Безумный мир - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 3

– Я слышал тебя и в первый раз. Просто мне сейчас не до смеха. С чего ты взял, что я валяю дурака? У меня пока еще хватает ума не конкурировать с тобой! Нортон ухмыльнулся в экран. – Ферги сказал, что это должен знать любой, у кого мозги в черепе не болтаются, как грецкий орех. – Он снова ухмыльнулся. – Клэр Мэндл.

– Девушка?!

– Его сестра. Педантична, как квадратный корень. Если она снисходит до того, чтобы послушать волчий вой, то исключительно для изучения эффекта Допплера.

– Хм! – только и мог сказать пораженный Армстронг. Нортон снова стал серьезным.

– Но Ферги утверждает, что она такой же классный специалист, каким был ее брат. Конечно, есть ученые и покруче Клэр Мэндл – например, ветхий старикашка по фамилии Горовиц, но у него есть существенный недостаток – он живет в Вене. Этот Горовиц – Фергюсон его просто боготворит – взвесил фотон с точностью до ста с лишним знаков после запятой при помощи математических фокусов вокруг реакции на хлорофилл. Кстати, ты не знаешь, что это такое?

– Поскольку в одной из моих игрушек используется фотосинтез, минимальное представление я должен иметь, – криво улыбнувшись, ответил Армстронг.

– Ты просто гениален! Для меня что колонизация, что личная гигиена – все едино. Такое уж я дремучее существо. Что-нибудь еще хочешь узнать?

– Больше, кажется, ничего. Спасибо, Билл.

– Не за что. Я расплатился за бифштекс. Когда ты созреешь накормить меня следующим?

– Когда телепатически узнаю, что ты проголодался. – Армстронг выключил аппарат и погрузился в размышления, но телефон внезапно зазвонил вновь.

На сей раз это оказался капитал полиции.

– Вскрытие показало, что причина смерти – тромбоз сосудов сердца, – сообщил он. – На обычном языке это означает, что там кровь свернулась.

– Причина естественная?

– Разумеется! – Полицейский капитан начал раздражаться. – Почему бы и нет?

– Я только хотел узнать, и все, – успокоил его Армстронг. – Мало знать – хуже, чем не знать ничего. Разумеется, это простое совпадение, но мне известно, что кровь может свертываться при отравлении ядом гадюки Рассела. Хотя, конечно, отсюда ничего не следует…

Раздражение капитана усилилось, он стал более настойчивым.

– Если вы что-то подозреваете, ваш долг – сообщить об этом нам!

– Видите ли, я знаю одно – запуски ракет словно заколдованы. Поэтому, когда первый человек, который мог дать нам хоть какие-то зацепки, вдруг отправляется на тот свет, я начинаю задумываться – а нет ли тут чего-то большего, чем простое невезение?

– Чего, например?

– Вы меня подловили! – признался Армстронг. – Я играю вслепую.

– Смотрите, не сверните себе шею, – предостерег капитан.

– Постараюсь.

После того как капитан отключился, Армстронг обдумал предстоящий разговор с Клэр Мэндл. Ясно, что неудобно докучать ей сейчас, когда на нее свалилась внезапная смерть брата. Лучше немного выждать. По крайней мере, неделю. Но неделя – это куча времени, и, значит, можно съездить в Нью-Мехико, проверить, как там идут дела. Кроме того, путешествие поможет ему избавиться от навязчивой идеи, какого-то непонятного, дурацкого предощущения, что и восемнадцатый по счету корабль не достигнет цели, если он, Армстронг, не сделает то, что сделать должен… Но здесь-то и крылся подвох – о том, что нужно делать, Армстронг и понятия не имел.

Снова засев за телефон, он позвонил в аэропорт и заказал билет на утренний рейс до Санта-Фе. Собираясь поужинать, он решил пройтись до ресторана пешком: иногда это полезно – больше увидишь и обдумаешь.

Ресторан он выбрал неудачно. Еда была приличная, но подавали ее при помощи роликовой обслуживающей системы – так на фермах распределяют корм скотине. В зале оказался небольшой пятачок для танцев, на котором, в самый разгар его трапезы, с десяток пар затеяли наимоднейшую «трясучку» под равномерное, бьющее по нервам бренчание шести контрабасов и электрической арфы. Оркестр бухал, как мефистофелевский метроном. Выпучив глаза и раскрыв рты, слипшиеся в экстазе парочки дрожали с головы до пят. Арфа и контрабасы довели их почти до истерики. Армстронг вышел, не закончив ужина.

Он подошел к витрине небольшого магазинчика. Его внимание привлек один экспонат – причудливо изогнутый обрубок дерева, чем-то напоминающий омара, из которого выступали два тонких родиевых стержня: один торчал прямо, другой целился в сторону. Табличка внизу гласила: «Автор – Тамари. Возвышение Психеи. Цена 75 долларов».

Армстронг почувствовал, как сжались челюсти, когда он поймал взглядом собственное отражение в стекле витрины. Какое-то время он смотрел на самого себя так, словно это был совершенно чужой человек.

«Кто хлебал из моей чашки? – запричитал крошечный медвежонок».

Он топнул ногой, словно стряхивая что-то, и направился к ближайшей телекабине. Незанятой оказалась только кабина с «Дейли»; он вошел в нее, откинулся на сиденье, бросил монетку и стал просматривать появившийся на экране вечерний выпуск.

О космических кораблях никак не упоминалось, за исключением заметки о том, что правительство России с признательностью оценило многочисленные выражения сочувствия, поступившие практически от всех государств. Ни словечка о демонстрациях и протестах против продолжения запусков. Наверное, газеты, пока могли, воздерживались от подобных публикаций. Престиж нации требовал, чтобы старты ракет продолжались.

Весь выпуск оказался на редкость «беззубый»; главный акцент делался на разлив Миссисипи и дело Вентворса об убийстве. Юного Вентворса признали невменяемым, и «Дейли» намекала, что если бы он не был Вентворсом, то погорел бы непременно. Но парень был Вентворсом, и три психиатра, с ученым видом поразглагольствовав об агрессивных неврозах, в итоге его спасли. Оправдали гонорар. А в какой-нибудь Бирме или Сомали людей вешают как раз за то, что они в самом деле спятили. Неважно, что ты сделал, важно – что ты думал, когда это делал.

– Чертовщина какая-то! – громко произнес Армстронг. – Что это сегодня со мной?

Выйдя из кабины, он поставил себе диагноз: барахлит печень, надо принять слабительное. Если бы он определил у себя сифилис, эдипов комплекс или сверхчувственное восприятие, то и тогда он не был бы дальше от истины.

«Истина – это драгоценный камень с множеством граней», – определил принц Гаутама. Но Будда забыл добавить, что чем дальше уходишь от одной грани, тем ближе подходишь к другой. Впрочем, Армстронг также не думал об этом. Ни теперь, ни потом!

2

Строительный комплекс и стартовая площадка Нью-Мехико находились милях в пятидесяти севернее Галлупа. С точки зрения тех кто там работал, единственным достоинством этого места была его дешевизна. Двадцать лет назад отсюда стартовала ракета номер два, и когда она взорвалась в космосе, словно чудовищная петарда, опечаленные создатели покинули несчастливое место. Конструкторы девятой ракеты, лучше финансируемые – отчасти даже правительством, – снова использовали здешний комплекс, модернизировали его, но затем тоже бросили. И вот сейчас создатели номера восемнадцатого надеялись на лучшую участь.

Армстронг нашел космодром до странности безлюдным и тихим. Немногословные охранники впустили его через стальные ворота с тройными запорами, и, пройдя полпути до административного корпуса, он повстречался с Куином.

– Хэлло, малыш! – проговорил достававший Армстронгу до плеча Куин. – Что тебя вдруг сюда занесло?

– Ты ни строчки не пишешь своему благодетелю, – в тон ему ответил Армстронг.

Куин ухмыльнулся:

– Тоже мне благодетель! Лоусон со своей математикой уже от меня бегает. Сейчас ты его нигде не найдешь. Я его прямо замучил, заставляя подсчитывать твою долю. Он говорит, что если фильм займет десять минут, ты получишь десять миллионов зелененьких.

– Из которых семьдесят процентов заберет правительство, а пятнадцать – ты. – Согнав с лица улыбку, Армстронг спросил: – Погоди-ка, ты хочешь сказать, что Лоусон не работает? Что тут вообще происходит – местный день независимости?