Остров битвы - Рассел Шон - Страница 22

Глава 13

Алаан ковылял вдоль острова. Сейчас он замерз, хотя час назад сбросил куртку и расстегнул рубашку, изнемогая от жары. К тому же потушил костер. Однажды уже проснувшись в руках рыцарей Хаффида, Алаан решил не раскрывать места своего пребывания посторонним. Особенно теперь, когда любое передвижение стало затруднительным, если не сказать — невозможным.

Воздух был густой от тумана, как всегда на этом острове. Солнце, несомненно, светило над дымкой, покрывающей болото, но его лучи не могли сегодня пробиться сквозь белесую муть. Цапля на длинных ногах рыбачила у берега, с чрезмерной осторожностью подкрадываясь к добыче. Возможно, точно так за ним охотится Хаффид — упорный и замкнутый, не похожий на прежнего Каибра.

— Но я тоже изменился, — прошептал Алаан. — Теперь я способен на жертву.

Ворона прыгала с ветки на ветку, наблюдая за хромающей походкой Алаана. Юноша посмотрел на птицу. А где Жак? Он не видел своего уиста день или два — это не было удивительно, просто захотелось увидеть знакомое лицо. Даже непостоянного компаньона. Кроме того, Жак, когда был с Алааном, всегда любезно предупреждал о надвигающейся опасности.

Алаан задумчиво смотрел на стоячую воду, окутанную густым туманом. Печальная картина соответствовала настроению. Ему не удалось заманить Хаффида туда, где его можно было навсегда остановить. Что же теперь делать?

— Если дойдет до войны, — вслух размышлял Алаан, — Хаффид победит. Я не могу в одиночку противостоять ему.

От боли он едва стоял на ногах. Хромая, добрался до своей стоянки. Скромные пожитки и остатки еды лежали так, чтобы все можно было достать, не вставая.

— Костер, — произнес Алаан. — Мне нужен костер.

В ту же минуту среди ветвей ближайшего дерева появилась птица. Вороны, громко протестуя, поднялись в воздух.

— Жак, — позвал Алаан. — Ты распугал моих гостей. Что ж, поделом им. Пойдем я приготовлю что-нибудь на ужин.

Алаан нашел и разложил на земле несколько орехов, и Жак с жадностью набросился на них.

Вороны были крупнее и сильнее уиста, но Жак не был обыкновенным созданием. Он давно путешествовал с Алааном, и животные чувствовали это.

Юноша разжег костер и вскипятил воды для чая из ивовой коры. Если воины Хаффида остались живы, они вряд ли найдут его, а если найдут — что ж, придется сражаться.

Алаан снял повязку с ноги и осмотрел рану.

— Посмотри-ка, Жак. Рана гноится все больше и больше. Что же это за место, если даже сын Уирра здесь болеет?

Он обмыл рану, насколько это позволяла сделать боль, и снова забинтовал ее.

— Такими темпами скоро вся одежда уйдет на повязки…

Чай снял усталость и на некоторое время сбил лихорадку. Алаан заснул, а когда проснулся, уже стемнело.

Минуту он лежал, чувствуя на лице капли мелкого дождя. Огонь все еще горел, и юноша подумал, долго ли длился сон. Повернувшись на другой бок, он увидел фигуру, окутанную дымом от костра.

— Рана глубока, — произнес человек.

Ветер изменился, и дым стал разъедать Алаану глаза. Он лег на спину и закрыл их рукой.

— Зачем ты убил рыцарей Хаффида? — спросил Алаан.

— Имя «Хаффид» не говорит мне ничего, — ответил незнакомец.

— Люди, схватившие меня. Ты их убил?

— Да.

— Зачем?

— Они преследовали тебя, а ты освободил одного из них и даже вывел из лабиринта Тихой Заводи.

Голос у человека был своеобразным — он совмещал в себе тембр молодого юноши и усталые старческие нотки.

Алаан повернулся, чтобы рассмотреть незнакомца, но из-за пламени и дыма его было трудно разглядеть — темная борода и широкополая шляпа наполовину закрывала лицо. Мужчина сидел на бревне, опершись локтями о колени. Свет костра освещал большие руки. Казалось, неизвестный плел что-то из кожи. Впрочем, наверное, такое впечатление создавали лишь блики от костра.

— Они считают тебя врагом, а ты относишься к ним с сочувствием. Почему?

Алаан приподнялся.

— Это моя слабость. Моя прескверная способность понимать, почему люди поступают именно так, а не иначе. И я способен сострадать. Человек, которого я освободил, всего лишь воин. У него не больше выбора, куда идти и что делать, чем у оседланной лошади.

Алаан нащупал котелок и сделал глоток холодного отвара, на вкус напоминавшего не то разбавленный ил, не то еще чего похуже.

— А ты кто такой? — спросил он.

— Меня зовут Рабал Кроухарт. Или звали давным-давно, когда другие решали, нужно ли мне имя вообще.

— Как ты попал сюда, Рабал Кроухарт? В эти места нелегко добраться, и здесь нелегко остаться в живых.

— Попал по воле случая, а остался по другим причинам. Думаю, тебе лучше пойти со мной. Так безопаснее, и я помогу вылечиться, поскольку кое-что смыслю во врачевании.

— Пожалуй, я все же останусь здесь. Но все равно спасибо.

Было заметно, что незнакомец не ожидал подобного ответа.

— Некоторые из твоих преследователей все еще живы и могут найти тебя.

— По-видимому, у них есть приказ по возможности доставить меня живым, и разрешено убивать только в случае крайней необходимости. Без сомнения, они захотят доставить меня к хозяину. Им неизвестно, что из этого проклятого болота обратной дороги нет.

— Многие годы я прихожу и ухожу отсюда, когда мне угодно, — возразил человек.

Он взглянул на Алаана.

— А ты… ты ведь вывел воина. Нашел дорогу.

Алаан, прищурившись, посмотрел на собеседника сквозь едкий дым.

— Что тебе нужно от меня, Рабал Кроухарт? И этот вопрос, и весь разговор — все напоминало ему о старике из сна.

Незнакомец внимательно посмотрел на Алаана.

— Я хочу показать тебе, что я нашел в центре Тихой Заводи.

— А зачем мне на это смотреть?

— Затем, что ты сын Уирра и обладаешь неиссякаемым любопытством.

Рабал Кроухарт передвигался по болоту на выдолбленном бревне, которое оказалось настолько узким и неустойчивым, что Алаан думал, что дальше придется добираться вплавь, не преодолев и двухсот ярдов.

Алаан взгромоздился на нос «судна» и выпрямил больную ногу; все его пожитки в беспорядке лежали перед ним.

Жак снова исчез, и вороны наблюдали за продвижением путников по туманному болоту. Похоже, излишне любопытные птицы следовали за человеком, называвшим себя Кроухарт. И это обстоятельство привлекло внимание Алаана.

В то же время Рабал Кроухарт уходил от любых вопросов, обещая, что объяснит все, как только они доберутся до пункта назначения.

Из тумана возникло поросшее мхом дерево. Затем еще одно. Папоротники поднимались над водой, как фонтаны. Алаану стало казаться, что они плывут по затопленному лесу и совсем скоро увидят землю.

— Где мы? — спросил он.

— Пока что в Тихой Заводи, но в другой части. Болото сменилось затопленным лесом. В других местах все тоже по-другому.

— Так это разве не наводнение?

— Нет, лес такой постоянно. Деревья и все, что растет здесь, не будет расти где-либо еще. Воду можно без опасения пить. Да и змеи не встречаются: слишком открытая местность.

Алаан был вдвойне рад слышать такое. Те несколько фляг с водой, которые были припасены на острове, почти опустели.

Внезапно вдалеке в дымке что-то пошевелилось.

— Что это? — поинтересовался Алаан.

— Привидения, — спокойно ответил Кроухарт. — Ночью лес кишит ими. Как правило, я не отхожу от своего костра после захода солнца, однако сделал исключение, чтобы привести тебя.

— Но ведь привидения не причиняют вреда живым.

— Неужели? — отвечал Кроухарт, медленно отталкиваясь от дна шестом. — Не вред, что ли, напугать человека до остановки сердца? Хотя, возможно, ты храбрее меня. Смелее многих, кто навсегда исчезал в Тихой Заводи ночью.

— Я не настолько смел, — ответил Алаан, пытаясь приподняться, чтобы уменьшить боль в ноге. — Но мне доводилось встречать призраков.

Внезапно ногу Алаана начала дергать жуткая боль, словно кто-то взял кузнечный молот и стал бить по ране — снова и снова. Разговаривать стало невозможно. Юноша смог лишь обхватить себя руками на узком носу крошечной лодки и молча переносить страдания.