Плод граната - Рампо Эдогава - Страница 8

Последний его спектакль был поистине великолепен! Прикинувшись Котоно, переодетым в его же, Танимуры одежду, он обнимал собственную жену с нескрываемой страстью — и то хохотал, то плакал у нее на плече, словом, вел себя не как муж, а как любовник.

...Я чувствовал себя совершенно раздавленным. Кто этот человек, называющий себя Иноматой? Что за дикие речи? И откуда такая уверенность? Я не отвечал, а потому Иномата сам нарушил молчание:

— Это было довольно давно... Ко мне тогда частенько захаживал мой приятель, большой любитель детективных историй. Мы вели бесконечные споры о том, как преступнику легче всего ускользнуть от возмездия. И в итоге пришли к единому мнению, что самое остроумное — это прикинуться жертвой. Теоретически — ход блистательный, но, перебрав конкретные способы его воплощения, мой приятель пришел к неожиданному заключению, что все это плоско и заурядно. Я был не согласен с ним. Банальность свойственна лишь дуракам, умный преступник непременно придумает что-нибудь оригинальное. На что мой друг возразил: если уж мы не придумали, то преступник — и подавно...

В общем, вышла у нас серьезная стычка. А ведь история с кислотой подтверждает, что прав-то все-таки оказался я... Убийцу приняли за жертву. А «жертва» оказалась убийцей! Может ли человек провести ночь с чужой женой так, чтобы та ничего не заметила? Увлекательный сюжет для романа, вот такие, как вы, и попались на эту удочку...

Пока я внимал рассуждениям Иноматы, в моем мозгу забрезжило смутное, полузабытое воспоминание. Я словно слышал все это когда-то давным-давно. Но с Инома-той мы никогда раньше не встречались! Нет, определенно я обсуждал эту тему с кем-то другим. С кем?.. Мне вдруг почудилось, что я беседую с оборотнем. Нечто огромное, страшное заслонило весь мир. Но это «нечто» никак не могло обрести конкретную форму, приводя меня в исступление.

И тут Иномата сделал такое, что я остолбенел. Без предисловий он вытащил изо рта обе вставные челюсти. Губы сразу опали, и вся нижняя половина его лица сморщилась, как бумажный фонарик. Я уже говорил, что, невзирая на лысину, Иномата был мужчина весьма импозантный, с умным тонким лицом, украшенным бакенбардами, но теперь... Я и не подозревал, сколь много значат для внешности зубы. Без них Иномата сделался жалким, убогим, как восьмидесятилетняя старуха, и в то же время чем-то неуловимо напоминал сморщенного новорожденного младенца. Затем Иномата снял очки и, шамкая беззубым ртом, произнес:

— Посмотрите внимательно. Так... Уберите складку на веках. Нарисуйте другие брови, Снимите горбинку с носа... Сбрейте усы, и прикройте лысину волосами... Ну? Вам ничего не напомнил этот портрет?

Он наклонился ко мне и даже прикрыл глаза. Я мысленно нарисовал себе несуществующие черты — и вдруг в моей памяти всплыло еще одно лицо. Неужели?.. Теперь понятно, откуда у Иноматы взялась такая уверенность.

Я не смог сдержать изумленного возгласа:

— Да, я узнаю вас. Вы — Манъуэмон Танимура!

— Что-то вы изменили себе — поздновато прозрели, — И Иномата — нет, Танимура расхохотался. — Что вы так смотрите на меня? Сами себе не верите?..

Он уже вставил протез и говорил вполне четко и внятно.

Итак, осуществив фантастический замысел, он сбежал, прихватив огромную сумму денег и чужую жену.

Пока полиция гадала два дня, кто же убитый, Танимура был в безопасности. Ну, а потом, когда на него пало подозрение., он уже мчался в поезде по Корее. Танимура панически боялся морских путешествий, ведь корабль — для преступника западня...

— В Шанхае я снял комнату у китайца, и мы прожили там около года. Чудесное было время... Вообще-то Кинуё очень красивая женщина, но мне с ней было скучно. Я предпочитаю иной тип — порочной обольстительницы, как Акико, ставшая моей новой подругой жизни. Признаюсь, тогда я просто голову из-за нее потерял. Мне хотелось перебороть себя, но — увы!..

Долгие месяцы размышлял я над тем, как изменить свою внешность. Обычные способы — грим, усы, борода — претили мне своей заурядностью и банальностью. Я, желая стереть с лица земли само существо по имени Манъуэмон Танимура, упорно и методично шел к поставленной цели. Я творил нового человека! В Шанхае прекрасные клиники, принадлежащие иностранцам. Я подыскал необходимых специалистов — стоматолога, офтальмолога и хирурга — и принялся за дело. Перво-наперво я уничтожил свою шевелюру. Волосы трудно вырастить, но уж вывести...Существует множество средств, пригодных для этой цели. Я изменил форму бровей. Потом наступил черед носа. Если вы помните, он у меня был приплюснутый, некрасивый. После пластической операции я стал обладателем великолепной горбинки. Затем я решил изменить саму форму лица. Это тоже оказалось несложно: достаточно вставить зубной протез. От природы у меня оттопыренная нижняя губа и врожденная прогнотия, к тому же плохие зубы. Я без колебаний сделал себе вставные челюсти с толстыми деснами, совершенно изменившие прикус. Как изволите видеть, результат превосходный. Даже вы узнали меня лишь после того, как я вынул протез... Я отрастил усы — и от прежнего Танимуры остались только глаза. С глазами оказалось труднее всего. Сначала мне подрезали веки, сделав тяжелую складку. Но этого мне показалось мало. Я было придумал носить темные очки — как будто страдаю глазами, но и такой вариант не устроил меня. После долгих раздумий я пожертвовал левым глазом. Теперь у меня появился великолепный повод носить очки с цветными стеклами, а это совершенно меняло весь облик. Мое нынешнее лицо — искусственное творение. От прежнего в нем не осталось ни единой черточки. Танимура больше не существует. Хотя, впрочем, внешне я не настолько хорош, чтобы нельзя было глаз оторвать. Акико частенько поддразнивала меня по этому поводу...

Описывая эти невероятные метаморфозы совершенно будничным тоном, Танимура вдруг потер левый глаз — и в руке его оказалась стекляшка, формой напоминавшая перевернутую пиалу. Вертя ее в пальцах, он обратил ко мне свою пустую глазницу:

— После этого мы, ничего более не страшась, вернулись домой. Шанхай — чудный город, но родина есть родина. Мы жили в каком-то своем, особенном мире, кочуя с курорта на курорт. Почти десять лет я был неразлучен с Акико — вдвоем в целом мире... — Танимура с тоской заглянул в черную пропасть. — Воистину, чудеса... Мне и во сне не могло присниться, что доведется беседовать с вами о тех временах. Впрочем, сегодня у меня появилась уверенность...

Я невольно насторожился. Если это даже и случайность, все равно она вызывает дрожь ужаса. Танимура вдруг засмеялся:

— Значит, вы ничего не заметили? Конечно же, это совсем не случайность. Я нарочно направил наш разговор в нужное русло. По дороге мы с вами говорили о Бентли. Это была маленькая ловушка. Помните, вы обмолвились, что забыли сюжет? Вы его не забыли. Он хранился все это время в неведомых тайниках вашей памяти...

А сюжет таков: убийца, прикинувшись собственной жертвой, приходит к жене убитого... Очень знакомый трюк, помните? «Убийство с применением серной кислоты»! Увидев название книги, вы невольно ассоциировали его с той историей. И вам захотелось поговорить... Ну, а книжку вы не забыли? Взгляните-ка вот сюда и сюда. Кто-то сделал пометки красным карандашом. Вам не знаком этот почерк?

Я склонился над книгой — и вдруг у меня словно спала с глаз пелена. Как это я забыл?.. Впрочем, прошло столько лет... Тогда я был начинающим и неопытным сыщиком, получавшим гроши, и не мог позволить себе покупать детективную литературу, а потому нередко брал у Танимуры вышедшие новинки — почитать. Была среди них и эта вот книга. Помню, я действительно сделал в ней кое-какие пометки. Без сомнения, это мой почерк.

Танимура умолк. Я тоже молчал. Но мысли мои крутились вокруг одного и того же: зачем Танимуре эта встреча? Он отдал столько энергии, чтобы ускользнуть от полиции, так чего ради теперь исповедуется передо мной, полицейским? Ведь срок давности преступления еще не истек. Может быть, он просчитался? Или просто дразнит меня?