Домик в прерии ч.2 - Уайлдер Лора Инглз - Страница 23

Лора и не заметила, как уснула. Ей казалось, что светлые ангелы поют вместе с мамой. Она лежала и слушала их неземное пение, а потом глаза у нее вдруг открылись, и она увидела, что у очага стоит папа.

Лора вскочила и с криком бросилась к нему.

Сапоги у папы были облеплены замерзшей грязью, нос покраснел от холода, а волосы торчком стояли на макушке. Он был такой холодный, что когда Лора к нему подбежала, ей тоже стало холодно.

— Постой! — крикнул папа, завернул Лору в мамину шаль и прижал ее к себе. Теперь все в порядке. В доме уютно горит очаг, вкусно пахнет горячим кофе, мама улыбается, а папа наконец дома.

Шаль была большая, и Мэри тоже в нее закуталась. Папа стащил затвердевшие сапоги и протянул к огню замерзшие руки. Потом уселся на скамейку, посадил на одно колено Лору, на другое Мэри и прижал их к себе. Они были плотно закутаны в шаль, а их босые ноги согревались на огне.

— Я уж думал, что никогда не доберусь до дому, — сказал папа.

Мама разобрала кульки, которые он привез, и насыпала в кружку коричневый сахар. Сахар папа купил в Индепенденсе.

— Подожди минутку, Чарльз,— сказала мама.- Сейчас сварится кофе.

— Когда я ехал в Индепенденс, всю дорогу шел дождь, — рассказывал папа. — А на обратном пути грязь стала примерзать к спицам, колеса сплошь залепило, и мне приходилось то и дело слезать и выбивать из них грязь, чтобы лошади могли тащить фургон. Не успевали мы проехать и шагу, как приходилось опять вылезать, и все начиналось сначала. Пэт и Пэтти с трудом тащились против ветра. Они так обессилели, что еле ноги волочили. Я еще в жизни такого ветра не видывал. Прямо ножом режет.

Ветер начался, еще когда он был в городе. Люди советовали ему дождаться, пока ветер стихнет, но папа торопился домой.

— Никак не пойму, отчего они называют южный ветер северным и как ветер с юга может быть таким ледяным. Я никогда ничего подобного не видел. Здесь, в этих краях, самый холодный ветер дует с юга.

Папа выпил кофе, вытер усы и сказал:

— Ну, Каролина, ты в самую точку попала! Теперь я начал оттаивать.

Потом он подмигнул маме и велел ей развернуть квадратный пакет, который лежал на столе.

— Только осторожно, смотри не урони.

— Ах, Чарльз! Не может быть! — воскликнула мама, развертывая пакет.

— Разворачивай, не бойся‚— сказал папа.

В квадратном пакете лежало восемь маленьких квадратиков оконного стекла. Теперь у них в доме будут окна со стеклами.

Ни один из квадратиков не разбился. Папа в целости и сохранности довез их до дому. Мама покачала головой и сказала, что не надо было тратить столько денег, но на лице у нее сияла улыбка, а папа смеялся от радости, Все были очень довольны. Теперь можно всю зиму смотреть из окон, и в окна будет светить солнце.

Папа знал, что маму и Мэри с Лорой стекло порадует больше любого другого подарка. Все трое были счастливы. Но это еще не все. Он привез бумажный пакетик чистого белого сахара! Мама развернула пакетик, девочки полюбовались блестящими песчинками, а потом им дали попробовать по ложечке. Потом мама тщательно завязала пакетик. Сахаром будут угощать гостей.

Но лучше всего было то, что папа благополучно вернулся домой.

Мэри с Лорой легли спать, Они были очень довольны. Раз папа дома, значит, все в порядке. Теперь у них есть гвозди, кукурузная мука, свиное сало, соль и прочее. Папе еще долго не надо будет ездить в город.

Высокий индеец

Три дня подряд над прерией выл и ревел северный ветер, Наконец он утих, пригрело солнце, подул теплый ветерок, но в воздухе уже запахло осенью.

На тропе, проходившей рядом с домом, появилось несколько индейцев, Они ехали мимо дома, словно его там и вовсе не было.

Тощие коричневые голые индейцы ехали верхом на своих низеньких лошадках без седла и уздечки. Они сидели очень прямо, не глядя ни направо, ни налево. Их черные глаза ярко блестели.

Мэри с Лорой прислонились к стене и смотрели на индейцев. красновато-коричневая кожа индейцев ярко выделялась на фоне голубого неба, пучки волос были переплетены разноцветными ленточками, а перья качались на ветру. Лица у индейцев были такого же красновато-коричневого цвета, как дерево, из которого папа вырезал маме полочку.

— Я думал, что по этой тропе давным-давно никто не ездит,— сказал папа.— Если б я знал, что это проезжая дорога, я бы не построил дом так близко,

Джек терпеть не мог индейцев, и мама сказала, что она его за это не осуждает,

— Здесь развелось столько индейцев, что оглянуться не успеешь, а они уж тут как тут.

Не успела она это сказать, как перед ней и впрямь вырос индеец. Он стоял в дверях и молча смотрел на них, а они даже не слышали, как он подошел к дому.

— О Боже! — вырвалось у мамы.

Вдруг Джек бросился к индейцу. Папа едва успел схватить его за ошейник. Индеец даже не шевельнулся, словно Джека тут и не было.

— Хау! — сказал индеец.

Папа, не выпуская ошейника, ответил: «Хау!» — оттащил Джека и привязал его к кровати, а индеец тем временем вошел в дом и уселся на корточках у очага.

Папа уселся рядом с ним, и оба молчали, но дружелюбно сидели, пока мама готовила обед.

Лора с Мэри, прижавшись друг к другу, забились в угол на своей кровати. Они не сводили глаз с индейца. Он сидел так тихо, что красивые орлиные перья у него на макушке неподвижно застыли. Только тощая грудь и ребра слегка шевелились от его дыхания. На ногах у него были кожаные гамаши с бахромой, а на мокасинах блестели бусинки.

Мама подала папе и индейцу еду на жестяных тарелках, и они молча пообедали. Потом папа дал индейцу табака для трубки. Они набили трубки, зажгли их угольниками из очага и молча курили, пока в трубках не кончился табак.

За все это время никто не проронил ни слова. Наконец индеец что-то сказал папе. Папа покачал головой и ответил: «Не понимай».

Они еще немножко посидели , продолжая молчать. Потом индеец встал и беззвучно вышел из дома.

- Силы небесные! – вздохнула мама.

Лора и Мэри подбежали к окну. Они увидели прямую спину индейца, уезжавшего верхом на лошадке. На коленях он держал ружье, и концы ружья торчали по обе стороны от него.

Папа сказал, что это был не простой индеец. Судя по пучку волос у него на макушке, это был индеец из племени осейдж.

— Я думаю, он говорил по-французски, — сказал папа. — Жаль, что я не знаю ни слова на этом языке.

— Пускай эти индейцы держатся друг друга, — заметила мама,— и мы будем поступать так же. Мне совсем не нравится, когда они здесь бродят.

Папа сказал, чтоб она не беспокоилась.

— Этот индеец был вполне дружелюбно настроен, — объяснил он.— Те племена, что живут здесь среди утесов, совершенно мирные. Если мы будем с ними хорошо обращаться и присматривать за Джеком, они не причинят нам зла.

На следующее утро, когда папа открыл дверь и хотел пойти в конюшню, Лора увидела, что на индейской тропе стоит Джек. Он стоял как вкопанный, шерсть у него на спине торчала дыбом, зубы оскалились. Перед ним на тропе верхом на своей лошадке сидел тот самый высокий индеец.

Индеец и лошадка словно застыли. Джек ясно говорил, что стоит им двинуться с места, как он на них прыгнет. Одни только орлиные перья на голове у индейца качались и развевались на ветру.

Увидев папу, индеец поднял ружье и направил его на Джека. Лора кинулась к Джеку. но папа ее опередил. Он встал между Джеком и ружьем. нагнулся, схватил Джека за ошейник, убрал его с дороги, и индеец поехал по тропе дальше.

Папа широко расставил ноги, засунул руки в карманы и смотрел, как индеец все дальше и дальше уезжает в прерию.

— Еще минута — и Джеку был бы конец! — воскликнул папа,— Ничего не поделаешь, это их тропа. Индейцы пробили ее задолго до нашего приезда.

Папа приделал к стене дома железное кольцо и посадил Джека на цепь. С этого дня Джек все время сидел на цепи. Днем он сидел возле дома, а по ночам — у двери конюшни, потому что в округе появились конокрады. Они украли лошадей у мистера Эдвардса.