Защитники людей - Корнилов Антон - Страница 43

Угощение оказалось нехитрым, но пришлось, как тут же оценил Трегрей, «превесьма кстати».

Пока Командор, обжигаясь, разливал по металлическим походным кружкам чай, Двуха сноровисто раздавал увесистые бутерброды с розовато-коричневыми, толсто нарезанными ломтями мясистого сала.

– Каково будет мнение специалиста? – осведомился Каверин у Сомика, который первым откусил протянутый ему бутерброд. – Ты ж у нас деревенский…

– Подходяще, – с видом знатока ответил Женя.

– Мировой харч! – поддержал его Игорь. – По запаху чую.

– То-то! – высказался Командор, протягивая кружку Олегу. – Засолить сало всякий дурак сумеет. А вот правильно свинью вырастить – это наука. Мы их, свиней, так кормим: неделю до отвала, дня три – впроголодь. Потом опять неделю пусть жирует, а три дня постится, ну и так далее… Вот и получается сало напополам с мясом. Поглядите, какие прожилки толстенные!..

– Приятно видеть человека, искренне увлеченного любимым делом, – сказал Олег без тени усмешки.

– Шибко надысь озимые взошли? – в тон ему поинтересовался у Каверина Двуха.

– На руки-то его посмотрите! – обратил внимание и Сомик. – Настоящие трудовые…

– А про такие ногти моя мамахен говорила: «Траур по китайской императрице…» – добавил Игорь. – Там чернозема на добрый цветочный горшок хватит. Выходит, совсем не мажор ты теперь. Аграрий! Земледелец!

Александр Вениаминович Каверин даже слегка растерялся. А потом, тряхнув головой, рассмеялся:

– Сам не ожидал, что так выйдет. Кто бы мне сказал, амигос, в армейке еще, что я в фермеры подамся, ни за что бы не поверил.

– Вот и поведай, как оно все получилось, – предложил Двуха.

– А то вы не знаете. С тех пор, как Олег в Саратов вернулся, я с ним постоянно на связи.

– Желательно из первых уст историю услышать, – сказал, с удовольствием жуя бутерброд, Сомик. – Усладить, так сказать, не только желудок, но и слух…

– Да чего рассказывать… Дембельнулся я. Отец меня прямо на руках носил первое время. Говорил: так, мол, и знал, что армия из меня человека сделает…

– Ну, допустим, не армия из тебя человека сделала, а… – попытался было вставить ремарку Двуха, но осекся под взглядом Олега.

– Недельку отдохнул дома, – продолжал Саня, – самому, признаться, быстро скучно стало. А потом отец меня в столицу отправил. Учиться. На юридический факультет, само собой. На коммерческое отделение. Ну, а на коммерческом свои обычаи: не хочешь учиться – плати. Хочешь учиться – учись себе на здоровье. И плати. В общем, вышел у меня конфликт с одним преподом. Историю философии вел, между прочим. И философия у того дяденька была проста – ничего в жизни даром не дается. Будь ты хоть новым Шопенгауэром, но такса одна для всех. Позвонил я куда следует, выдали мне меченые купюры… Дяденьку, конечно, отправили на заслуженный отдых, но и я, как и следовало ожидать, недолго после этого знаменательного события в институте продержался. Поехал обратно в родной Разинск. Только не один, со мной еще двое парней с курса – они сначала постижением Столпа увлеклись, а потом и жизнь понимать начали по-другому… правильно начали они жизнь понимать. Я-то рассчитывал, вернувшись, дело какое-нибудь замутить, чтобы самого себя обеспечивать; думал, отец меня поддержит – как он мною после армейки-то гордился! А отец чего-то психанул. Мол, мало того, что, придурок, на коммерческом отделении не смог удержаться, так еще и двух дармоедов с собой притащил. Нет, они, естественно, не дармоеды никакие, но с его-то точки зрения… Большой скандал вышел. Отписал мне отец старый дом бабушкин, заброшенный, в деревеньке неподалеку. И участок земли еще. И дал понять, что никаких больше вложений в меня делать не собирается.

– Участок-то большой? – поинтересовался хозяйственный Сомик.

– Почти два гектара. Да и дом немаленький, – признался Командор. – Двухэтажный такой… Там сельский клуб был одно время, пока новый не построили.

– Неплохой старт! – оценил Двуха. – Всем бы так! А два гектара – это много?

– Примерно – три футбольных поля, – ответил Сомик.

– Ни хрена себе! Отличный старт!

– Ты попробуй эти гектары обработай, – охладил его Женя. – Без техники-то… Да и дом двухэтажный в порядок привести после того, как в нем колхозные танцульки устраивали, – тоже сил надо столько, что…

– Мы-то сначала даже не думали землю по назначению использовать, – счел нужным пояснить Саня. – А то, что бурьян выкосили и копку затеяли, – это в порядке тренировки. Мы же с ребятами первую ступень Столпа постигали.

– Лопатами? – удивился Сомик. – Два гектара? Втроем?

– Сначала лопатами. А потом натуральный плуг соорудили – ничего сложного, кстати. И по очереди – двое тянут, один пашет. Потом менялись. Все село полюбоваться сбегалось. А уж потом закрутилось… Кредиты взяли. Одним словом, когда отец решил все-таки самолично проверить, как там у меня дела обстоят, у нас уже все имеющиеся гектары были освоены. Капуста, картошка, морковь, огурцы… Ну, тут отец и помягчал. Кредиты наши выплатил, технику кое-какую приобрел. Мы еще земли прикупили, стали животноводством заниматься. Само собой, втроем не справились бы. Деревенских нанимали. Они с охотой шли – сами, наверное, знаете, как в деревнях с работой, за которую живые деньги платят… Я вам, амигос, вот что скажу… – произнес Командор с той откровенностью, которую обычно позволяют в общении с самыми близкими людьми, – то время, когда мы свое хозяйство поднимали, должно быть, самое лучшее в моей жизни. Это как… ребенка растить или картину писать… притом осознавая в процессе, что ребенок получится непременно гением… или, скажем, картина – шедевром.

– Сдается мне, – улыбнулся Трегрей, – обратно в город ты не имеешь намерения вернуться?

– Нет, конечно! – сказал Саня уверенно. И даже с каким-то испугом – словно подумал, что его могут насильно оторвать от созданного им хозяйства. – Там у нас все такое… большое, настоящее. Понадобилась тебе пристройка какая, баня, например. Или гараж. Взял и построил – какую сам хочешь, такую и построил. И не надо из-за всякого лишнего квадратного метра душить себя кредитами. Там у нас все так… По-честному. Работа эквивалентна результату. А вообще мне последнее время мысли такие приходят… Вот работать бы, развиваться, пристраивать дом к дому, и чтобы селились в них не просто случайные люди, а – единомышленники. Соратники. Представляете? Создать свой мир, где все так, как и должно быть. Где все – правильно…

Двуха, уничтожив последний бутерброд, с сожалением посмотрел в опустевший тряпичный узел, облизнул губы и поднял четвертинку. Протянул Каверину, мельком взглянул при этом на Олега. Тот разрешающе качнул головой:

– Надобно павших соратников помянуть, – сказал Трегрей. – Уже пятеро, Саша.

– Знаю, – произнес Командор. – Ты говорил… Нам ведь тоже… повоевать пришлось.

– Ты ничего об этом не рассказывал.

– Не рассказывал. Потому что… У вас и своих проблем хватает, правильно? Нет, если совсем туго стало, конечно, обратились бы. Обошлись своими силами. И, слава Богу, без потерь.

Каверин допил водку.

– Как Максимыч-то? – спросил он у Олега. – Твои ребята к нему вроде недавно ездили, правильно?

Трегрей кивнул.

– Держится Максимыч, – ответил он. – Верно все же говорят: время лечит. Если все удачно сложится, в этом году освободят – условно-досрочно.

– В большом ты перед ним долгу… – взглянув ему в глаза, проговорил Командор.

– В большом долгу, – вдруг подтвердил и Двуха.

Женя Сомик отвел глаза.

Олег ничего на это не сказал. Только сам собой дернулся уголок рта.

– А что у вас случилось-то? – спросил Женя Каверина, прервав неуютное молчание. – По какому поводу воевали?

– Понадобился нам песок для строительства, – начал рассказывать Командор, вертя в руках пустую бутылку. – Купили несколько тонн – и совсем недорого. Потому, наверное, что карьер, где песок добывают, недалеко от нашего села располагается. Подогнали нам «Камаз», разгрузили… Водитель попить попросил, мы его обедать посадили, потому как сами уже собирались. Вот он за столом-то и растрепался. Оказалось, что по документам карьер тот – совсем не карьер. А будущий пруд.