Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Завтрашний ветер - Евтушенко Евгений Александрович - Страница 93
грешным делом, предпочитали водочку под соленый
огурчик, то искали спасения в царскосельском клас-
сицизме. Маяковский как никто понял всей кожей,
что «улица корчится, безъязыкая, ей нечем кричать
и разговаривать». Маяковский выдернул любовь из
альковов, из пролеток лихачей и понес ее, как уста-
лого обманутого ребенка, в своих громадных руках,
оплетенных вздувшимися от напряжения жилами, на-
встречу ненавистной и родной ему улице.
Центральная линия гражданственности Пушкин —
Лермонтов — Некрасов была размыта кровью Хо-
дынки, Цусимы, Девятого января, Пятого года, сме-
шанной с крюшонами поэтических салонов. Явление
Маяковского, заявившего, что пора сбросить Пушки-
410
на с парохода современности, казалось поруганием
градаций. На самом деле Пушкина в Маяковском
было больше, чем во всех классицистах, вместе взя-
тых. В последней, завещательной исповеди «Во весь
голос» эта прямая преемственность бесспорна. «Во
весь голос» — это «Я памятник себе воздвиг неру-
котворный» пророка и певца социалистической ре-
волюции. Пушкинская интонация явственно прослу-
шивается сквозь грубоватые рубленые строки так не
похожего на него внешне потомка. Но еше в два-
дцать пятом голу Маяковский сказал: «Мы чаше бы
учились у мастеров, которые на собственной голове
пережили путь от Пушкина до сегодняшнего рево-
люционного Октября». Строки Пушкина «Я вас лю-
бил так искренно, так нежно, как дай вам бог лю-
бимой быть другим» для своего времени были вос-
станием против понимания любви как собственниче-
ства. Потомок впоследствии откликнется голосом
прямого наследника: «Чтоб не было любви — слу-
жанки замужеств, похоти, хлебов, постели прокляв,
встав с лежанки, чтоб всей вселенной шла любовь».
В Маяковском проступало и лермонтовское нача-
ло — резкость протеста против так называемых пра-
вил так называемого общества. «А вы, надменные
потомки...» трансформировалось в огрубевшее, как
сама эпоха: «Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванну и теплый клозет». С Лермонтовым
Маяковского роднила ненависть ко всему тому, что
уничтожает в человеке большие страсти, делая лю-
ден обезличенно похожими не только в социальных,
но и в интимных отношениях. В Маяковском — и
печоринский сардонизм, и отчаянье Арбенина, и за-
дыхающийся, сбивчивый голос затравленного героя
«Мцыри». Презрение к тому, что Пушкин и Лермон-
тов называли «чернью», было в генетическом коде
Маяковского. Маяковский на собственном опыте по-
нял, что, несмотря на социальные катаклизмы, чернь
умеет хитро мимикризироваться и выживать. До рево-
люции эту духовную чернь он называл буржуями, а по-
сле революции — «новоявленными советскими пом-
падурами», «прозаседавшимися». Третий мощный ис-
точник гражданственной силы Маяковского — это
Некрасов. Маяковский отшучивался, когда его спра-
шивали о некрасовском влиянии: «Одно время интере-
411
совался — не был ли он шулером. По недостатку
материалов дело прекратил». Но это было только
полемической позой. Вслушайтесь в некрасовское:
«Вы извините мне смех этот дерзкий. Логика ваша
немножко дика. Разве для вас Аполлон Бельведер-
ский хуже печного горшка?» Не только интонация, но
даже рифма «дерзкий — бельведерский» тут маяков-
ская. А разве может быть лучше эпиграф к «Облаку
в штанах», чем некрасовское: «От ликующих, празд-
но болтающих, обагряющих руки в крови уведи ме-
ня в стан погибающих за великое дело любви!»?
Итак, бунтарь против традиционности, на самом
деле стал главным наследником этой великой трои-
цы русской классической поэзии. Маяковский не раз-
рушал стен дома русской поэзии — он только сди-
рал с этих стен безвкусные обои, ломал перегород-
ки, расширял комнаты. Маяковский был результа-
том традиций русской литературы, а не их ниспро-
вержением. Не случайно он сам так был похож на
стольких литературных героев, представляя собой
конгломерат из Дубровского, Безухова, Базарова и
Раскольникова. Маяковский отчаянно богохульство-
вал: «Я думал — ты всесильный божище, а ты не-
доучка, крохотный божик». Но его взаимоотношения
с богом были гораздо сложнее, чем это могло пока-
заться на первый взгляд. Все первые произведения
Маяковского пересыпаны библейскими образами. Ло-
гическое объяснение простое — когда юный Маяков-
ский сидел в тюрьме, одной из разрешенных книг
была Библия. Парадокс заключался в том, что А\ая-
ковский восставал против бога с оружием библей-
ских метафор в руках. Впрочем, революционные идеи
часто вступали в противоборство с лицемерием кле-
рикализма именно с этим оружием.
В сатирах Маяковского, без которых он непред-
ставим, проглядывает опять-таки озорной почерк
Пушкина — автора «Сказки о попе и работнике его
Балде», крыловская разговорная раскованность и
ядовитая ироничность Саши Черного (особенно в
новосатириконовском периоде работы Маяковского).
Однако последнее влияние не стоит преувеличивать —
слишком большая разница в масштабах дарований.
Из мировой литературы Маяковскому близки
Данте, Сервантес, Рабле, Гёте. Маяковский дважды
412
проговаривается о Джеке Лондоне, с чьей судьбой
у него была трагическая связь. Строчка о химерах
собора Парижской богоматери наводила на мысль
о Гюго. Ранний Маяковский называл себя «крико-
губым Заратустрой сегодняшних дней». Это нельзя
принимать на полную веру, так же как эпатирую-
щую жестокость строк: «Я люблю смотреть, как
умирают дети» или: «Никогда ничего не хочу читать.
Книги — что книги!» Великий писатель не может
не быть великим читателем. Маяковский прекрасно
знал литературу, иначе бы великого поэта Маяков-
ского не было. В Ницше Маяковского привлекала,
конечно, не его философия, которая затем была урод-
ливо экспроприирована фашизмом, но сила его поэ-
тических образов. Перед первой мировой войной сре-
ди развала и разброда, среди анемичного оккультиз-
ма Ницше казался многим русским интеллигентам
бунтарем против духовной крошечности, против нрав-
ственного прозябания, против обуржуазивания духа.
Но если Ницше видел в войне очищение застоявшей-
ся крови человечества, то Маяковский, несмотря на
краткий взрыв ложного патриотизма в начале первой
мировой войны, стал первым в России антивоенным
поэтом. Многие поэты с исторической неизбежностью
еще частично находились в плену гусарской романти-
зации войны. Маяковский, по законам новой истори-
ческой неизбежности, вырвался из этого плена. При-
ехавший в Россию и пытавшийся проповедовать кра-
соту войны Маринетти получил непримиримый отпор
от своих, казалось бы, собратьев — русских футурис-
тов. Безответственному северянинскому: «Но если на-
до — что ж, отлично! Коня! Шампанского! Кин-
жал!» — Маяковский противопоставил кровоточащее:
«В гниющем вагоне на 40 человек 4 ноги». Цифровая
метафора содрала ложноромантический флёр с мас-
совых убийств. Ницшеанство было только мимолет-
ным увлечением юноши Маяковского, но не пустило
глубоких корней в его душе. Прикрученный каната-
ми строк к мосту над рекой времени, герой Маяков-
ского выше, чем сверхчеловек, — он человек. По гло-
бальности охвата, по ощущению земного шара как
одного целого Маяковский ближе всех других зару-
бежных поэтов к Уитмену, которого, видимо, читал в
переводах К. Чуковского, спасшего великого амери-
413
канца из засахаренных рук Бальмонта. С Уитменом
- Предыдущая
- 93/112
- Следующая