Мой дедушка — памятник (илл. А.Елисеева) - Аксенов Василий Павлович - Страница 30

— Если бы он был черномазым, я бы рискнул, — буркнул другой наемник.

— Трусы! — резко крикнул Геннадий.

Сразу же в ответ хлопнул выстрел. Геннадий махнул головой — шляпа осталась на месте. Еще один выстрел. Геннадий крутанулся волчком — шляпа осталась на голове. Еще выстрел — та же картина!

— Да вы что, стрелять разучились, ублюдки? — взревел Пабст.

В наступившей тишине Джон Грей вежливо спросил Геннадия:

— Как вам это удается?

— Воля к жизни, — бойко ответил мальчик.

— А-а, понимаю, понимаю, — покивал Джон Грей. — Воля к жизни.

— Воля к жизни и свободе, — добавил Геннадий.

— И к свободе, — задумчиво проговорил Джон Грей. — Неплохо сказано — воля к жизни и свободе…

— Хватит болтать! Лови-ка пулю! — гаркнул Пабст, поднял автомат одной рукой и выстрелил.

Геннадий отскочил в сторону и подул в ладошки.

— Поймал, сэр! Вот она, горяченькая!

Наступило молчание. Дюжие наемники, раскрыв рты, смотрели на удивительного мальчика. Пабст, выпучив глаза, вытирал пот со лба. Геннадий снял целехонькую шляпу и отвесил присутствующим шутовской церемонный поклон.

— Вот это малый! Такого бы в нашу команду! — сказал кто-то.

— Ей-ей, малыш! Тебе бы нашлось местечко в моем «джипе», — буркнул Пабст.

— Джентльмены, я мечтал бы работать вместе с вами, — проговорил Геннадий.

Джон Грей встал, обнял мальчика за плечи и отвел его в сторону.

— В мой автомат вы не успели вставить холостую обойму, — тихо сказал он.

— Да, сэр, ваш был последний, я не успел, — признался Геннадий.

— И все-таки вы рискнули затеять эту игру?

— Да, рискнул.

— А если бы выстрелил я?

— Вы бы не выстрелили, сэр.

— Вы уверены?

— Конечно. Ведь вы же тот самый Джон Грей — Силач-Повеса. Очень странно было увидеть вас здесь, но я вас сразу узнал. «Джон Грей — Силач-Повеса, сильнее Геркулеса, храбрый, как Дон-Кихот…»

— А-а, эта песенка! — улыбнулся Джон Грей. — В ней много преувеличено. Помните, там какая-то ерунда про ковбоя Гарри?

— Еще бы не помнить! — воскликнул Геннадий.

— Вовсе я не убивал этого прохвоста. Нелли сама его выгнала… Но все-таки мне очень приятно, что вы помните… Да, да, бывало всякое, при свете лунном кружились пары, да-да… Слушайте, а зачем вам понадобилось устраивать этот цирк с холостыми патронами?

— Мне нужно попасть в вашу команду, мистер Джон Грей, — прошептал Геннадий.

— Тайна? — деловито осведомился Силач-Повеса. Он протянул Геннадию узкую длинную ладонь, и по ее пожатию мальчик понял, что Грей вполне заслуживает первую половину своего прозвища.

Хлопнула дверь, и на пороге появился веселый, энергичный Ричард Буги.

— Эй, леопарды! — закричал он. — Не обидели тут моего гостя? Ну, Джин, познакомился с современными джентльменами удачи?

— Твой гость — настоящий бесенок, Дик, — сказал Пабст. — Я бы нашел для него местечко в своем «джипе», ей-ей…

— Эти люди, малыш, знают цену жизни! Они беспощадны, но и себя не щадят. Каждый из них стоит целого батальона простых солдат. Они умеют убивать и умирать. В джунглях и в песках, в воздухе, в горах и в море нет более страшного зверя, чем белый наемник! Соль земли, они несут из глубины веков то, чем славна белая раса, покорившая все континенты: мужество, боевую спайку, авантюризм и великую белую мечту!

Голос Ричарда Буги звенел, глаза пылали, и если бы Геннадий не знал цену этой фальшивой человеконенавистнической расистской романтики, он мог бы, пожалуй, даже увлечься вдохновенными пассажами бандита. Нет, он знал всему этому цену и был начеку.

Геннадий сидел в мягком кресле кабинета Буги и изображал немой восторг. Стены кабинета украшали африканские маски и оружие, под потолком висела большая модель все того же пресловутого «Голубого кита». Но главным предметом в комнате был огромный портрет Рокера I, сделанный в старинной манере, подобно гравюрам, изображавшим пиратов XVII века: Рокка Бразильского, Джона Моргана и Франсуа Олонэ — свирепое, вполоборота лицо и обнаженный палаш на плече.

Ричард разглагольствовал, прогуливаясь по кабинету с бокалом шампанского в руке?

— Не в пример своему спившемуся брату, пью только французское шампанское, — пояснил он. — Всегда вожу с собой запас этого благородного напитка. Однажды в Буронго запас кончился. Тогда я со своим отрядом напал на один городок под предлогом очистки его от коммунистов и захватил в местном отеле дюжину ящиков «Вдовы Клико».

— И должно быть, переколотили немало народа, сэр? — усмехнулся Геннадий.

— Там мы не считали, — хохотнул Буги.

Ненависть к этому ухмыляющемуся фанфарону-убийце сжигала мальчика, но выдержке его мог бы позавидовать любой взрослый мужчина.

— Да, дружище Джин, — продолжал Буги. — Пациенты доктора Сильвестра Лафоню видали всякое. Большинство из них служили под знаменами единственного белого из африканцев Чуиза Томбе, колотили своих противников так, что голубые каски разлетались, как яичная скорлупа.

— А Джон Грей? — спросил Геннадий.

— Силача-Повесу я знаю меньше. Он работал в Центральной Америке, на Гаити и, кажется, в Санто-Доминго. Его рекомендовал мне друг покойного Артура Пейна как лучшего стрелка, летчика и парашютиста. Но остальных мальчиков я знаю почти всех. Вместе мы сражались под началом Джека Доллара, полковника Брома Бумю, ну, а теперь у меня будет своя команда.

— Разрешите вопрос, сэр? Куда вы направитесь из Англии, каковы ваши планы?

Буги откупорил еще бутылку, ухмыльнулся и, явно рассчитывая на эффект, медленно произнес:

— На Большие Эмпиреи, сынок, на твои любимые Большие Эмпиреи.

— Как? — вскричал Геннадий. — Не ослышался ли я?

— Нет, не ослышался. Мадам уже ждет не дождется.

— Какая мадам?

— Наша хозяйка, — саркастически улыбнулся Буги, — мадам Накамура-Бранчевска.

— Мадам Накамура-Бранчевска ваша хозяйка? — Геннадий вскочил. — Это шутка, сэр? Мадам увлекается цветами, пишет стихи!

— Старая бандитка! — захохотал Буги; приложившись к горлышку, он выпил полбутылки благородного напитка. Уши его налились внутренним огнем. — Джинни-бой, я делаю на тебя ставку и поэтому расскажу все об этой бабе. Мадам — глава огромной подпольной империи. Начинала она, как и все мы, в Трандонге, в Коулун-сити, где за каждой бамбуковой шторкой можно получить порцию гашиша или свинца. Она оказалась ловчее всех, эта ведьма. Она втерлась в доверие к доктору Кабэ, королю золота и опиума. По дешевке мадам купила три ржавых торпедных катера и стала нападать на торговые суда. Я сам служил на одном из этих катеров простым пулеметчиком. Уже тогда она нажила огромные деньги, но потом влипла в историю: ограбила американский военный транспорт. Многих из наших тогда похватали, но мадам быстро нашла общий язык с ЦРУ. Пока судьба носила меня по всему белому свету, мадам устраивала свои делишки как нельзя лучше. Теперь у нее миллионы и страшная власть, а у меня, кроме этой маленькой штучки, — он показал мальчику пистолет «беретта», — никакой собственности. Все, что ты видел здесь, все на ее деньги.

— Скажите, сэр, а ее дочь Доллис знает о том, кто ее мать?…

— Дочь! — захохотал Буги. — У кобры еще никогда не рождались человеческие детеныши. Доллис похищена у каких-то французских аристократишек. Мадам помешана на аристократизме. Она и тебя отпустила домой только для того, чтобы пролезть в аристократические круги. Не будь твоя бабка Леконсфильд, полакомились бы тобой акулы. Теперь по ее плану мы должны разогнать эмпирейских сенаторов-легоперов и объявить ее королевой Больших Эмпиреев и Карбункла как законную наследницу основательницы Оук-порта баронессы де Клиссон. Ну, Джин, что ты на это скажешь?

Ричард Буги уперся кулаками в подлокотники Гениного кресла и приблизил к нему свои пронизывающие глаза.

Для того чтобы почувствовать остроту ситуации, любезный читатель может представить в десяти сантиметрах от своего лица глаза рыси.