Будничная работа - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 9

– Он самый, – сказала миссис Бастико.

– Это он, – подтвердила продавщица.

– И никто другой, – подхватил Сол Бергмен.

– Они у вас тут все с приветом! – объявил Джонс в полной растерянности.

Гаррисон увел троих свидетелей к себе в кабинет и попробовал установить, не допустили ли они ошибки. Они утверждали, что нет, что они абсолютно уверены: Уильям Джонс – это тот самый человек.

Гаррисон отпустил их, а Уильяма Джонса задержал до получения сведений из Смоки-Фолса. Результаты проверки пришли, когда двадцать четыре часа – максимальный срок, на который закон разрешает задерживать подозреваемого без предъявления ему обвинения, – уже почти истекли. Показания тридцати двух человек полностью подтверждали, что Джонс действительно был в Смоки-Фолсе с десяти до пятнадцати тридцати. Проверки на дорогах помогли установить весь его путь до этого городка и обратно. Несколько свидетелей показали, что видели его в питомнике в те часы, когда он якобы был в доме миссис Бастико. В доме и в питомнике Джонса был произведен обыск – ни чемоданчика, ни похищенных денег обнаружено не было.

– Ну, все! – проворчал Гаррисон. – Мне остается только выпустить его с самыми нижайшими извинениями. Что за паршивое, что за гнусное дело, где все принимают всех за кого-то еще?

Массируя подбородок, Райдер предложил:

– А не проверить ли нам и это? Давайте-ка поговорим с Джонсом еще раз, прежде чем вы его отпустите.

Джонс вошел, сгорбившись и сильно попритихнув: он был готов отвечать на любые вопросы, лишь бы скорее вернуться домой.

– Мы очень сожалеем, что причинили вам столько неудобств, – вежливо сказал Райдер. – Но при сложившихся обстоятельствах это было неизбежно. Мы столкнулись с чрезвычайно сложной проблемой. – Наклонившись вперед, он пристально посмотрел на Джонса:

– Постарайтесь вспомнить, не было ли случая, когда вас приняли за кого-то другого?

Джонс открыл было рот, снова его закрыл и наконец сказал:

– Ах, черт! Был такой случай. Недели две назад.

– Ну-ка, расскажите, – попросил Райдер, и его глаза заблестели.

– Я проехал Нортвуд, не останавливаясь, – мне нужно было в Саутвуд.

Пробыл там около часу, как вдруг какой-то тип окликнул меня с той стороны улицы. Совсем незнакомый. Я даже подумал, что он зовет кого-то другого. Но только он меня окликнул.

– А дальше что было? – нетерпеливо проговорил Гаррисон.

– Он меня спросил, как это я очутился тут. И вид у него был ошарашенный. Я ответил, что приехал на своей машине. Но он мне не поверил.

– Почему?

– Он сказал, что я шел пешком и голосовал. Он это знал потому, что сам подвез меня до Нортвуда. И добавил, что, высадив меня там, дальше нигде не останавливался и гнал так, что до Саутвуда его никто не обгонял. Он только сейчас поставил машину, пошел по улице и – бац! – я иду ему навстречу по другой стороне.

– А вы ему что сказали?

– Я сказал, что подвозил он не меня, а кого-то другого. Его же собственные слова это доказывают.

– Это поставило его в тупик, а?

– Он совсем растерялся. Подвел меня к своей машине и говорит: «Что же, значит, вы в ней не ехали?» Конечно, я сказал, что нет, и пошел своей дорогой. Сначала я подумал, что это какой-то розыгрыш. А потом решил, что у него не все дома.

– Нам придется найти этого человека, – раздельно сказал Райдер. – Расскажите все, что можете о нем вспомнить.

Джонс задумался.

– Ему под сорок. Одет хорошо, разговаривает гладко, смахивает на коммивояжера. В машине у него полно проспектов, цветных таблиц и жестянок с красками.

– В багажнике? Вы туда заглядывали?

– Нет, на заднем сиденье. Словно у него привычка хватать их в спешке, а потом бросать.

– Ну, а машина?

– «Флэш» последней модели. Двухцветный – зеленый с белыми крыльями.

Номера я не заметил.

Они расспрашивали Джонса еще десять минут, выясняя в подробностях, как выглядел и как был одет этот человек. Затем Гаррисон позвонил в полицию города и попросил провести розыск.

– Начните с москательных магазинов. Судя по всему, он коммивояжер какой-то фирмы, производящей краски. Наверное, там смогут сказать, кто у них был в тот день.

Ему обещали, что это будет сделано немедленно. Джонс отправился домой, сердясь, но и испытывая большое облегчение. Не прошло и двух часов, как его рассказ принес плоды. Гаррисону позвонили из города.

– В четвертом же магазине мы узнали все, что вас интересует. В торговле красками это личность известная. Бердж Киммелмен, представитель лакокрасочной компании «Акме» в Мэрионе, штат Иллинойс. Местопребывание в настоящее время неизвестно. Но, конечно, вы можете отыскать его через «Акме».

– Огромное спасибо! – Гаррисон положил трубку и тут же начал звонить в «Акме». После недолгого разговора он снова положил трубку и повернулся к Райдеру:

– Он сейчас едет где-то по шоссе милях в двухстах к югу. Вечером они созвонятся с ним, и завтра он будет здесь.

– Прекрасно.

– Да? – спросил Гаррисон с раздражением. – Мы сбиваемся с ног, разыскивая то одного, то другого, только чтобы тут же погнаться за третьим. Так может продолжаться без конца.

– Или же до чьего-то конца! – возразил Райдер. – Жернова человеческие мелют медленно, но очень тщательно.

Совсем в другом месте, на семьсот миль западнее, еще один человек занимался своей будничной работой. Организованные усилия могут быть очень внушительными, но действенность их удваивается, когда они вбирают в себя результаты индивидуальных трудов.

Человек, о котором идет речь, был остролицым и остроносым, жил в мансарде, питался в закусочных-автоматах, стучал на машинке бурыми от никотина пальцами, двадцать лет лелеял мечту написать Великий Американский Роман, но все не мог собраться.

Звали его Артур Килкард, что, естественно, сократилось в «Кильку», и был он репортером. Хуже того – репортером бульварной газетенки. Он беззаботно вошел в редакцию, но тут некто с язвой желудка и кислым лицом сунул ему листок.

– Вот, Килька. Еще один псих с летающим блюдцем. Отправляйся.

Килкард недовольно отправился выполнять поручение. Он отыскал указанный в записке дом и постучал. Дверь открыл юноша лет восемнадцати – двадцати с умным энергичным лицом.

– Вы Джордж Леймот?

– Совершенно верно.

– Я из «Звонка». Вы сообщили, что у вас имеется материал про блюдечко. Так?

Леймот брезгливо поморщился.

– Это вовсе не блюдце, и я этого слова не употреблял. Это сферический предмет искусственного происхождения.

– Предположим, что так. Где и когда вы его видели?

– В прошлую ночь и в позапрошлую. В небе.

– Прямо над городом?

– Нет, но его видно отсюда.

– Я вот его не видел. И, насколько мне известно, вы – единственный, кто его видел. Как вы это объясните?

– Рассмотреть его невооруженным глазом почти невозможно. У меня есть восьмидюймовый телескоп.

– Сами собрали?

– Да.

– Это дело не простое! – похвалил Арт Килкард. – А вы мне его не покажете?

После некоторых колебаний Леймот сказал «ладно» и повел его на чердак. И действительно, там стоял самый настоящий телескоп, задирая любопытный нос к раздвижной дверце в крыше.

– И вы видели ваш сферический предмет в эту штуку?

– Две ночи подряд, – подтвердил Леймот. – Надеюсь и сегодня за ним понаблюдать.

– Ну, и что он такое, по-вашему?

– Это ведь одни догадки, – уклончиво ответил юноша. – И могу сказать только, что он движется вокруг Земли по замкнутой орбите, имеет строго сферическую форму и, по-видимому, представляет собой искусственное сооружение из металла.

– А фотографии его у вас нет?

– К сожалению, я не располагаю необходимой аппаратурой.

– А не может тут вам помочь наш фотограф?

– Если у него есть подходящая камера.

Килкард задал еще десятка два вопросов и под конец сказал с сомнением в голосе:

– То, что вы видели, может увидеть в телескоп кто угодно. А в мире полно телескопов, и некоторые такие громадные, что сквозь них тепловоз проедет. Так почему же еще никто не прокричал об этом на весь мир? Как по-вашему?