Роберт Бернс - Райт-Ковалева Рита Яковлевна - Страница 20

Но Цезарь никак не хочет признать, что в лачугах можно хоть чему-то радоваться: он знает, что значит быть бедным человеком:

Так мог написать только человек, который сам слышал, как кричат и топают ногами на его отца или на него самого. Доктор Макензи знает, как орал наглец управитель на старика Бернса, он понимает, почему Роберт с такой ненавистью пишет об этом.

За эту непримиримость, за независимый, острый ум доктор и любит Роберта. Они часто встречаются, много беседуют. Доктор Макензи недавно женился на одной из «мохлинских красоток» — Эллен Миллер. Жена говорила ему о романе Роберта и Джин Армор. Это так похоже на Роберта: о его «тайном браке» с Джин знает половина города. Неизвестно, что будет, когда об этом узнает старый Армор.

Роберту нужно напечатать свои стихи, думает доктор Макензи, может быть, тогда и родители Джин отнесутся к нему иначе.

Надо будет поговорить с сэром Джоном Уайтфордом — председателем масонской ложи. Сэр Джон показывал доктору письмо Бернса о делах ложи и тогда же отметил не только отличный стиль письма, но и серьезный, разумный подход к масонским обязанностям, касающимся взаимопомощи членов ложи. Жаль, что сэр Джон переезжает в Эдинбург: ему пришлось продать Беллохмайл — свое прекрасное имение на берегу реки Эйр. Теперь там живет другая семья. Роберт недавно показывал доктору стихи, написанные весной в аллеях Беллохмайла: поэт увидел женскую фигуру в чаще деревьев и написал прекрасную песню о «красавице из Беллохмайла». Нужды нет, что мисс Вильгельмина, незамужняя дочь нового владельца имения, далеко не так хороша, как написано в стихах. Да и ее братья, говорят, неумны и грубы, — поэтому Макензи отговорил Роберта посылать стихи мисс Вильгельмине. Вот когда выйдет книга Бернса — дело другое.

Непременно надо написать сэру Джону Уайтфорду, поговорить с Эйкеном и с Гамильтоном, посоветоваться, как собрать деньги на издание книги Бернса.

Надо будет поговорить и с самим Робертом. Неужели он действительно не видит другого выхода, кроме отъезда на Ямайку?

Джон Ричмонд, закадычный друг Роберта и бывший клерк мистера Гэвина Гамильтона, читает письмо от Роберта, сидя в крошечной каморке старого эдинбургского дома. Над его головой орут и пляшут веселые девицы, которым тоже сдает комнату хозяйка дома, почтенная вдова. Джону пришлось удрать из Мохлина: за незаконную связь церковный суд грозил ему «покаянной скамьей». Кажется, и у Роберта назревают неприятности.

«Мне некогда упрекать тебя за молчание и пренебрежение, — пишет Роберт, — скажу только, что получил твое письмо с большой радостью...

Посылаю тебе для просмотра мой рифмованный товар. Я очень много встречался с музами после твоего отъезда и написал, кроме всего, «Помазанник» — поэму на приезд пастора Мак-Кинли в Кильмарнок, потом — «Шотландское виски», тоже поэму, затем «Субботний вечер поселянина», «Обращение к дьяволу» и так далее. Я также закончил мою поэму «Две собаки», но еще не показывал ее широким кругам... Особых новостей о Мохлине я сообщить не могу, все тут идет по-старому. О себе мог бы сообщить чрезвычайно важные новости, не из приятных, пожалуй, ты не угадаешь, о чем идет речь, но об этом напишу впоследствии...»

Весь март Роберт писал стихи и тайком встречался с Джин. К началу апреля он отобрал для печати сорок четыре стихотворения. Ему не хотелось думать об отъезде на Ямайку, и он обрадовался, когда узнал, что корабль, на котором он должен был плыть, уходит раньше, чем он успеет собраться, и ему придется ждать другого рейса. Главное — не уезжать, пока не решится вопрос о книге и судьба Джин. Со дня на день должен выйти отпечатанный проспект для подписки — Роберт составил его так:

И дальше шла цитата из стихов Рамзея, где говорилось о том, что надо идти смело вперед, потому что «Гордость в поэте не грех, и цель его устремлений — Слава, и сердцу его дорога Известность, а тот, кто лучше всех играет на волынке, — тот и будет победителем!».

В глубине сердца Роберт Бернс знал цену своим стихам, он понимал, что Гордость его правомерна, что он достоин Известности и Славы. Тогда и Любовь не надо будет скрывать, тогда пусть весь свет узнает, что у него есть жена и будет ребенок.

И Джин будет гордиться им, как он гордился ее верностью, их нерушимой любовью.

Старый Армор дрожал от бешенства. Он тыкал пальцем в «эту гнусную бумажонку» — в брачный контракт, который он вытребовал у Джин. Он хватался за сердце, пил лекарство, осыпал самой отборной бранью и дочь и ее соблазнителя. Он требовал, чтобы Джин немедленно, сию секунду, уехала из Мохлина, — он сам отвезет ее к тетке в Пэйли, пусть и не думает, что он позволит ей хоть одним глазом взглянуть на этого негодяя. Что? Муж? Какой он ей муж? Сейчас же вон из дому, сейчас же ехать!

Джин словно отупела. Молча собрала она вещи, молча села рядом с отцом в двуколку, молча кивнула головой, когда мать на прощание взяла с нее слово — не делать ни одной попытки снестись с Робертом. Теперь все пропало. Мать первая заметила, что делается с Джин. Она все выпытала, все рассказала отцу. Джин боится отца, боится огласки, она не смеет пойти против воли родителей. А Роберт два дня не приходил. Он, наверное, думает больше о своей книге, чем о ней. Лучше уехать, иначе отец грозится подать в суд на Роберта, ославить его по всему приходу. Джин не знает, что теперь будет. У нее нет своей воли — родители все решили за нее.

Младший брат Джин, шестнадцатилетний Адам, выбежал на свист Роберта: он всегда с мальчишеским обожанием относился к другу сестры, переписывал его песни, а иной раз и бегал к нему с поручениями от Джин. Он торопливо рассказал Роберту, что Джин уехала, что отец сердится и что ему лучше сюда не показываться. Сейчас отец уехал в Эйр, к нотариусу мистеру Эйкену, с какой-то бумагой, которую он отнял у Джин.

Роберт слушал мальчика словно оглушенный: неужели Джин так легко отказалась от него? Неужели она отдала отцу их брачный контракт? Надо завтра же поехать к мистеру Эйкену узнать, зачем старый Армор был у него.

Роберт держит в руках пачку листов, отпечатанных на тонкой бумаге, — проспект его будущей книги. Вчера, 14 апреля, поздно вечером, ему прислали этот проспект из кильмарнокской типографии. Сегодня суббота. В этот день он обычно ездит в Эйр, к своему «дорогому патрону» — мистеру Эйкену. Но он виделся с ним вчера утром, когда от него уехал отец Джин. И Эйкен с обычной усмешкой, выпятив толстый животик, сказал, что он успокоил отца Джин, посоветовав ему вырезать их имена из брачного контракта, и сам «по просьбе Армора» аккуратно выстриг подписи. Роберт молча повернулся и ушел. Теперь он не знает — высылать Эйкену проспект или нет. Лучше всего спросить об этом Гэвина Гамильтона: он уже все знает — Роберт сам ему рассказал о «предательстве» Джин, об ее отъезде.