Пандора - Райс Энн - Страница 60

Этого никто не знает. Сохранились только письма, разосланные Кассиодором.

Вскоре классиков объявили богохульниками. Папа Григорий писал истории о волшебных чудесах, потому что иначе не смог бы обратить тысячи суеверных, незнакомых с катехизисом северных племен в христианство и подвергнуть их массовому крещению.

Он победил воинов, считавшихся в Риме непобедимыми.

После Кассиодора история Италии на сотню лет погрузилась в полный мрак. Как говорится в книгах? В течение целого века из Италии не поступало вестей.

Какая продолжительная пауза!

Ну вот, Дэвид, коль скоро ты дошел до последних страниц, я должна признаться, что покидаю тебя. Улыбки, с которыми я передала тебе эти блокноты, предназначались для того, чтобы ввести тебя в заблуждение. Женские хитрости, как назвал бы их Мариус. Я обманула тебя, когда сказала, что завтра вечером мы встретимся здесь, в Париже. Когда ты будешь читать эти строки, меня в Париже не будет. Я отправляюсь в Новый Орлеан.

Это твоя заслуга, Дэвид. Ты меня преобразил и заставил отчаянно поверить в то, что в повествовании можно найти хотя бы тень смысла. Я обрела неисчерпаемую энергию. Своей требовательностью к моему красноречию и памяти ты подготовил меня к новой жизни, к новой вере в существование в этом мире чего-то хорошего.

Я хочу найти Мариуса. До меня доносятся отголоски мыслей других бессмертных – крики, мольбы, странные послания…

Тот, кто, как считалось, ушел от нас, по всей вероятности, выжил.

У меня есть веские основания полагать, что Мариус отправился в Новый Орлеан, и мне необходимо с ним воссоединиться. Я должна разыскать Лестата, увидеть падшего принца-паршивца на полу молельни, не способного ни говорить, ни двигаться.

Пойдем со мной, Дэвид. Не бойся Мариуса! Я знаю, он придет на помощь Лестату. Я тоже.

Возвращайся в Новый Орлеан.

Даже если Мариуса там нет, я хочу повидать Лестата. Я хочу вновь увидеться с остальными. Что ты наделал, Дэвид? Наряду с новым любопытством, с воспламеняющим беспокойством, с возродившимся певческим даром во мне возникла ужасная способность желать и любить.

Уже по одной этой причине – а на самом деле их намного больше – я всегда буду тебе благодарна. Какие бы ни ждали меня переживания, ты меня оживил. И никакие твои слова и поступки не в силах отныне истребить мою любовь к тебе.