Мемнох-дьявол - Райс Энн - Страница 56

Глава 10

Мы оказались в центре воздушного вихря и летели словно по туннелю, но нас окружала такая тишина, что я слышал собственное дыхание. Мемнох обхватил меня и тесно прижимал к себе – я отчетливо видел его профиль и ощущал прикосновение волос к своей щеке.

Теперь он выглядел уже не как человек – рядом со мной был гранитный ангел, и его огромные крылья, концы которых терялись где-то во мгле, обнимали нас, защищая от ветра.

Пока мы взмывали все выше и выше, презрев все законы земного притяжения, я неожиданно сделал два немаловажных открытия. Первое заключалось в том, что я отчетливо осознал присутствие тысяч и тысяч душ. Они окружали меня со всех сторон. Я называю их душами, но на самом деле видел одни только неясные формы и очертания – некоторые едва просматривались, некоторые лишь отдаленно походили на людей, а иногда это были всего-навсего отдельные лица. И тем не менее все они, несомненно, обладали собственной индивидуальностью. Порой до меня слабо доносились их голоса – шепоты, крики, вой и стенания... Эти звуки не резали мне слух, как то бывало прежде, но я безошибочно различал их и явственно ощущал в них боль и страдание.

Мы продолжали стремительно взмывать по спирали, словно вокруг какой-то невидимой оси. Время от времени туннель сужался настолько, что мне казалось, будто скопление призрачных образов вот-вот приблизится к нам вплотную, однако окружающее пространство вновь становилось шире, и расстояние между нами и призраками увеличивалось.

Вторым открытием было изменение в облике самого Мемноха: он постепенно утрачивал темные краски, как будто кто-то вытягивал из него прежнюю черноту. Его лицо и одежды посветлели и даже казались полупрозрачными, козлиные копыта исчезли, уступив место обыкновенным, но очень крупным человеческим ступням. Иными словами, мрачное, словно сотканное из мутного густого тумана гранитное существо превратилось в гибкое, теплое, живое создание, обладавшее способностью пропускать сквозь себя и одновременно излучать свет.

В голове моей роились какие-то слова, отрывки из древних надписей и пророчеств, строки стихов, перед глазами проносились видения, но анализировать все это, пытаться осознать смысл и запомнить времени не было.

Мемнох заговорил со мной. Его голос нельзя было назвать голосом как таковым в физическом смысле этого слова, однако я слышал каждую произнесенную им фразу совершенно явственно, и это была все та же, лишенная интонаций и какого бы то ни было акцента, речь человека, недавно появившегося в моей комнате:

– С некоторых пор стало довольно сложно возноситься на небеса без хотя бы небольшой предварительной подготовки, поэтому тебя, возможно, шокирует и смутит многое из того, что предстоит увидеть. Но если ты не увидишь все это в первую очередь, то рискуешь испытать некоторые затруднения в ходе наших дальнейших бесед – вот почему я несу тебя к самым вратам. Будь готов к тому, что смех, который ты услышишь, на самом деле вовсе не смех. Это веселье и радость. Смех в данном случае единственно возможная форма их звукового выражения – только через него ты можешь физически ощутить и осмыслить всю силу такого восторженного состояния.

Едва он закончил объяснение, как мы оказались в саду, на мостике через какой-то водный поток. Яркий свет ударил мне в глаза, и я вынужден был на несколько мгновений крепко зажмуриться. Меня охватил страх, ибо я решил, что солнце – то самое солнце, которое должно было спалить меня, вампира, превратить в огненный факел и уничтожить навеки, – наконец нашло свою жертву.

Однако этот возникший словно из ниоткуда всепроникающий свет оказался милосердным, ласковым и абсолютно безвредным. Слегка приподняв веки, я увидел, что мы стоим возле все того же водного потока, по обоим берегам которого неисчислимое множество других созданий приветствуют друг друга, обнимаются, разговаривают, плачут и что-то кричат. Как и чуть ранее, все они выглядели совершенно по-разному. Одни казались сотканными из плоти и ничем не отличались от тех людей, которых я еще совсем недавно встречал на улицах городов, другие представляли собой не более чем колеблющееся в воздухе скопление мельчайших фрагментов и частиц, третьи – одни гигантские лица... Были среди них и существа абсолютно прозрачные и даже невидимые, но я остро ощущал их присутствие.

Пространство сада не имело границ. Лучи света играли в сверкающих струях воды. Трава казалась ослепительно зеленой и такой свежей, как будто вырастала прямо на наших глазах, оживала в мультфильме или возникала на холсте после каждого мазка кисти художника.

Я обернулся к Мемноху и буквально вцепился в него, одновременно стараясь получше рассмотреть его в новом, просветленном обличье. Передо мной была полная противоположность прежнему темному ангелу, однако черты лица отличались все той же гранитной твердостью, а взгляд оставался грозным. Взгляните на ангелов Уильяма Блейка, и вы поймете, что я имею в виду. В этом ангеле не было и намека на простодушие, чистоту и невинность.

– Ну а теперь нам пора войти, – произнес он.

Я невольно впился в него еще крепче, на этот раз обеими руками.

– Ты хочешь сказать, что это и есть рай?!! – воскликнул я. Слова мои прозвучали словно где-то внутри, на некоем подсознательном уровне, и предназначались лишь Мемноху.

– Нет, – с улыбкой ответил он и повел меня дальше по мостику. – Как только мы пройдем внутрь, тебе придется собрать все свои силы. Пойми, необычен уже сам факт, что ты находишься в своем собственном земном теле. Ты будешь ошеломлен и буквально переполнен чувствами. Тому, кто не умер, не превратился в ангела или не стал моим заместителем – а именно своим заместителем я тебя и желаю сделать, – практически не по силам вынести то, что тебе предстоит увидеть.

Времени на споры не оставалось. Мы уже подходили к концу моста, и перед нами распахивались огромные ворота в стене, которая была настолько высокой, что верхний край ее невозможно было разглядеть.

Звуки обрушились со всех сторон и буквально поглотили нас. Это и вправду был смех – однако смех необычный: он накатывал прозрачными, переливающимися волнами и был на удивление певучим, мелодичным, как если бы те, кто смеялся, одновременно во весь голос исполняли прекрасные гимны.

То, что предстало моим глазам, поражало не меньше.

Волшебную красоту, очарование и атмосферу места, в котором мы оказались, невозможно описать никакими словами. Мало того, здесь не было ни клочка свободного пространства, повсюду царила суета, кипела какая-то бурная деятельность. Ничего подобного мне еще не приходилось видеть, и мне не хватит эпитетов, чтобы в полной мере передать свои впечатления.

Люди, люди, люди... Их было так много, что невозможно сосчитать. Наполненные светом и одновременно сохранившие человеческий облик – то есть я хочу сказать, что у всех у них были руки, ноги, сияющие счастьем лица, – они передвигались с места на место, группами и в одиночку прогуливались по тропинкам, встречались, обнимались, расходились в разные стороны и вновь собирались вместе, держали друг друга за руки... На всех были самые разнообразные одежды, хотя, казалось, они не имели в их глазах ровно никакого значения.

Я оглядывался по сторонам и вокруг и везде видел невероятное множество созданий – беседующих между собой, произносящих ни к кому явно не обращенные монологи, обменивающихся чем-то, целующихся, бросающихся в объятия друг к другу, танцующих... То здесь, то там возникали новые группы, они увеличивались, пополняясь все новыми и новыми людьми, потом вдруг словно рассыпались, чтобы собраться в другом месте...

Это сочетание кажущейся беспорядочности и одновременно вполне определенного порядка производило поистине мистическое впечатление. Происходящее ни в коем случае нельзя было назвать хаосом. Равно как не возникало и ощущения неразберихи или замешательства. Царившая вокруг атмосфера не имела ничего общего с шумом и грохотом большого города. Скорее я бы сказал, что создавалось ощущение веселого ожидания окончательного результата некоего заключительного и очень важного собрания. Под словом «заключительное» я подразумеваю собрание, призванное принять чрезвычайно ответственное решение, собрание, все участники которого становятся свидетелями непрерывно происходящего чуда и с пониманием относятся к явленным им откровениям, в ожидании которых они прогуливаются по холмам и долинам, праздно сидят на траве, бродят по тропинкам в глубине густого леса или укрываются в странного вида зданиях, словно вырастающих одно из другого, – подобной архитектуры на земле мне видеть не доводилось.