Они не поверили (Дикий пляж) - Варго Александр - Страница 15

Ручеек продолжал невозмутимо течь, равнодушный к нашим проблемам. К своему ужасу, я увидел, что тоненькая полоска струящейся воды превратилась в еле заметную ниточку, которая вскоре совсем исчезла в буйных зарослях. Не решаясь их обходить из-за боязни потерять ручей, мы стали продираться сквозь чащобу. Что-то подсказывало мне, что потеря будет невелика — этот ручей никуда нас не выведет. Мы выбрались из зарослей, появился и ручей.

— Ему долго не удавалось завинтить болт на место, так как было уже темно, — продолжил я. — Наконец он закрутил его на место и стал подниматься. И внезапно покрылся липким потом, потому что не мог встать. Неведомая сила держала его у могилы, и прямо перед собой в темноте он видел улыбающееся лицо Жанны. Тут он вспомнил ее предсмертные слова, ее просьбу не приходить на кладбище. Он решил, что она не хочет отпускать его домой, а желает, чтобы Рико остался с ней, и держит его своими полуразложившимися руками за ноги — синяя и распухшая… — Я осекся и посмотрел на Ольгу. Она побледнела еще больше, и я одним махом закончил: — А наутро сторож, обходя кладбище, обнаружил труп Рико. Край его плаща был прикручен к могильной плите тем самым злосчастным болтом.

Где-то вдалеке заухал филин.

Я хотел добавить, что на губах Рико играла зловещая улыбка, а ногти на пальцах сорваны, но решил, что это будет лишнее.

— Вот, собственно, такая история, — промолвил я.

Некоторое время мы шагали молча.

— Есть, кстати, один анекдот на тему ориентира. — Ольга убрала с лица прядь волос. — Сидят двое в шлюпке посреди океана после кораблекрушения. Один другому: «Боцман, а как ты еще умеешь определять север, кроме как по мху на деревьях?»

Я мысленно улыбнулся, с уважением посмотрев на девушку. Нужно быть мужественным человеком, чтобы в такой ситуации еще найти в себе силы шутить.

Какое-то время мы шли среди высоких красивых сосен, прямо как в классических русских мультфильмах. Постепенно эту идиллию сменила чащоба: деревья с уродливо перекрученными стволами, густые заросли переплетенных кустов, зачастую усеянные шипами ветки акаций, которые так и норовили добраться до наших глаз и рук. Растительность тоже стала меняться, кусты уступили место папоротникам, вокруг стало слишком много сухих деревьев, земля все больше пружинила. Деревья начали утрачивать высоту и пышность, стволы сделались искривленными, а корни будто боролись с землей в мучительной охоте за влагой.

Ручей вновь стал расширяться, и на некоторое время во мне снова затеплился слабый огонек надежды. Однако через некоторое время я понял, что ручей не просто расширяется, но и перестает течь, постепенно превращаясь в череду луж, частично затянутых ряской, с зависшими над ними тучами мошкары.

Тут же моя нога по щиколотку провалилась в мутно-зеленую жижу. Выругавшись, я с чавканьем выдернул ногу, обдав себя зловонным фонтаном. Болото!

«Этого еще не хватало», — мрачно подумал я. Оглядевшись, я увидел, что деревьев стало значительно меньше, и если бы я не провалился в болотную жижу, то решил бы, что передо мной расстилается очаровательная полянка, поросшая мягкой травкой.

Вот тут я огляделся и наконец-то заметил, что мы пришли в мертвый лес, где когда-то бушевал сильный пожар. Густой ковер мха то и дело разрывали сверкающие в лучах солнца водяные зеркала. Из них тут и там торчали поросшие травой кочки. В этом болоте и закончил свои недолгие странствия наш ручей. Везде лежали стволы упавших деревьев, многие еще несли на себе следы пожара.

Там вас ждет темнота. Поворачивайте назад.

Слова цыганки вспыхнули в мозгу подобно факелу. «Возьми себя в руки», — приказал я себе, чувствуя, как меня охватывает паника.

Впереди, метрах в ста, виднелся высокий холм, заросший соснами, похожий на исполинского дикобраза. На какое-то мгновенье мне показалось, что сквозь просвет деревьев блеснуло море.

Море!

«Мы выйдем к морю и пойдем по побережью назад».

После минутного раздумья я решил обойти болото сбоку и взобраться на одно из деревьев на холме.

«Ты полагаешь, с дерева тебе удастся что-либо разглядеть? — прошептал вкрадчивый голос. — Конечно, ты можешь залезть на дерево, ты ведь у нас герой, а что будет, если ты опять наступишь на сухую ветку? Тебе понравилось падать? Или твоей тупой башке требуется еще некоторое количество железа? Идея шизофреника, как тебе кажется?»

«Кажется. А разве у меня есть выбор?»

Часы уже показывали 17:24, и я стал искать подходящие деревца. Ольга, прислонившись к раскисшему пню, доставала остатки крема. Во всех ее движениях чувствовалась усталость.

В зарослях я без труда отыскал пару молодых деревьев и, срубив их, принялся обстругивать. Нож, к счастью, был заточен как бритва.

Кожа на лбу стала зудеть, и я силой хлопнул по нему, раздавив комара. На руке осталось большое кровавое пятно, и мне стало не по себе, когда я представил, что будет, когда у нас закончится мазь, а полчища этих мини-вампиров захотят нами пообедать.

Я очень торопился, стараясь побыстрее закончить с палками. Срезая очередной сучок, лезвие неожиданно соскользнуло и рассекло внутреннюю часть моего большого пальца, задев при этом указательный. Кожа разошлась, словно смеющийся алый рот, потекла кровь. Закусив губу, я зажал рану правой рукой.

— Оля!

— Да?

— Мне нужен твой платок.

— Зачем? Ты что, порезался?

— Царапина.

— Но… Дим, он же в крови.

— Давай сюда. Сейчас это не имеет значения, если ты, конечно, не болеешь туберкулезом. Шутка.

Ольга холодно посмотрела на меня, пока я заматывал рану.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Ты о чем?

— Я о том, что не вижу смысла лезть в это болото.

— Оля, назови это как хочешь — интуиция, провидение, но я уверен, что скоро мы будем дома.

Наконец палки были готовы, и мы начали осторожно, перескакивая с кочки на кочку, двигаться вперед.

«Странно, Клим ничего не говорил о болотах в этих местах», — думал я, нащупывая палкой твердую почву. Это правда. Правда и то, что Клим предупреждал о запруде. Я чувствовал, как меня охватывает злость к самому себе — весь день строил из себя знатока флоры и фауны, а в итоге заблудился в трех соснах!

Ольга шла сзади, ступая по моим следам, на всякий случай тыкая по сторонам палкой. В другой руке у нее болтался пакет.

— Да выбрось ты этот мешок! Что там у тебя?

Оля покраснела и сказала сердито:

— Сам знаешь что!

«Точно, там ее белые трусики, точнее, раньше они были белыми, — поправил я себя, — и бутылка из-под „Фанты“ с водой».

Пройдя несколько метров, я увидел, что болото значительно больше, чем показалось на первый взгляд. Доходя до самого подножия холма, куда мы направлялись, оно огибало его с обеих сторон и расстилалось дальше.

С пропитанного водой мха я ступил на кочку, которая оказалась совсем не кочкой. Ботинок провалился сквозь землю — обманчиво твердая корочка мха скрывала своеобразный карман холодной грязи. Нога нырнула в вязкую затхлую субстанцию. С проклятием я вытащил ногу и осторожно продолжил путь по ненадежному насту. Вскоре при каждом шаге наши ноги (на каждую из них будто повесили по пудовой гире) чуть ли не по щиколотку уходили в воду.

Стали отчетливей видны островки-кочки, поросшие невысокой травой, которые разделяла черная вода и деревья. Посреди болота осклизлые корни огромного вывороченного дерева, ствол где-то под водой, а вершину можно угадать по блестящим от слизи, темно-коричневым, голым, как черви, ветвям. Вместо того чтобы твердеть, почва становилась все более топкой. При каждом шаге выбрызгивалась тонкая струйка рыжей воды. Наконец земли не стало вовсе: над водой возвышались лишь маленькие островки-кочки. Мы переходили от одного к другому, опираясь на палки. Скоро наступил момент, когда мы не могли не только переступить на очередную кочку, но даже допрыгнуть до нее.

Я старался не думать о том, что произойдет, если в следующую секунду мы не сможем вытащить из ила наши ноги, если мы застрянем намертво.