Мемнох-дьявол - Райс Энн - Страница 26

Мать без конца разговаривала с призраками. Сам я их не видел и не слышал, но часто мысленно обра–щался к ним и умолял забрать ее к себе. «Крошка Ри–чард, – просил я, – возьми ее. Дядя Микки, если ей не суждено поправиться, приди за ней…»

Незадолго до смерти матери появилась Терри – опытная сиделка, не имевшая, однако, специального медицинского образования. Она приходила тогда, ко–гда все дипломированные медсестры были заняты, ибо работы у них всегда хватало с избытком. Ах, Тер–ри… Блондинка, ростом пять футов семь дюймов, де–шевка и в то же время самая соблазнительная и обольстительная девчонка, какую мне когда-либо до–водилось встречать. Ты понимаешь, о чем я. У нее, что называется, все было на месте и как надо. В общем, потрясающая, ослепительная дрянь.

Я улыбнулся, вспомнив покрытые розовым лаком ногти и влажные розовые губки – видения, выхва–ченные когда-то из его разума и промелькнувшие пред моим мысленным взором.

– У этой малышки была продумана каждая де–таль, все было направлено на достижение цели: и то, как она жевала резинку, и золотой браслет на лодыж–ке, и манера сбрасывать с ноги тапочки, чтобы я мог полюбоваться накрашенными ногтями на ее ногах, и просвечивающая сквозь тонкий нейлон белого халатика ложбинка на груди… В ее глазах под тяжеловатыми веками не отражалось ни грамма интеллекта, но при этом они были безукоризненно подведены карандашом, а на ресницах лежал слой туши фирмы «Мейбеллин». А как кокетливо у меня на глазах подпиливала она ноготки! Уверяю тебя, никогда прежде не доводилось мне видеть столь совершенное воплощение порока и соблазна Истинный шедевр!

Я рассмеялся, Роджер, не удержавшись, – тоже, однако он продолжал свой рассказ:

– Поверь, она была действительно неотразима. Этакое сексуальное животное, но только без шерсти. И мы стали заниматься с ней «этим» при каждом удобном случае. Стоя в ванной комнате, например, пока мать спала. Пару раз мы уходили в одну из пустующих спален. Нам никогда не требовалось на это двадцати минут – я засекал время. Как прави–ло, она даже не снимала свои розовые трусики – только спускала их, и они болтались где-то возле ее лодыжек. Она пахла, как духи «Голубой вальс».

Я тихо рассмеялся, а потом задумчиво произнес:

– Ах, если бы мне дано было познать то, о чем ты говоришь. А вот ты познал… Влюбился в нее и… поддал–ся искушению.

– Ну-у, ведь я был в двух тысячах миль от Нью-Йорка, от моих женщин и моих мальчиков – от все–го. От всего, что неизбежно сопутствует богатству, влиянию и власти: от тупых телохранителей, суетливо распахивающих перед тобой двери, от глупеньких де–вочек, которые клянутся тебе в вечной любви на зад–нем сиденье лимузина только потому, что знают, что накануне вечером ты кого-то пристрелил. Иногда я чувствовал такое пресыщение сексом, что в самый разгар очередного приключения вдруг ловил себя на том, что мысли мои заняты совсем другим, и я не в си–лах даже сосредоточиться и получить наслаждение, даже если рядом оказывалась самая профессиональ–ная и искуснейшая в мире проститутка.

– Мы похожи с тобой гораздо больше, чем я мог предположить.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Роджер.

– Сейчас не время говорить об этом. Тебе нет нужды знать подробности моей жизни. Вернемся к Терри. И к истории появления на свет Доры.

– Терри забеременела от меня. Хотя я был уве–рен, что она принимает противозачаточные таблетки. Она же думала только о том, что я богат. И для нее не имело значения, люблю я ее или нет, равно как и любит ли меня она. Поверь, это было самое тупое и при–митивное человеческое существо из всех, кого я знал. Сомневаюсь, что столь невежественные и скучные люди, как Терри, способны привлечь тебя даже в ка–честве источника для утоления голода.

– И в конце концов родилась Дора?

– Да. Терри заявила, что избавится от ребенка, если я не женюсь на ней. Тогда я заключил с ней сдел–ку: сто тысяч долларов, как только мы поженимся (ес–тественно, я вступил с ней в брак под вымышленным именем и поступил совершенно правильно, посколь–ку теперь мы с Дорой официально никак не связаны), и еще тысячу «косых» в день рождения малыша. По–сле этого я обещал дать Терри развод, поскольку все, что мне нужно было от нее, – это моя дочь.

«Наша дочь», – поправила меня тогда Терри. «Да, наша», – согласился я. Господи! Каким же надо было быть идиотом, чтобы не понять то, что буквально ле–жало на поверхности! Мне и в голову не пришло, что эта вульгарно накрашенная женщина в тапочках на каучуковой подошве, не вынимающая изо рта жева–тельную резинку, без конца полировавшая при мне свои ногти, на пальце которой, тем не менее сверкало великолепное обручальное кольцо с бриллиантом, вдруг искренне воспылает любовью к новорожденной дочери. Она была глупым, тупым животным, но жи–вотным млекопитающим и не желала расставаться со своим детенышем. Мне пришлось пройти поистине сквозь все круги ада, но все, чего я добился, – это раз–решения на регулярные посещения и встречи с девоч–кой.

В течение шести лет я при первой же возможно–сти мчался в Новый Орлеан, чтобы повидаться с Дорой, обнять ее, подержать на руках, погулять и пого–ворить с ней. Сомнений в том, что это мой ребенок, у меня не было, она была действительно кровь от крови и плоть от плоти моей. Только завидев меня в конце улицы, малышка со всех ног бросалась в мои объятия. Мы садились в такси и отправлялись во Француз–ский квартал, чтобы в который уже раз прогуляться по Кабильдо и увидеть собор, который мы оба обожа–ли. Потом мы шли в центральный бакалейный мага–зин и покупали там маффалетас. Ты знаешь, что это? Огромные сэндвичи с оливками.

– Да, знаю.

– Дора рассказывала мне обо всем, что произо–шло с ней за то время, что мы не виделись, – как пра–вило, не более недели. Мы танцевали прямо на улице, я пел ей песенки. А какой чудесный голосок был у нее! Сам я никогда не обладал красивым голосом, но моя мать и Терри – да. Видимо, от них унаследовала во–кальные способности и Дора. К тому же она была очень умной девочкой. Нам нравилось переправлять–ся на пароме через реку – туда и обратно – и петь, стоя у перил. В магазине Холмса я покупал ей краси–вую одежду. Терри не имела ничего против – я имею в виду одежду. Конечно, я не забывал и о каком-ни–будь подарке для самой Терри – бюст–гальтере, наборе французской косметики или духах по сто долларов за унцию. Я готов был купить что угодно, но только не «Голубой вальс»! В общем, мы с Дорой очень весело проводили время. Иногда мне ка–залось, что одна только мысль о том, что я вскоре уви–жу Дору, поможет мне выдержать любые испытания.

– Похоже, она была столь же общительной и ода–ренной богатым воображением, как и ты.

– Именно так. Мечтательница и фантазерка. Однако учти: ее отнюдь нельзя назвать наивной. Ме–ня никогда не переставал удивлять тот факт, что она увлеклась богословием. Любовь к зрелищности, артистизм она, конечно, унаследовала от меня. Но откуда в ней столь безоговорочная вера в Бога, страсть к теоло–гии?.. Не понимаю!

Теология… Это слово заставило меня задуматься.

А Роджер тем временем продолжал:

– По прошествии времени мы с Терри букваль–но возненавидели друг друга. А когда пришла пора определять Дору в школу, между нами начались са–мые настоящие битвы, едва ли не кровопролитные сражения. Я хотел отдать дочь в академию Святого Сердца, нанять для нее учителей музыки и танцев, а кроме того, требовал, чтобы как минимум две недели каникул она проводила со мной в Европе. Терри ре–шительно возражала, заявляя, что не позволит вырас–тить из малышки высокомерную гордячку. Она уеха–ла из дома на Сент-Чарльз-авеню, потому что, по ее словам, старый особняк приводил ее в ужас, и пере–бралась в какую-то хибару, построенную в сельском стиле на унылой улочке сырой, болотистой окраины. Таким образом, моя дочь лишилась возможности жить в прекрасном и живописном Садовом квартале и вынуждена была видеть вокруг себя лишь скучный пейзаж, лишенный каких-либо достопримечательно–стей.