Космический беглец - Ранда Петер - Страница 5

Глава 3

Стоя в шлюзовой камере, я еще раз проверил амуницию. Космический скафандр очень надежен и уж, конечно, выдержит возможное нападение гигантских спрутов. Если вдруг их омерзительные щупальца опутают меня, лишив возможности двигаться, все равно справлюсь с чудовищем, просто нажав на спуск зажатого в руке парализатора. В тот же миг температура окружающей водной среды понизится на тридцать градусов.

Проверяю герметичность шлема. Не проблема для меня и всплыть. Это обеспечит персональный аннигилятор силы тяжести.

Выходной шлюз в равной степени рассчитан на заполнение как воздухом, так и водой, поскольку погружение в водную стихию является для эликона одним из самых эффективных способов защиты. Нажимаю ногой на соответствующий клапан, приводя в действие механизм открытия люка. Он сотворен из логона, практически неуничтожимого металла, из которого, кстати, построен и весь мой астролет. Теперь, едва лишь вода заполнит шлюз, дверь откроется автоматически.

Если я все правильно рассчитал, то выберусь на поверхность как раз в момент спуска эликонов моих преследователей. Поисковым лучом им меня не обнаружить — слишком далеко, да и скафандр поможет.

Заскользила в пазах дверь, и я зажигаю закрепленную на гермошлеме лампу. Невольно отшатываюсь, так как оказываюсь чуть ли не нос к носу с громадной, веретенообразной рыбиной. Она, лишь на секунду ошалев от света, остервенело крутит хвостом и торпедой мчится прямо на меня, не скрывая своих плотоядных намерений.

Пришлось выстрелить… Эффект практически мгновенный. Внезапно остановленный на полном ходу водный монстр, естественно, в шлюз не попадает, а неуклюже тыкается в оболочку эликона. Разряд парализатора в силу своего свойства замораживать в считанные доли секунды жидкость, должно быть, поразил его наповал. А животина та еще! Прямо из кошмарного сна! Величиной с человека. Вытянутое рыбье туловище, но под внутренними плавниками — короткие лапы, а морда — вылитый крокодил с острыми зубами-саблями. Весит по меньшей мере килограммов сто!

Благоразумно державшийся до этого несколько позади осьминог, казалось, встревожился. Резкое понижение температуры, по-видимому, застало его врасплох. Я пальнул еще раз в его направлении. Вот тут-то и началась настоящая паника. Остудившийся спрут, покачиваясь, завис, словно медуза, на линии температурного водораздела.

Ухватившись за внешний окаем выходной камеры, я повернул на пояснице маховичок персонального антигравитатора. В тот же миг, словно пущенная из тугого лука стрела, пронзаю толщу воды. В момент выныривания снимаю предыдущую команду и спокойно плыву к берегу. В мутной воде сразу же взбороздились резвые струйки. Пришлось еще пару раз прибегнуть к оружию. Ледяной холод разгоняет всю эту незнакомую нечисть, пытавшуюся поживиться на мой счет, и я благополучно вылезаю на уютненький пляж, покрытый блистающим на солнце белым песочком.

Снаружи, судя по всему, дьявольски жарко, поскольку посадку я произвел в зоне тропиков. Но мне это в высшей степени безразлично, поскольку скафандр климатизирован. Ориентируюсь на местности. Прямо передо мной раскинулась равнина, точнее, покрытая травой саванна. Справа — довольно крутой холм, вершина которого могла бы послужить прекрасным наблюдательным пунктом.

Гермошлем решил не снимать, чтобы не мучиться от жары и избавиться от укусов, видимо, несметных в этих краях полчищ комаров. Начал подниматься по склону. Почти сразу же куда-то исчез растительный покров, словно его языком слизнули. Весьма странно… Под ногами слегка слоистый, красноватого цвета грунт. По закрепленному на запястье прибору определяю степень его радиоактивности — нулевая. Тем не менее что-то же уничтожило кругом всю растительность, причем это облысение настолько бросается в глаза, что никак не может быть объяснено капризом природных сил. Вывод: надо держать ухо востро. В таком настроении и ползу дальше. Более того, отправив на пояс парализатор, достаю компактный автомат, стреляющий дезинтегрирующими пулями.

Черт побери, до чего же зловеще выглядит этот ошкуренный большой бугор — не тянется вверх травка, не жужжит насекомое, не щебечет птаха. Какая-то неестественная тишина… словно искусственно нагнетаемая. Да, да, это подмечено, пожалуй, верно… Такое впечатление, что где-то тут притаилось нечто невидимое, затаившее дыхание. В душу ужом проскальзывает мерзкий страх, тем более непонятный, что внешне для него нет никаких оснований. Неожиданно возникает безотчетное стремление бежать. Но не куда попало, чтобы унести отсюда подобру-поздорову ноги. Нет, какая-то могучая сила неудержимо влечет меня к вершине холма. Невероятным усилием воли удается сдержать этот безумный порыв… ноги безотчетно дрожат, ручьями стекает пот. Из-за него ничего не вижу перед собой. Перед глазами лишь неотступно маячит красная скала… ряд скальных уступов, сходящихся воедино в антаблементnote 1 на вершине.

Насевшая на меня неведомая сила становится все более и более настырной, стремится, скрутив мою волю, всецело подчинить себе. Где-то сзади возникает животное, сродни быку. Не обращая на меня никакого внимания, он шпарит как угорелый вверх по склону… Лишь почва ходит ходуном от топота его копыт.

Наконец-то я опомнился и начинаю реагировать… Отступаю шаг за шагом. Ощущение, что меня окуклило клейкой массой… малейшее движение дается с неимоверным трудом. Похоже на наваждение, которое сбрасываешь величайшим напряжением всех сил.

Между тем обставивший меня на дистанции бык почти уперся в антаблемент из красного камня. Неожиданно невесть откуда вздувается пузырь молочного цвета и обволакивает его. Одновременно ослабевает натужно влекшая меня тяга. Пользуясь этим, отскакиваю назад, думая, что вызволился окончательно. Но нет, странное влечение почти тут же восстанавливается, но уже не с такой, как только что, силой. Пересекаю границу, за которой сохранился ковер из растительности. Здесь уже совсем полегчало, хотя зов, пусть слабый, но все же сохраняется. Однако это мне уже нипочем, и я легко с ним справляюсь. Удаляюсь подальше, предварительно полюбопытствовав, что там с быком?

Дела его откровенно плохи: матовый шар наверху съеживается, а громадная туша с поразительной быстротой растворяется у него внутри. Отворачиваюсь… и чуть не сталкиваюсь с подобием чудовищного волка, которому тем не менее явно не до меня… Он что есть мочи всеми четырьмя лапами упирается в почву, напоминая упрямую собаку, натягивающую поводок в своем нежелании следовать за хозяином. Несмотря на это, он, как загипнотизированный, медленно переступая лапами, двигается по откосу вверх. Я наблюдаю за ним с чувством неописуемого ужаса… Мало-помалу его бег ускоряется. А преодолев половину пути, он и вовсе припустился бежать… Снова вспучилась молочно-белая сфера и закутала его так же, как перед этим быка.

Не сомневаюсь, будь я без гермошлема, мне бы не устоять. То был бы неизбежный и бесславный конец.

Небо, казалось, воспламенилось… Заниматься и далее этим необычным скалистым курганом стало некогда. Да и удалился я от него уже достаточно далеко, полностью освободившись от воздействия чудовищного магнита.

Трижды прокатились раскаты грома. Это эликоны Варны прорывали звуковой барьер. С трудом подавляю инстинктивное и бессмысленное желание куда-нибудь забиться из опасения быть замеченным. Остаюсь стоять на пляже. Пусть на виду, зато как-то лучше себя чувствую на открытой местности, не зажатый со всех сторон, как в ловушке. Снимаю каску и берусь за бинокль. Полыхание двигателей скачет неверным отсветом по долине. Насмерть перепуганное зверье спасается кто куда, и саванна звенит от их хриплых беспорядочных криков.

Эликоны идут стройным треугольником. Со стороны они выглядят этакими черными ощетинившимися иглами шарами, как головки булавы. Степенно совершают посадку на берегу реки, примерно в том месте, где я выключил двигатель своего эликона.