Дикий цветок - Райт Синтия - Страница 47

Темнота была полна звуков: уханья сов, подвыванья койотов и жалобного крика козодоя, который здесь, на равнинах Запада, кричал коротко и просто: «коз-дою».

Подъехав поближе к крытой дерном землянке и объезжая вокруг нее, Джеф заметил мельканье света в одном из окошек. Ветер переменился, шелестя молодыми листочками тополей и в, росших около дома. Время шло.

Джеф вернулся, чтобы посмотреть, как там Шелби, и увидел, что Кэйл тоже с ней.

— Все в порядке, хозяин, — заверил его работник. — Это пятая: она их так ловко выискивает, точно на них метки проставлены!

Шелби, подбоченившись, стояла в полосе лунного света и улыбалась Джефу.

— Что я могу сказать? Это дар свыше.

Проезжая мимо нее, он нагнулся и коснулся ее щеки, насмешливо, одними губами, шепнув: «Шалунишка», потом вернулся на свой наблюдательный пост. Однако, подъезжая к землянке, он, своим до предела обостренным чутьем уловил что-то подозрительное в воздухе. Выпрямившись в седле, он огляделся. Ничто не шелохнулось: и в ветхой, полуразвалившейся лачуге Кролла, и в корале стояла полная тишина.

Неожиданно дверь дома распахнулась, и сердце Джефа подпрыгнуло, забившись у него в горле. Проклятъе! Расстояние было довольно велико, и он не сразу мог разглядеть, кто это, но понимал, что он достаточно близко, чтобы его заметили. Жеребец, казалось, так и застыл под ним.

— Эй, вы, там! Я вас вижу! — окликнул его неуверенный женский голос. — Езжайте сюда и не пытайтесь ничего предпринять! У меня есть ружье, и я уже взвела курок!

«Прекрасно», — мрачно подумал Джеф, подчиняясь и делая, как ему приказывали. Приблизившись к лачуге, он мог уже яснее разглядеть фигуру Вивиан: на ней, поверх ее длинной темной юбки, было накинуто мужское пальто; волосы, заколотые на голове в пучок, бледно сияли в лунном свете, и она целилась прямо в него из громадного дробовика.

— Что вы пытаетесь украсть? — крикнула Вивиан, когда он был от нее всего лишь в нескольких ярдах. — Вы конокрад? Мой муж приказал мне сначала стрелять, а потом уже спрашивать, и это, возможно, хороший совет! — Голос ее дрогнул, когда она добавила: — У нас тут особенно нечего взять, разве вы не видите? Почему вы не оставите нас в покое?

Он снял шляпу.

— Это Джеффри Уэстон, миссис Кролл. Вы помните. Его правильный выговор, произвел на нее мгновенное впечатление. Глаза ее стали огромными; она опустила ружье.

— Но… что… что вы здесь делаете, мистер Уэстон? Ему почудилось, что она покраснела, и он пожалел ее, но лучше сразу выложить все начистоту.

— Вряд ли вы поверите мне, если я скажу, что зашел к вам попросить немного муки?

— Вы можете сказать мне правду, — проговорила она тихо.

— И вы не застрелите меня, если я спущусь? Поверьте, я не причиню вам вреда, миссис Кролл,

— Я знаю.

Вивиан прислонила ружье к коновязи, ожидая, пока Джеф спешится и подойдет к ней, ведя Чарли на поводу.

— Поверите ли вы мне, если я скажу, что ваш муж украл у нас восемь коров? — спросил он мягко. — У меня есть доказательства.

— Да. Я верю вам. — Она опустила глаза. — Простите. Ее смиренный, обреченный тон больно кольнул Джефа.

— Сегодня мы приехали, чтобы забрать их обратно. Это все. Мы не собираемся мстить, и знаем, что закон на стороне Барта, так что у нас не было другого выхода. Мы хотим только вернуть наших коров.

— Разумеется. — Она печально кивнула: — Я не виню вас.

Несколько долгих мгновений ее голубые глаза всматривались в его лицо, таинственно вырисовывающееся в полумраке, прежде чем она прошептала:

— Хотела бы я, чтобы кто-нибудь вот так же пришел и за мной, как вы пришли за своими коровами, и увез бы меня от него…

Джефа точно ударили в грудь.

— Я так и предполагал. Вы ведь несчастливы здесь, правда?

— Да. Да и как бы я могла быть счастливой?

В голосе ее зазвенели слезы, но в следующее мгновение она уже овладела собой.

— Нечего мне думать о какой-то другой жизни, нужно благословлять свою счастливую судьбу. Я обязана ему всем. Мне негде было бы провести эту зиму, если бы Барт не взял меня к себе. Я — его жена…

— Послушайте…

Он дотронулся до рукава ее пальто, сквозь толстую и грубую ткань, ощущая, какая тонкая у нее рука.

— Я пришлю Шелби познакомиться с вами, тогда, по крайней мере, у вас будет друг. Шелби Мэттьюз — это та молодая девушка, которая управляет на ранчо «Саншайн». Я выиграл его часть в покер и вот живу теперь там.

— Это звучит романтично. И вы с нею… обручены? Сдержанно улыбнувшись, он ответил:

— Нет. Мы компаньоны — и друзья. И мы подумаем, как можно помочь вам, миссис Кролл. Вы, без сомнения, заслуживаете в жизни большего, чем…

Цокот копыт, приближающийся по дороге, ведущей на ранчо, прервал их разговор, и оба они побледнели.

— Идите в дом! — скомандовал Джеф. Затем он мгновенно натянул шляпу, скрывая свои светлые волосы; вскочив на своего жеребца, развернулся и поскакал прочь.

Словно в кошмарном сновидении, он слышал нагонявший его цокот копыт, — по звуку, лошадей было не меньше двух. Легкие его жгло, сердце отчаянно колотилось, и он погонял Чарли, благодаря Бога, что у него такой быстроногий конь. «Прошу тебя, Господи, пусть Шелби и остальные будут уже дома!» — отчаянно молил Джеф, приближаясь к тому месту, где он оставил Шелби посреди стада. Она уже, наверное, закончила — а распоряжения его были ясны до предела, — прежде всего она должна позаботиться о собственной безопасности.

—Эй!

Она вышла из стада, испуганная, махая руками. Не оглядываясь назад, на своих преследователей, Джеф, поравнявшись с нею, попридержал коня и, протянув Шелби руку, втащил ее в седло. Вновь пришпоривая лошадь, он обхватил ее за талию, высматривая изгородь. Она должна уже быть недалеко.

— Мне… Мне нечем… дышать, — выдохнула Шелби.

— Прекрасно! — рявкнул он, но рука его чуть-чуть разжалась. Бесчисленные и не слишком дружелюбные слова и эпитеты так и просились ему на язык, но он не мог сейчас тратить силы на разговоры. Когда они подъедут к ограждению, ему понадобится вся его сосредоточенность.

Сползая набок и удерживаясь только благодаря железной хватке Джефа, Шелби заметила, как блеснула в отдалении колючая проволока. Сзади раздались выстрелы, и пули едва не задели Шелби. Возбуждение ее, уступило место отчаянному, холодному ужасу.