Домик в прерии ч.2 - Уайлдер Лора Инглз - Страница 27

Снималку для сапог папа сделал из куска дубовой доски, на одном конце которой была выемка, а посередине прибита поперечная планка. Когда Лора положила доску на пол планкой вниз, конец доски с выемкой поднялся кверху. Папа поставил ногу на доску, засунул каблук сапога другой ноги в выемку, и, пока он вытаскивал ногу из сапога, выемка держала сапог на месте. Потом папа точно так же стащил второй сапог. Сапоги были тесные, и снять их без снималки было очень трудно.

Когда папа стащил сапоги, Лора спросила:

— А девочку пума утащить может?

— Конечно может. Она может ее убить и съесть. Вы с Мэри не выходите из дома, пока я ее не застрелю. Как только рассветет, я возьму ружье и пойду ее искать.

Весь день папа искал пуму. И завтра, и послезавтра тоже. Он нашел следы пумы, нашел шкуру и кости антилопы, которую она сожрала, но самой пумы нигде не было. Она удирала по верхушкам деревьев и не оставляла никаких следов.

Папа сказал, что не успокоится, покуда ее не убьет. Нельзя оставлять пум на свободе там, где живут маленькие девочки. Но эту пуму он так и не убил и вскоре перестал ее разыскивать, Однажды он повстречал в лесу индейца. Они с индейцем стояли в холодном мокром лесу, смотрели друг на друга и молчали, потому что каждый умел говорить только на своем языке. Но индеец показал папе следы пумы, направил ружье на верхушку дерева, потом на землю, и папа понял, что он подстрелил ее на дереве. Потом индеец показал на небо, на запад и на восток. Это означало, что убил он ее вчера.

Все кончилось благополучно, Пума была мертва.

Лора спросила, может ли пума утащить маленького индейчонка, убить его и съесть, и папа сказал, что может. Наверное, поэтому индеец ее и застрелил.

Праздник индейцев

Зима наконец кончилась, Ветер уже не дул так сильно, и стало теплее, Однажды папа сказал, что видел стаю диких гусей, летевших на север. Настало время везти шкуры в Индепенденс.

— Но ведь индейцы так близко! — сказала мама.

— Это дружественные индейцы,— возразил папа. Он часто встречал их в лесу, когда ходил на охоту. Бояться их совсем не нужно.

— Да, конечно, — согласилась мама. Но Лора знала, что мама их боится. — Поезжай. Чарльз, — продолжала мама. — И поскорее возвращайся,

На следующее утро еще до восхода солнца папа запряг в фургон Пэт и Пэтти, уложил все шкуры и уехал.

Лора и Мэри считали долгие скучные дни. Один, два, три, четыре, а папа все не возвращался. На утро пятого дня девочки уже не сводили глаз с дороги.

День выдался солнечный. Ветер был еще холодным, но в воздухе уже запахло весной. В огромном голубом небе раздавалось кряканье диких уток и крики диких гусей. Построившись длинной черной цепочкой, они улетали на север.

Лора и Мэри играли во дворе. Стояла прекрасная погода. Бедняга Джек смотрел на них и вздыхал. Он не мог ни бегать, ни играть, потому что сидел на цепи. Мэри и Лора пытались его утешить, но он не хотел. чтоб его утешали. Он хотел быть свободным.

Ни утром, ни днем папа не приехал. Мама сказала, что он, наверное, не смог быстро обменять шкуры.

После обеда Лора и Мэри стали играть в классы. Палкой они провели полосы на сырой земле, Мэри не очень хотелось скакать. Ей скоро исполнится восемь лет, а игра в классы не подходит для молодой леди. Лора долго ее уговаривала, дразнила, а потом сказала, что если они останутся во дворе, то сразу увидят. как папа поднимется от ручья, Поэтому Мэри тоже скакала.

Вдруг она остановилась на одной ноге и спросила:

— Что это?

Лора еще раньше услышала какой-то странный звук и тоже остановилась.

— Это индейцы,— сказала она.

Мэри поставила на землю вторую ногу и неподвижно застыла. Она очень испугалась. Лора не испугалась, но от этого звука ей стало как-то не по себе. Он напоминал стук топора или лай собак. Казалось, будто множество голосов поет песню, совсем не похожую на те песни, какие Лора слышала раньше. Звуки были дикие, грубые, но не злобные.

Звуки доносились не очень ясно, потому что их заглушали холмы, деревья и ветер да вдобавок еще сердитое рычание Джека.

Мама вышла из дома и с минуту прислушивалась. Она велела девочкам идти домой. увела в дом Джека, закрыла дверь и втащила внутрь ремешок от задвижки.

Девочки больше не играли. Они смотрели в окно и прислушивались, В доме звук был едва слышен. Иногда он совсем замолкал, но потом раздавался снова.

Мама с Лорой в этот день постарались закончить всю домашнюю работу пораньше. Они заперли корову, теленка и Зайку в конюшню, Молоко мама взяла домой, процедила и убрала. Она достала из колодца ведро свежей воды, а Мэри с Лорой принесли дров. Звук все не замолкал. Он стал даже громче. У Лоры от него громко и часто стучало сердце.

Все собрались в доме, и мама заперла дверь изнутри. Теперь они не выйдут из дома до утра.

Солнце медленно садилось. Небо по краям прерии порозовело. В доме стало сумрачно, в очаге трепетали огоньки, мама готовила ужин, а Мэри с Лорой молча глядели в окно, Все кругом померкло, Земля окуталась тенью, а прозрачное небо стало светло-серым. И все время с ручья доносился этот звук — все громче и громче, все чаще и чаще, а у Лоры все громче и чаше стучало сердце.

Какими криками она встретила стук колес фургона! Она бросилась к двери, но открыть ее не могла. Мамане велела ей выходить, а сама вышла помочь папе внести в дом покупки.

Он вошел в дом с полными руками, а девочки вцепились ему в рукава и повисли у него на шее.

— Тише, тише! Вы собьете меня с ног! — с веселым смехом восклицал он. — Я ведь не дерево, чтоб на меня лезть!

Он положил свертки на стол, обнял Лору, подбросил ее в воздух, а другой рукой прижал к себе Мэри.

— Послушай, папа, — сказала Лора. — Почему индейцы так странно кричат?

— У них, наверное, какой-нибудь праздник, — ответил папа.— Я слышал эти звуки, когда проезжал по руслу ручья.

Потом папа пошел распрячь лошадей и взять оставшиеся вещи. Он привез плуг, но оставил его в конюшне, а семена на всякий случай захватил домой. Он купил сахар, на этот раз не белый, а коричневый. Белый сахар слишком дорог. Но зато он привез немного белой муки, Еще он привез кукурузную муку, соль, кофе и все необходимые семена. Он привез даже семенной картофель. Лоре очень хотелось отведать картофеля, но его надо сохранить для посадки.

Потом папа улыбнулся, развернул бумажный кулек с печеньем, положил его на стол, а рядом поставил стеклянную банку с зелеными маринованными огурчиками.

— Я решил, что нам пора чем-то полакомиться,- сказал папа.

У Лоры прямо слюнки потекли, а мама сияющими глазами взглянула на папу. Он не забыл, как ей хотелось маринованных огурцов.

Но и это было не все. Папа вручил маме пакет и стал смотреть, как она его разворачивает. В пакете лежал красный ситец ей на платье,

— Ах. Чарльз! Зачем ты его купил? Это уж слишком! — воскликнула мама, но глаза у нее сияли, а папа радостно улыбался.

Папа повесил шляпу и куртку на колышки, подмигнул Мэри с Лорой. уселся и вытянул ноги к огню.

Мэри тоже села и сложила руки на коленях, а Лора забралась на колени к папе и стала колотить его по груди кулачками.

— Где он? Где он? Где мой подарок? — кричала она.

Папа засмеялся — словно колокол зазвонил — и сказал:

— Кажется, у меня что-то лежит в кармане рубашки.

Он вытащил маленький пакетик какой-то странной формы и стал очень, очень медленно его разворачивать.

— Сначала тебе, Мэри, — за то, что ты так терпеливо ждешь. — Он протянул Мэри гребенку для волос. — А это тебе, непоседа,— сказал он Лоре.

Гребенки были совершенно одинаковые. Они были сделаны из черного каучука и изогнуты так, чтобы их можно было плотно надеть на голову. В верхней части гребенок были вырезаны изогнутые щелки, а на самой серединке — пятиконечная звездочка. Сквозь эти отверстия были продернуты яркие ленточки.