Родник - Тайц Яков Моисеевич - Страница 17

Она наконец застегнула свой портфель и двинулась к выходу.

— Погодите, Тамара Степановна! — взмолилась Кира Петровна, растерянно вертя в руках бумажку. — Скажите мне хоть, у кого вы её взяли?

Тамара Степановна остановилась в дверях учительской и стала платком протирать очки:

— У этого… как его, с краю сидит… ну, беленький такой…

— А, Горшков, что ли?

— Вот-вот, он самый… У него. А он ещё отрекается: «Я ничего не знаю, мне кинули, и я хотел кинуть». Вот и всё. Большего я от них ничего не добилась… Да, Кируша, трудный вам достался класс. Не позавидуешь вам… Ну, я пошла: звонок!

Она вышла. Кире Петровне стало обидно за свой пятый «Б». Раньше, когда его ругали, она не принимала это близко к сердцу, а сейчас стало очень обидно.

За стеной звонок звал и ребят и учителей на последний, шестой урок. Кира Петровна спрятала бумажку в карман жакета, сняла со шкафа тяжёлый глобус и пошла к себе, в свой пятый «Б».

Тринадцатая глава. Тихое «ура»

Кира Петровна преподавала географию в нескольких классах, и в каждом классе дело шло по-разному. В седьмой «Б» она заходила с удовольствием. Ребята хорошо слушали, а потом закидывали её вопросами: есть ли жизнь на Марсе, и кто живёт в Тибете, и отчего течёт Гольфстрим, и можно ли предсказывать землетрясения…

Случалось, ребята даже ставили молодую учительницу в тупик. Но она не огорчалась. Ей нравилось, что они такие любознательные.

С некоторой опаской открывала она дверь шестого «А». Там было два-три любителя пошалить, и приходилось всё время быть настороже, чтобы не дать им потачки.

Зато дверь пятого «Б» Кира Петровна распахивала как хозяйка. Это был её класс. Здесь её всё интересовало: и чистые ли у всех воротнички, и кто опоздал, и кто заболел, и у кого какие отметки… Всё это надо было знать, для того чтобы легче было воспитывать шустрых пятиклассников.

Егор Николаевич частенько напоминал учителям:

«Помните, нет обучения без воспитания!»

Кира Петровна каждый день убеждалась в правоте этих слов. Сегодня, например, класс проходит «Движение Земли вокруг Солнца».

Казалось бы, при чём тут воспитание?

Но вот Кира Петровна стала рассказывать про земную ось, про полюсы — Северный и Южный. Как тут было не рассказать про папанинцев, про дрейф отважных седовцев, про мужественных полярников, про смелых китобоев, которые бьют китов в далёкой-далёкой Антарктике!

Ребята слушали её как заворожённые. Даже неугомонный Костя Кисляков, подперев подбородок обоими кулаками, с раскрытым ртом слушал учительницу. А об остальных и говорить нечего. По заблестевшим глазам ребят было видно, что им тоже хочется быть смелыми, отважными и совершать всякие подвиги.

«Вот тебе и движение Земли вокруг Солнца! — думала Кира Петровна. — Да ведь это же и есть воспитание!»

Звонок прозвучал неожиданно. Никому не хотелось подниматься. Толя Яхонтов вздохнул:

— Вот, как нарочно, на самом интересном месте!

— Ещё расскажите про полюс, ещё… — попросил Лёня Горшков.

— Нет, ребята, сейчас у нас пойдёт речь о другом.

Как только затрещал звонок, Кира Петровна вспомнила про клочок «арифметической» бумаги, который лежал у неё в кармане.

Кругом уже стучали крышки парт, ребята поднимались, собирали книги…

— Тише, мальчики, садитесь! Кисляков, сядь!

Ребята, побросав сумки поверх парт, сели на свои места. Кира Петровна, упираясь концами тонких пальцев в стол, сказала:

— Сейчас мы с вами проведём экстренный классный час… Кисляков, сядь, я сказала.

Кира Петровна достала из кармана бумажку, развернула и показала всему классу:

— Вот, ребята, объясните мне, что это значит?

— А что там? — спросил сидевший за первой партой близорукий Юра Белкин.

— А ты не знаешь?

— Нет…

— И я не знаю! И я! — раздались голоса.

— Не знаете? Ну, тогда слушайте!

Кира Петровна подошла поближе к окну, потому что ноябрьский день был очень пасмурный, и громко, точно объясняя урок по географии, прочитала:

— «Насчёт ПВК, — она посмотрела на мальчиков, — собраться завтра у ПМ. Секрет. Молчание. Тайна!» Вот!

Она вернулась к столу, положила записку и стала её разглаживать:

— Теперь все слышали. Нашли это у нас в классе. Так что, ребята, высказывайтесь, что за ПВК и ПМ и вообще вся эта таинственность. К чему это всё?

По классу прошёл шум, но руки никто не поднимал. Юра Белкин смотрел поверх очков на стол, где белела записка. Толя Яхонтов приподнялся и стал озабоченно оглядывать ребят. Игорёк Резапкин вертелся во все стороны. Костя Кисляков по-смешному ножи мал плечами.

Учительница посмотрела на Лёню Горшкова. Лёня сидел понурив голову и водил пальцем по лакированном крышке парты.

— Лёня, а ты что молчишь? Ведь это у тебя её нашли.

Лёня встал и, помаргивая светлыми ресничками, сказал:

— А я ничего не знаю. Мне кинули, и я хотел кинуть. И я даже прочитать не успел, потому что Тамара Степановна сразу отняла.

— А кто же тебе кинул?

— А я не заметил, честное слово. Мне кинули, и я хотел кинуть… — повторил он.

— Садись!

Кира Петровна прошлась по классу и вернулась к столу:

— Вот что, мальчики. Разве в советской школе могут быть секреты у ребят от учителей, как вы думаете?

— Могут, — ответил Кисляков с задней парты.

— Да почему могут, откуда? Ведь мы с вами, ребята, заодно, цель у нас с вами одна. Если вы придумали что-нибудь интересное… да я сама приму в этом участие, если хотите…

Взгляд её упал на глобус, который стоял перед ней на столе. Она подхватила его за ножку и подняла над классом, словно большую круглую лампу:

— Вот перед вами земной шар. А вы знаете, что во многих странах — и здесь, и здесь, — она стала тыкать пальцем в глянцевитые «щёки» глобуса, и глобус медленно завертелся, — везде миллионы ребят смотрят на вас, на школьников Советского Союза.

Кира Петровна высоко подняла глобус над головой. Он тихо вращался, и казалось, будто Кира Петровна снова объясняет ребятам законы вращения Земли.

— Вы на виду у всего мира, — громко сказала она. — Значит, вы должны быть… ну, образцом буквально во всех отношениях. Это не шутка. Понятно? Вот я и требую, чтобы вы откровенно сказали, кто писал эту записку и зачем.

Класс попрежнему молчал. Ребята поглядывали друг на друга. Кира Петровна со стуком поставила глобус на стол:

— Журавлёв, ты классный организатор. Ты что скажешь?

Митя не спеша поднялся и, глядя своими честными светлыми глазами на учительницу, сказал:

— Кира Петровна, я вам правду говорю: я ничего не знаю. И что за Певека такая, не знаю, и без меня это всё…

Кира Петровна поняла по его глазам, что он говорит правду:

— Верю, Митя. Садись.

Она снова стала разглядывать класс. Глаза её встретились с пристальными и узкими, словно прищуренными, глазами Владика Ванькова. В них заметно было какое-то беспокойство.

— Владик, ты, по-моему, хочешь что-то нам сказать.

Владик встал и начал раскачивать крышку парты:

— Нет, Кира Петровна… я ничего такого…

Но Кира Петровна уже догадалась по его волнению, что он кое-что знает.

— Нет, нет, Ваньков, говори, только оставь, пожалуйста, крышку в покое.

Владик осторожно опустил крышку и, запинаясь, сказал:

— Кира Петровна, если по правде… я знаю про записку… только не имею права говорить.

— Как так?

— Ну так… Не полагается…

— Почему не полагается?

— Ну потому что, Кира Петровна… потому что — секрет.

И Владик сел на своё место рядом с Петей.

Кире Петровне стало жарко. Она поочерёдно прикладывала то одну, то другую руку к разгоревшемуся лицу.

— Вот что, мальчики. Я вижу, придётся нам иметь дело с директором. Другого выхода нет.

Мальчики мигом притихли. Все пристально следили за учительницей. Она взяла со стола злополучную записку:

— Ну так как же, мальчики? Идти за директором или без него обойдёмся?