Лорд и хозяйка гостиницы - Райсвик Летиция - Страница 49

— Вероятно, они дадут вам медаль за избавление общества от опасного преступника, — не сдержавшись, съязвила Рут.

И тотчас пожалела о своей несдержанности, ведь она прекрасно понимала, что Джордж и сам тяжело переживает случившееся. Едва ли он действительно желал смерти Чарльза, но если уж так случилось, Рут не сомневалась — никакого удовольствия от этого испытывать он не мог и гордиться ему тут было нечем. Она с горечью подумала, что если бы умела стрелять получше, то спасла бы младшего Нортона от ненужных предсмертных мучений.

— Это я виновата, — сказал Рут, неосознанно высказав то, о чем думала. — Если бы я убила его сразу, там, на дороге, вам не пришлось бы…

Джордж быстро взглянул на нее и прижал палец к губам.

— Вы не должны лишать меня возможности показать вам, что меня не так-то просто напугать кому бы то ни было, — полушутя сказал он. — Между нами говоря, мы сделали доброе дело, защитив Кору и вашего дохлого мистера Нортона от такого злодея, и, полагаю, должны испытывать чувство глубокого удовлетворения.

— Я его и испытываю, Джордж, — совершенно серьезно ответила Рут.

— Ну и прекрасно.

Он встал и снова принялся ходить по комнате, движения его стали более резкими и угловатыми. Через некоторое время он остановился, пристально глядя на пляшущий в камине огонь. Рут видела, что его рука, лежащая на каминной полке, непроизвольно сжалась в кулак. Постояв так с минуту, он повернулся к ней.

— Я сказал, что отвезу вас в «Толстый Кот», а потом мы обсудим все дальнейшее, — сказал он мрачно, — но я не могу ждать так долго. Вы ведь согласны выйти за меня замуж, разве нет?

Рут посмотрела на него. Раньше она задавалась вопросом, почему Джордж хочет на ней жениться? Потому ли, что чувствует себя виноватым перед ней, или просто потому, что ему не удалось это сделать семь лет назад? Но теперь она знала, что это не так. Он просто любит ее, поэтому и хочет на ней жениться. Он сам сказал об этом, да и по многим приметам она видела, что он действительно ее любит.

Но вопрос брака никогда не был для нее легким, она и семь лет назад убеждала его отказаться от этой мысли.

Она подумала о слугах, о высокомерном дворецком, встретившем ее в дверях особняка, о лакеях в роскошных ливреях. Она подумала о людях высшего света, о всех этих леди и лордах, которые составляют мир Джорджа. Наверняка он бывает и при дворе, встречается с королем! Ну, конечно, как же она забыла! Ведь Джордж рассказывал ей как-то о дородности Георга, которого помнит еще с тех времен, когда тот был регентом. Ко всему прочему он после смерти своего отца стал членом палаты лордов, что само по себе обязывает ко многому.

А кто она? Всего лишь хозяйка придорожной гостиницы. Даже если никто никогда не узнает о ее юности, проведенной в Сент-Джайлзе, уже одной этой гостиницы хватит, чтобы великосветское общество отвергло ее раз и навсегда. Она представила себе, во что превратится ее жизнь. Ей каждую минуту придется изображать из себя кого-то, кем на самом деле она никогда не являлась. А уж слуги-то первыми осудят своего господина. Можно представить, что будут говорить о ней в людской и на кухне, когда она станет женой Джорджа — леди Фицуотер.

Леди Фицуотер!

Рут находилась в смятении, не зная, что ей делать, что говорить. Она спрятала лицо в ладонях, чувствуя, как по щекам разливается жар.

— Рут, вы думаете о моих любовницах? — спросил Джордж. — Я не лгал вам, когда вы спрашивали меня об этом. Я вообще не могу вам лгать. Но ни одна из них никогда ничего для меня не значила.

Он подошел к ней, и она непроизвольно вскочила.

— Почему вы не отвечаете? — спросил он с нетерпением, обнимая ее за плечи. — Ради Бога, Рут! Скажите же мне!

Она нежно коснулась его щеки.

— Джордж, я не выйду за вас замуж, — грустно проговорила она.

Он хотел было что-то сказать, но не нашел слов, отвернулся и на какой-то момент закрыл глаза, как человек, пытающийся вернуть внезапно утраченное самообладание. Затем он вновь открыл глаза и встретился с ее спокойным взглядом.

— Но вы принадлежите мне, — сказал он жестко, — или, если вам так больше нравится, я принадлежу вам.

— Нет.

Рут чувствовала, как разрывается от боли ее сердце, но внешне она сохраняла свое обычное спокойствие. Один Бог знает, какого напряжения всех сил это ей стоило!

— Одной любви слишком мало, — произнесла она. — Я не знаю, как жить в вашем мире, и не уверена, что захочу в нем жить. Я бы стала вашим позором, да и себя обесчестила бы. Нет, стойте! — сказала она, видя, что он хочет прервать ее. — Подождите, дослушайте меня. Знаете ли вы, что значит жить обманом! Выдавать себя за кого-то, кем ты на самом деле не являешься, и постоянно бояться, что вот-вот твоя тайна будет раскрыта? Мне это слишком хорошо знакомо, ибо я жила так многие годы. И я не могу… — голос ее прервался.

— Вы хотите сказать, что не достойны быть моей женой? А не кажется ли вам, что это мое право решать?

— У вас есть право спросить меня, — сказала Рут. — А у меня — право… право отказать вам.

Она видела боль, отчаяние, недоверие в его глазах, его яростное несогласие с ее словами. И сама она, хоть и не подавала виду, испытывала жесточайшую муку. Но она думала о том дне, когда ее присутствие в доме Джорджа навлечет на него стыд и бесчестие. И еще она думала о своем унижении и не знала, что для нее страшнее.

— Вы женщина, которую я люблю. Вы женщина, на которой я хочу жениться. Вы женщина, браком с которой я могу гордиться, — твердым голосом говорил Джордж. — Всю последнюю неделю вы уверяли меня, что живете достойной жизнью, что люди уважают вас, так что же теперь заставляет вас отказаться от своих слов?

— Разве я отказываюсь? Я и сейчас говорю: я семь лет вела добропорядочную жизнь хозяйки гостиницы. Хозяйки гостиницы, Джордж! Представьте себе, что скажут ваши приятели, люди вашего круга, когда кто-нибудь из моих бывших постояльцев узнает меня? А до этого я вообще была девкой вора, — жестко продолжала она. — Вы не первый мужчина, который коснулся меня, и не первый, кто разделил со мной ложе. Кроме всего прочего, никакая я не вдова.

Она видела, какую жестокую боль причиняет ему, говоря о себе столь беспощадную правду. И больше всего ей хотелось зарыдать, броситься ему на грудь, обнять его и сказать, что все это не так, что она не хотела причинять ему боль, что она… Но нет, она не зарыдала и не бросилась к нему. Стояла и смотрела на него, пристально и так же бесстрастно, отчужденно, непримиримо, как столько лет смотрела на тот холодный, чуждый ей мир, в который судьба бросила ее четырнадцати лет от роду.

В те давно минувшие дни она не шла ни на какие компромиссы. Как Чарльз, раз и навсегда назначивший себе цену. Когда однажды она узнала, что почем в этом мире, то никогда уже не позволяла себе роскошь неопределенности. Не могла позволить себе этого и теперь.

— Неужели вы всерьез думаете, что я разрешу вам исчезнуть еще раз? — спросил Джордж. — Неужели после всего, что случилось, вы можете вообразить себе, что я отпущу вас? Бог мой! — Рут содрогнулась, видя его в таком состоянии. — Вы знаете, как я люблю вас. Неужели вы полагаете, что меня волнует ваше прошлое? Знаете ли вы, что я любил бы вас и в том случае, если бы узнал, что все семь лет нашей разлуки вы жили с разными мужчинами! Вы что, не понимаете этого?

— Нет, не понимаю.

Он схватил ее в объятия, но она так умоляюще посмотрела на него, что он сразу же отпустил ее. Она даже пошатнулась и едва не потеряла равновесие.

— Я могу вообразить себе только одну причину, по которой вы отказываете мне, — сказал он холодно и как-то отрешенно. — Вы просто не любите меня, вот и все. И я сейчас вдруг вспомнил, что вы никогда и не говорили, что любите меня. Никогда. Ни в Сент-Джайлзе, ни в Бате, ни здесь… Скажите правду, Рут! Вы меня любили или нет?

Она взглянула на него, но тотчас же отвернулась, боясь, что не выдержит его взгляда. Ничто еще не причиняло ей такой боли, как этот вопрос. Рут знала, что должна произнести слова, которые жестоко ранят его — его, кого она так любила и любит. Гораздо легче было бы перестрадать все самой, чем заставлять страдать человека, дороже которого у нее нет ничего на свете и которому она желает только добра.