Каролина - Райт Синтия - Страница 22

Каролина улыбнулась:

— Согласна, у меня такое же ощущение. Как по-вашему, Пьер, могу ли я временно пожить в семье Алекса? Его родители не будут против?

— А, так вот какие у месье планы! Не волнуйтесь, мадемуазель. Мадам и месье Бовизаж — весьма необычные и очень благородные люди. Уверен, вы их полюбите. Да и они примут вас с распростертыми объятиями, если сын скажет, что вам предстоит войти в семью.

Когда часы в холле пробили двенадцать раз, Пьер зевнул. Бросив еще один взгляд на дверь, Каролина печально сказала:

— Что ж, боюсь, что слишком задержала вас, Пьер.

— Полагаю, вы очень устали после столь долгого путешествия. — Пьер помолчал, потом осторожно добавил: — Кроме того, я уверен, что месье Алекс вернется поздно и, боюсь, будет недоволен, увидев, что вы его ждете.

— Думаю, что вы гораздо лучше знаете Алекса, поэтому последую вашему совету.

Глаза Пьера выражали сострадание.

— Мадемуазель, я знаю месье Алекса много лет, и мне постоянно случалось наблюдать, какое неотразимое впечатление он производит на женщин.

— Но я вовсе не влюблена в Алекса! — запальчиво воскликнула Каролина. — Я испытываю к нему противоречивые чувства и большей частью — гнев или даже ненависть! Так или иначе, в Филадельфии я буду встречаться с привлекательными молодыми мужчинами, а Катрин Ван дер Пат уверена, что в самом ближайшем времени меня ждет блестящее замужество. Но если бы я и не хотела знакомиться с другими мужчинами, то все равно запретила бы себе испытывать чувства к Алексу. Я не позволю ни Алексу и никому другому разбить мне сердце!

Каролина говорила все более решительно. Заметив, с каким участием наблюдает за ней Пьер, она подалась вперед и коснулась его руки.

— Простите меня за эту вспышку, Пьер. С тех самых пор как встретилась с Алексом, я постоянно нахожусь в каком-то смятении, и порой то, что кипит у меня в душе, прорывается наружу. Я не хочу приносить себя ему в жертву, хотя, возможно, другие девушки и не отказались бы от этого. Но я не такая, как все, понимаете?

Пьер кивнул, с восхищением глядя на Каролину.

Та между тем продолжала:

— И еще, Пьер. Вечер, проведенный в вашем обществе, доставил мне удовольствие. Вы благотворно действуете на меня, чего нельзя сказать об Алексе. Мы с ним не можем провести вместе и часа, чтобы дело не закончилось бурной сценой.

Пьер проводил Каролину в ее номер и тепло пожелал спокойной ночи. Как хорошо, что у нее появился друг, подумала девушка, надеясь, что Пьер хоть отчасти примирит ее со взбалмошным Алексом Бовизажем.

Закутавшись в одеяло, Каролина скоро поняла, что, несмотря на усталость, не может уснуть. Она напряженно прислушивалась к звукам в коридоре, полагая, что вот-вот раздадутся знакомые шаги. Помимо воли, размышляя о том, где сейчас Алекс, девушка старалась отогнать мысли об этом непредсказуемом человеке. В конце концов, она забылась неглубоким сном, но уже через несколько часов проснулась, разбуженная прозвучавшим неподалеку приглушенным смехом Алекса. Каролина едва не выскочила из постели, чтобы удовлетворить свое любопытство, но тут до ее ушей донесся нежный женский голос. Девушка не слышала слов, но интонации Алекса сказали ей больше, чем она хотела знать. Внезапно ей стало холодно, и она съежилась под толстым одеялом, почувствовав, как слезы заструились по щекам. Каролина вспомнила ту волшебную, хотя и постыдную ночь, которую не так давно провела в объятиях Алекса. Бессильно сжав кулачки, она в отчаянии прошептала:

— Дьявол! Я тебя ненавижу!

ГЛАВА 10

Утром Каролина решила держаться с Алексом как можно отчужденнее. Она злилась на себя за то, что поведение Алекса задело ее, а еще больше — на него, за то, что он причиняет ей боль. Девушка чувствовала себя несчастной и усталой. Однако несмотря ни на что, день начался не так уж плохо: еще до того как Каролина допила утреннюю чашку шоколада, от мадам Фонтейн доставили новое платье. Увидев это произведение искусства, Каролина так обрадовалась, словно получила подарок ко дню рождения.

Поистине наряд был выше всяких похвал и отличался изысканной простотой покроя. Кремовый цвет платья как нельзя больше шел Каролине. Талию подчеркивал широкий темно-зеленый пояс. Мадам Фонтейн прислала ей также бархотку на шею, туфли, нижнее белье, чулки и даже шляпу с широкими полями и перьями. Казалось, платье специально создано для Каролины: она поняла это, увидев себя в зеркале. Чрезвычайно довольная своим видом, девушка решила спуститься вниз.

Дойдя до двери ресторана, она остановилась, увидев в зале Алекса. Откинувшись на спинку стула, он разговаривал с незнакомым Каролине мужчиной. Алекс заметил девушку не сразу, и она успела овладеть собой и принять равнодушно-отстраненное выражение. Однако при виде Каролины на лице Алекса появилась такая неотразимая улыбка, что решимость девушки растаяла, как снег под лучами солнца. Он стремительно поднялся и, к величайшему изумлению Каролины, поднес к губам ее руку.

— О, cherie, ты великолепно выглядишь! Тебе известно, что я не слишком щедр на комплименты, поэтому можешь мне поверить!

Благодушие Алекса обескуражило девушку, а его свежий и бодрый вид раздражал ее. Вместо того чтобы смотреть на него с холодной отчужденностью, она вспыхнула.

Весь день Алекс пребывал в таком же хорошем настроении и блистал остроумием. Наблюдая за ним, Каролина вспоминала, как плакала из-за него ночью, и ее сердце наполнялось горечью. Однако стоило Алексу тепло заговорить с Каролиной или словно невзначай чуть сжать ее руку, как она тут же таяла.

Они провели вместе почти целый день, но за все это время Каролина не нашла в себе сил серьезно поговорить с Алексом. После завтрака он взял ее на прогулку по Нью-Йорку.

— Я понимаю, Каро, что сейчас положение города кажется совершенно безнадежным, но готов держать пари на любую сумму, что он возродится во всем своем великолепии. Не сомневаюсь, что теперь, когда война окончена, повсеместно возобновится деловая активность и Нью-Йорк извлечет из этого большую выгоду. Убежден, что вскоре город станет крупнее и оживленнее, чем прежде.

Во время прогулки Каролина ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. Новая шляпка была ей удивительно к лицу; золотисто-медные локоны выбивались из-под широких полей, выразительные карие глаза сияли.

В голубом небе, по-осеннему прозрачном и ясном, мягко светило солнце, дул слабый, чуть прохладный ветерок. Словом, день для октября выдался на редкость хорошим.

Каролина с любопытством оглядывалась по сторонам, и Алекс с удовольствием наблюдал за ее оживленным лицом. Он видел, какие взгляды бросают на нее мужчины и как пылают от этого щеки Каролины. Девушка столь явно наслаждалась своим новым нарядом, что у Алекса не хватило духу увести ее с улицы, хотя он инстинктивно чувствовал: Каролину необходимо избавить от этих дерзких и наглых взглядов. Его удерживало лишь то, что он и сам весь день так же открыто любовался ею. Делая вид, будто ничего не замечает, Алекс поддерживал непринужденную беседу.

Между тем Каролину не на шутку задело, что Алекс совсем не замечает, какое внимание она к себе привлекает.

Девушке даже не верилось, что рядом с ней тот же человек, который всего пару дней назад набросился на нее из-за полковника Костюшко. Она снова вспомнила женский смех, услышанный ею ночью. Мысль, что Алекс охладел к ней, привела Каролину в глубокое уныние. Интересно, что за женщина была у него? А вдруг Алекс влюбился? Если так, то перемена в его поведении вполне объяснима, но это предположение еще больше расстроило Каролину.

Вернувшись в гостиницу, Каролина увидела в своем номере мадам Фонтейн. Модистка разложила на кровати еще три новых платья и радостно улыбалась, предвкушая похвалы Алекса. Наряды были в разном стиле, но все одинаково хороши. Первое — в стиле «полонез» — из бледно-золотистого шелка и отделанное тесьмой цвета слоновой кости; второе — более традиционное — из белого муслина с желтыми и бледно-зелеными полосками, длиной до щиколотки, с длинным корсажем на косточках, с глубоким декольте, отделанным оборками, и с небольшим турнюром. Третье… от третьего платья у Каролины захватило дух! По фасону оно напоминало то, что она носила сейчас, но в другой цветовой гамме. На плотной основе из ткани цвета слоновой кости лежали нежные слои прозрачного газа персикового оттенка. Мягко приподнятый турнюр был выполнен из того же воздушного газа, что и длинные рукава. Каролина прикладывала к себе то одно, то другое платье и кружилась с ними по комнате, словом, вела себя, как ребенок. Колетт Фонтейн и Алекс переглянулись и обменялись понимающими улыбками. Потом мадам Фонтейн указала на несколько круглых коробок, поставленных у стены. В них лежали сумочки, туфли, шляпки, белье и чулки, подобранные для каждого платья.