Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Уорд Рейчел - Числа. Трилогия Числа. Трилогия

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Числа. Трилогия - Уорд Рейчел - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

— Не станешь, Доусон, в том-то все и дело, и я хочу, чтобы вы все прислушались к моим словам. Судя по вашему отношению к делу, участь ваша решена. Но стоит немного постараться, собраться, поднапрячься сейчас, в выпускном классе, и все может сложиться иначе. Вы получите нормальный аттестат, нормальную характеристику — и сможете добиться гораздо большего.

— А у меня мама кассирша. — Это Шармен, через две парты от меня.

— И в этом нет ровным счетом ничего плохого, но ты, Шармен, если захочешь, можешь стать директором магазина. Всего-то и нужно — взглянуть на вещи пошире, понять, как многого ты можешь добиться. Какими вы себя видите в будущем? Ну чем вы будете заниматься через год, через два года, через пять лет? Лора, начинай.

Он обошел весь класс. Практически никто не имел ни малейшего понятия. Вернее, почти все соображали, что он по большому счету прав. Когда дело дошло до Жука, у меня перехватило дыхание. У этого парня нет будущего, и что, интересно, он скажет?

Жук, разумеется, выдал Макаку по полной. Уселся на спинку стула, будто обращается к целой толпе:

— Через пять лет я буду раскатывать на собственном черном «БМВ», слушать в динамиках классную музыку, а в кармане у меня будут деньги.

Другие мальчишки загоготали.

Маккалти бросил на Жука испепеляющий взгляд:

— И как ты собираешься этого добиться, Доусон?

— Да уж как-нибудь, помаленьку. Купи-продай.

У Маккалти аж физиономию перекосило.

— Воровать будешь, да, Доусон? Торговать наркотиками? — спросил он ледяным тоном. Покачал головой: — У меня просто нет слов, Доусон. Совершать преступления, жить без совести. И это всё, к чему ты стремишься?

— А как еще, блин, можно в этом мире разжиться деньгами? Вы на чем ездите, сэр? На этом мелком «опеле-астре», который стоит на парковке? После того как двадцать лет отпахали в школе? Ну уж нет, я не собираюсь ездить на «астре».

— Доусон, сядь на место и закрой рот. Давайте следующий. Джем, а ты что думаешь?

Откуда мне было знать, что со мной будет дальше? Когда я даже понятия не имела, где буду жить через год. Почему этот скот издевается над нами, заставляет нас нести чушь? Я глубоко вздохнула и ответила как можно вежливее:

— Я, сэр? Я знаю, чего я хочу.

— Уже хорошо. Продолжай.

Я заставила себя взглянуть ему в глаза. 25122023. Сколько ему сейчас? Сорок восемь? Сорок девять? Выходит, он помрет, как только выйдет на пенсию. Да еще и на Рождество. Да, жизнь — жестокая штука. Испортит своим родным праздник до конца их дней. Так ему и надо, скотине.

— Сэр, — сказала я, — я хочу быть такой… как вы.

На секунду он расцвел, на губах начала проступать улыбка, а потом понял, что я стебусь. Лицо замкнулось, он дернул головой. Рот превратился в тонкую линию, он так стиснул челюсти, что все кости повылазили.

— Доставайте учебники математики, — рявкнул он. — Зря я на них трачу время, — пробормотал он. — Совсем зря.

Выходя из класса, Жук хлопнул меня поднятой ладонью в ладонь. Я обычно таким не балуюсь, но тут рука поднялась ему навстречу помимо моей воли.

— Клево ты его, чел, — сказал Жук, одобрительно кивая. — Так и надо. Высший класс.

— Спасибо, — сказала я. — Жук?

— Ну?

— Ты ведь не колешься и не нюхаешь, а?

— Да не, ничего серьезного, просто хотел его завести. Он же с полоборота заводится. Ты домой?

— Нет, меня после уроков оставили.

Мне нужно было отстать от остальных, подождать, пока толпа рассосется. Карен будет ждать меня возле ворот. Она тогда провожала меня в школу и встречала из школы, пока я не «завоюю ее доверия». Еще не хватало, чтобы однокласснички увидели меня с ней.

— Ладно, тогда пока.

— Пока. — Он пинком выбросил школьную сумку за дверь, а сам ломанулся следом, и, глядя на него, я подумала: «Не колись и не нюхай, Жук. Жук, я тебя очень прошу. Наркотики — опасная штука».

3

Был такой серый октябрьский день, когда и светать-то толком не светает. И не то чтобы шел дождь, просто в воздухе висели капли, они оседали на лице, размывали все вокруг. Я чувствовала, как вода просачивается под «кенгурушку», как промерзают плечи и спина. Мы торчали на задворках торгового центра, там, где бетонные стены смыкаются с тускло-зеленоватой полоской канала.

— Пошли внутрь, там хотя бы сухо, — предложила я.

Жук двинул плечами, шмыгнул носом. Даже он сегодня особо не дергался, будто мерзкая погода и из него высосала энергию.

— Денег нет. Да и охранники меня уже знают.

— Я тут торчать не намерена. Холод, вонь и скука.

Жук перехватил мой взгляд:

— А еще чего?

— Всё достало.

Он уважительно хмыкнул, потом развернулся и зашагал по тропинке:

— Ладно, давай ко мне. Там только бабуля, а она у меня нормальная.

Я задумалась. Как-то так вышло, что, с тех пор как Карен дала мне немного воли, мы повсюду околачивались вместе — после уроков и в выходные. Впрочем, не все время, иногда Жук тусовался с парнями из нашей школы. Получалось оно, похоже, так: он примажется к ним, а потом они переругаются, даже подерутся, и он на некоторое время отвалит. У мальчишек всегда таким путем. Как у зверей да у обезьян или у львов — вечно они выясняют, кто первым жрет добычу, кто в стае главный. Ну не знаю уж почему, но в ту субботу он к ним не пошел, ошивался вместе со мной, и мы дохли от скуки. Делать было вообще нечего.

Для меня приглашение в чужой дом было делом нешуточным. Собственно, раньше меня никогда никуда не приглашали. Даже в детстве я была не из тех девчонок, которые выскакивают из класса парочками — держась за ручки, хихикая, стреляя глазами. Дом у нас с мамой был не тот, куда можно привести подружку на чай.

— Ну, не знаю, — пробурчала я. Мне вообще неприятно знакомиться с новыми людьми, я никогда не знаю, смотреть на них или нет. Другим кажется, что я нелюдимка, потому что я не смотрю никому в лицо, а на самом-то деле я просто пытаюсь не залезать в их жизнь, не узнавать лишнего.

— Как знаешь, — сказал он, засунул руки в карманы и зашагал прочь.

Дождь теперь бил в лицо, это было совсем противно.

— Эй, стой! — крикнула я и побежала следом. Мы пошли вместе, надвинув капюшоны, по раскисшей лондонской грязи.

До его дома оказалось минут пять. Это была одна из безликих невысоких построек, разделенных на блоки, перед Парк-Эстейт. Квартира Жука была в середине дома, на первом этаже, перед входом — клумбочка. Клумбочка еще та — трава да несколько цветочков, зато вокруг полно совершенно улётных фигурок: гномики, зверюшки. Отвал башки.

— Классный садик, — сказала я и сама не поняла: восхищаюсь или издеваюсь. Жук скорчил рожу.

— Бабка наставила, — сказал он. — Она у меня чокнутая.

Он перескочил через невысокую ограду и начал пробираться сквозь цементную толпу. Хотел было лягнуть ногой особенно уродского гнома.

— Эй, не смей! — крикнула я. Жук замер. — Они классные. Не бей их.

— Блин, и ты туда же. — Он покачал головой и дождался, пока я открою калитку из облупившихся металлических трубок и пройду по дорожке. Потом распахнул дверь — она, похоже, была не заперта — и проорал:

— Это я, бабуль! Другана привел.

Я, конечно, нервничала, но отметила, что он сказал «друган». Мне это понравилось.

Узкая прихожая, а потом сразу большая комната. Все полки, вообще все поверхности уставлены всякой дребеденью: фарфоровые зверюшки, тарелочки, вазочки. Представьте себе все барахолки в мире, всё, что зависает там, потому что никому не нужно, — и картинка перед вами. Табачиной при этом воняло — будь здоров. Окна, похоже, не открывались. Облако дыма тянулось из соседней комнаты, и я вслед за Жуком двинула туда. Бабуля его сидела на высокой табуретке у барной стойки, перед носом газета, в руке чашка чаю, в зубах сигарета. На внука она была совсем не похожа. Маленькая, белая, как я, с коротким ершиком волос, выкрашенных в темно-бордовый цвет. Лицо морщинистое, суровое. Я заметила, как Жук нагнулся чмокнуть ее в щеку, и подумала, что, встреть я их на улице, никогда бы не подумала, что они родственники. Но теперь ведь оно всегда так, верно? Дни семейных фотографий — мама, папа, двое детишек, все при параде, все на одно лицо, они вообще когда-то были? Они еще где-то остались? Уж точно не здесь. Здесь семьи такие, какие есть, типа одна бабуля, как у Жука, или вообще никого, как у меня, — будь ты черный, белый, коричневый, желтый или какой угодно. Так уж оно.