Родник - Тайц Яков Моисеевич - Страница 10

— Вот если они поймут, — говорила она, чуть поводя пальцем, — что ты требовательна к ним не ради себя, а ради них самих, тогда у тебя авторитет будет вот такой. — Елена Ивановна высоко подняла руку, и широкий рукав байковой кофты съехал вниз.

Кира Петровна внимательно слушала. Старая учительница говорила с увлечением. Её покрытое мелкими морщинками круглое лицо раскраснелось, выпуклые глаза заблестели…

Неподалёку на низенькой скамеечке сидела Асенька и читала журнал «Мурзилка». На коленях у неё сидел толстый рыжий кот, заглядывал в журнал и громко мурлыкал. Можно было подумать, что он тоже читает.

Вдруг раздался звонок.

— Поди, внученька, спроси.

Асенька спихнула кота, побежала в сени и вернулась с докладом:

— Бабушка, там, по-моему, мальчишки…

— Какие мальчишки?.. Кира Петровна, сходи узнай.

Кира Петровна с Асенькой подошли к входной двери, открыли её, и в сени сразу же набилась ватага ребят. Тут были и Толя Яхонтов, и Митя Журавлёв, и Лёня «лопушок», и смуглый Игорёк Резапкин, и Владик Ваньков, и Петя Ерошин — словом, все тридцать три «богатыря». Часть не поместилась в сенях и осталась на крылечке.

— Вы что это, ребята?.. Что это значит?.. — растерянно спросила Кира Петровна.

Мальчики узнали учительницу и стали снимать шапки.

— Мы, Кира Петровна, — ответил за всех Толя, — мы просто проведать Елену Ивановну пришли.

— Да, но куда столько?

— А мы сначала делегацию выбрали. Пять человек: вот меня, Игорька, Митю… И мы пошли… а они все за нами потащились… Ну зачем пришли? — грозно прикрикнул он на ребят.

— Бабушка, — побежала Асенька в комнату, — бабушка, там весь класс пришёл!.. Ой, бабушка, они все же не влезут!

Бабушка вся просветлела, засияла всеми морщинками. Она стала обмахивать лицо платочком:

— Пусть заходят, пусть… Кто там? Толя, Владик, Митя, Лёня, заходите! Только, чур, раздеваться.

— Эй, ребята, раздевайтесь! — скомандовал Толя.

— А куда вешать? — шопотом спросил Лёня.

— Куда? Ладно, клади прямо на пол, и всё.

Ребята в сенях складывали свои пальто грудой прямо на пол и по одному проходили в комнату.

— Здравствуйте, Елена Ивановна! Здравствуйте, Елена Ивановна!

Елена Ивановна каждому отвечала приветливым кивком головы.

Скоро в комнате стало полно, а гости всё прибывали. Асенька отступила к бабушкиной тахте.

— Хватит! — испуганно сказала она. — А то мы все раздавимся.

— И верно, что хватит, — вмешалась Кира Петровна. — Давайте в две смены, что ли. Потом поменяетесь.

Теперь она совсем по-другому смотрела на этих белобрысых, русых, тёмных стриженых мальчиков. Она смотрела на них с некоторой тревогой, с некоторым беспокойством и в то же время немного как бы по-матерински. Теперь это уже не просто чужие мальчики, которых она должна учить географии, — нет, теперь это её мальчики, её ученики, которых она должна растить и воспитывать. Было над чем задуматься.

Мальчики жались один к другому, боясь шевельнуться, чтобы ничего не разбить, не уронить…

Вдруг Толя словно вспомнил что-то, вышел в сени и, расталкивая ребят, вернулся с яркокрасным, весёлым цветком в тяжёлом глиняном горшке.

— Вот, Елена Ивановна, это вам… потому что цветы… вы любите. Это «Ваня Мокрый»…

Он поставил горшок на пол возле тахты и выпрямился, багровый от натуги и смущения.

Тут Игорёк тоже вышел в сени и вернулся с чем-то большим, покрытым газетой. А когда он снял газету, все увидели деревянную клетку. В клетке на жёрдочке сидела, съёжившись, серенькая птичка с жёлтой каёмочкой на крыльях.

— А это вам, Елена Ивановна, чтобы вам не скучно было… Он поёт. Это щегольчик. Только он сейчас волнуется.

Щегольчик тоненько пискнул. Все засмеялись. Асенька кинулась к птичке. Елена Ивановна покачала головой.

— Спасибо вам, милые мои ребятки, — тихо заговорила она. — Спасибо, что не забываете свою старую учительницу… Мы только что сидели, толковали про вас, а вы — вот они, легки на помине.

— А что про нас толковать! — крикнул Костя Кисляков, и все засмеялись.

Так уж было заведено: что Костя ни скажет, всё казалось смешным.

— Ох, да про вас день и ночь можно толковать! — отозвалась Елена Ивановна. — Ведь у вас теперь новый классный руководитель, вот мы и сидели, советовались.

— А кто? — спросил Владик. — Абросим Кузьмич, да?

— Нет, не Абросим Кузьмич. — Елена Ивановна показала на Киру Петровну: — Вот, прошу любить и жаловать, ваш новый классный руководитель Кира Петровна Кузьмина.

Мальчики сразу притихли. Они теперь тоже по-новому, по-другому посмотрели на Киру Петровну.

«Ясно, они удивляются, что назначили меня, такую ещё неопытную, неумелую. Они это всё понимают и чувствуют», — с тревогой подумала Кира Петровна, а вслух сказала:

— Что ж… вы, мальчики, как будто не рады этому…

— Конечно, положение нелёгкое, — вмешалась Елена Ивановна. — Народ деликатный. Сказать «рады» — вроде как меня обидеть, а сказать «не рады»…

Тут из сеней раздались голоса:

— Хватит вам! Постояли, а теперь нам дайте!

— Ох, верно, мы совсем забыли про них, — спохватилась Елена Ивановна. — Придётся вам, ребятки, уступить… Вторая смена, заходи.

Первая «смена», толкаясь, выбралась в сени и на крылечко. Вместе со всеми вышла и Кира Петровна. Она подошла к Владику, который выбирал из груды своё синее бобриковое с хлястиком пальто, и сказала:

— Ваньков, завтра зайдёшь ко мне в учительскую, отдам тебе твой меч. Он там в шкафу у меня. Только больше его в класс не приноси.

— Нет, нет, что вы, Кира Петровна! Спасибо! — обрадовался Владик.

— Вот… А ты, Асенька, передай привет бабушке. Я больше заходить не буду, а то и без меня полно. Скажи, я ей очень благодарна… До свиданья, ребята!

Кира Петровна спустилась с крылечка и в особом, бодром настроении зашагала по улице к мосту имени Пятого года.

Восьмая глава. Коньки

Каждый день после школы Владик заходил в Детский парк и сидел там на лавочке — на той самой лавочке, на которой ещё недавно сидела Тата Винокур. Он нетерпеливо поглядывал по сторонам — не покажется ли серое пальтишко и вязаная шапочка с мохнатыми смешными шариками.

Кругом стучали молотки, визжали пилы. Пахло лесом, фанерой, клеем. Парк готовился к Октябрьскому празднику.

Работники парка протягивали поперёк аллей красные полотнища, гирлянды хвои, ожерелья разноцветных лампочек…

В центре устанавливали большой фанерный щит. Его обтягивали кумачом. Рабочий в синем комбинезоне маленькими гвоздиками, которые он, точно фокусник, доставал изо рта, приколачивал к щиту белые фанерные буквы. Из них составлялись слова: «Лучшие люди нашего района».

Всё это было очень интересно, но Владику некогда было засиживаться в парке, у него своих дел было по горло.

Во-первых, вожатый отряда, Лёва Шумской из девятого «Б», которого за малый рост называли «вожатик», поручил ему разукрасить альбом «Китай».

Альбом был очень толстый. Его собирали всем отрядом — добывали картинки из журналов и газет, переписывали стихи, заметки… Владику надо было сделать обложку и надписи.

Во-вторых, Владик готовил в пионеры третьеклассника Марика Синицына. Марик приходил к нему на дом, и Владик учил его говорить Торжественное обещание, отдавать салют, отдавать рапорт… К празднику будет приём в пионеры, и надо Марика подготовить как следует.

Работы было много. Но он всё надеялся, что Тата придёт.

Обидно было. Ей для чего-то нужен старый кинжал, а кинжал — вот он, без всякой пользы лежит в сумке.

Продрогший Владик, кутаясь в пальто, плёлся домой. Он сердился и на себя, и на Петю, и особенно на Киру Петровну. Не отними она тогда кинжал — и ничего бы этого не было. А сейчас выходит, будто он обманщик. И зачем её только назначили классным руководителем!

А Кира Петровна между тем усердно взялась за работу. Во-первых — успеваемость. Во-вторых — поведение. Учителя порой жаловались то на Костю Кислякова, то на Петю Ерошина, то ещё на кого-нибудь. Чаще других к ней обращалась учительница истории Тамара Степановна. Кира Петровна просто начала бояться этой строгой, вспыльчивой учительницы, которая всегда найдёт, к чему придраться.