Невеста дьявола - Райс Энн - Страница 26

Нет, он уверен, что все не так просто. Эта версия лишена всякого смысла. Если жизнь пойдет так и дальше, это будет просто чудом. Таким же чудом, как создание медицинского центра, как желание Роуан родить ребенка, как то, что в скором времени особняк будет полностью принадлежать только им… И таким же чудом, как появление лучезарно улыбающегося ему призрака…

«Что ж, придется потерпеть еще раз, – думала Роуан. – Который уже по счету? Кажется, пятый?» Да родственники устраивали уже пятый праздник по случаю ее помолвки с Майклом. До того был чай у Лили, ленч у Беатрис, скромный обед, организованный Сесилией, и небольшой прием у Лорен в очаровательном старом особняке на Эспланейд-авеню.

И вот теперь они ехали в Метэри, в дом Кортланда, который по-прежнему все называли именно так, хотя он давно уже находился в распоряжении Гиффорд и Ранена, и они много лет жили в нем вместе со своим младшим сыном – молодым Пирсом. Ясный октябрьский день как нельзя лучше подходил для приема на свежем воздухе. Приглашенных было человек двести.

И не важно, что до свадьбы, назначенной на первое ноября – на День всех святых, – оставалось всего десять дней. Мэйфейры не могли так долго сдерживать свои эмоции и слезы, а потому и этот сбор родственников был не последним: предстояла по крайней мере еще одна встреча – за ленчем, место и время которого уточнят позже.

– Зачем нужны все эти сборища? – переспросила Клэр Мэйфейр, в то время как они с Роуан мило болтали, слоняясь в толпе гостей, собравшихся на открытой зеленой лужайке, окруженной аккуратно подстриженными магнолиями, или бродили по просторным, с низкими потолками, комнатам особняка, построенного в классическом колониальном стиле из великолепного кирпича. – Дорогая, мы все так долго ждали какого-нибудь события вроде этого!

Чуть раньше темноволосая Энн-Мэри – удивительно милая, искренняя женщина, которая, казалось, была просто очарована медицинскими проектами Роуан, – познакомила ее с десятками людей. Роуан видела их впервые, но все они мало чем отличались от тех, кого она встречала прежде – на похоронах или каких-либо иных семейных сборах.

Описывая Метэри, Эрон дал ему совершенно справедливое определение: типичный американский пригород. С таким же успехом его можно было принять за Беверли-Хиллз или Шерман-Оукс в Хьюстоне. Разве что небо над головой здесь было подернуто дымкой – такое небо Роуан приходилось видеть еще только над Карибским морем, – и дубы, выстроившиеся по краям тротуаров, не уступали по возрасту деревьям Садового квартала.

Сам особняк выглядел шикарно: великолепный загородный дом, заполненный множеством старинных вещей, сохранившихся еще с восемнадцатого столетия. Полы повсюду были застланы коврами, а семейные портреты на стенах красиво обрамлены и подсвечены. Из скрытых в стенах динамиков лились умиротворяющие звуки саксофона Кенни Джи.[1]

Чернокожий официант с совершенно круглой головой и мягким гаитянским акцентом наливал в хрустальные бокалы бурбон и белое вино. Две поварихи, тоже цветные, в накрахмаленной форме, возились возле дымящегося гриля, зажаривая на нем жирных, розовых, обильно посыпанных перцем креветок. Все мужчины были в белых костюмах, и на их фоне дамы семейства Мэйфейр в платьях пастельных тонов казались нежными цветами. Несколько малышей увлеченно играли возле маленького фонтана, расположенного в центре травяной лужайки.

Роуан с бокалом бурбона в руке удобно устроилась в белом кресле, стоявшем под сенью самой большой магнолии. К ней то и дело подходили с приветствиями и поздравлениями родственники, и в какой-то момент она вдруг поймала себя на мысли, что сладкий яд всеобщего интереса оказал-таки на нее свое действие: ей нравилось быть в центре внимания и это чувство пьянило сильнее, чем вино.

Чуть раньше в этот же день, в последний раз перед свадьбой примеряя белое платье и фату, Роуан неожиданно для себя обнаружила, что крайне взволнованна торжественной процедурой, и в то же время испытала величайшую благодарность к тем, кто едва ли не силой заставил ее пройти через все это.

В этом платье она будет настоящей принцессой, но только до тех пор, пока не завершится пышное празднество… Да, принцессой… Пока часы не пробьют полночь… Даже необходимость надеть на шею изумруд уже не казалась ей чересчур тяжелым испытанием. Она, кстати, несколько раз порывалась рассказать Майклу о таинственном появлении камня, но так и не решилась – и, наверное, это все же к лучшему. С той ужасной ночи фамильная реликвия все время оставалась в футляре – Роуан к ней даже не притронулась.

Было совершенно очевидно, что Майкл в восторге от ее решения венчаться в церкви. Его родители, так же как и бабушки с дедушками, регистрировали брак в своем приходе, и потому для него предстоящее торжество имело особенное значение. Так стоит ли портить ему настроение? Стоит ли портить праздник им обоим? Если, конечно, этот отвратительный кулон не выкинет еще какой-нибудь фокус. А после того как все закончится и она надежно запрет камень в банковском сейфе, можно будет осторожно рассказать Майклу о том, что произошло тогда. Да, именно так. Это не обман, а всего лишь временная отсрочка.

После той истории ничего особенного не приключалось и никто больше не оставлял странных цветов на ее ночном столике. В предсвадебной суете, в заботах, связанных с реставрацией особняка и приведением в порядок домика во Флориде, где им с Майклом предстояло провести медовый месяц, время летело стремительно и незаметно.

Еще одной приятной новостью стало то, что Мэйфейры с радостью приняли Эрона и с некоторых пор он стал непременным участником всех семейных сборищ. Беатрис, по ее словам, в него просто влюбилась и частенько подшучивала над его привычками старого холостяка и британскими замашками, не забывая каждый раз упоминать о милых вдовушках, в немалом числе имевшихся среди Мэйфейров. Однажды она даже пригласила Эрона на симфонический концерт и явилась туда вместе с Агнес Мэйфейр, одной из престарелых кузин, чей муж скончался за год до этого.