История Похитителя Тел - Райс Энн - Страница 29

Глава 7

Новый Орлеан.

Я прибыл сюда ранним вечером, поскольку двигался в противоположном вращению Земли направлении и вернулся назад во времени. Начался сезон сильных ветров с севера, было холодно и морозно, но пока еще не слишком. На небе – ни облачка, только маленькие и очень яркие звезды.

Я немедленно отправился в свою квартирку во Французском квартале, которая, несмотря на весь свой блеск, расположена отнюдь не высоко, на самом верху четырехэтажного здания, выстроенного задолго до Гражданской войны. Из нее открывается очень приятный вид на реку и на два моста-близнеца, а в открытые окна доносится шум из вечно набитого веселыми людьми Кафе дю Монд и оживленных магазинчиков на прилегающих к Джексон-сквер улицах.

Мистер Раглан Джеймс собирался встретиться со мной лишь следующим вечером. И несмотря на снедавшее меня нетерпение, я пришел к выводу, что обстоятельства складываются весьма удачно, ибо хотел немедленно повидаться с Луи.

Но сначала я насладился вполне смертным комфортом – принял горячий душ и облачился в свежий костюм из черного бархата – очень нарядный и одновременно простой, похожий на тот, что я носил в Майами, – и пару черных ботинок. Не обращая внимания на усталость – в Европе в это время я бы уже спал под землей, – я отправился на прогулку по городу, совсем как обыкновенный смертный.

Сам не знаю почему, я специально сделал крюк, чтобы пройти мимо старого дома на Рю-Рояль, где мы жили с Клодией и Луи. На самом деле я поступал так довольно часто, но не позволял себе задумываться об этом, пока не проходил половину пути.

Здесь, в очаровательной квартирке наверху, наша маленькая община просуществовала более пятидесяти лет. Этот фактор непременно следует принимать в расчет всякий раз, когда меня корят за совершенные ошибки, – неважно, упрекаю ли я себя сам или это делает кто-то другой. Признаюсь, я действительно создал Луи и Клодию и сделал это для себя и ради себя. Тем не менее наше сосуществование приносило удивительную радость и удовлетворение, пока Клодия не решила, что за свои деяния я должен поплатиться жизнью.

Комнаты были забиты всевозможными украшениями и предметами роскоши, какие только можно было раздобыть в те времена. Мы держали карету, нескольких лошадей в конюшне по соседству; за домом, в противоположном конце дворика, жили слуги. Но старые кирпичные постройки давно утратили былой блеск, никто ими не занимался, в квартире в последнее время никто не жил, за исключением, возможно, призраков – кто знает? – и магазин на первом этаже сдали в аренду книготорговцу, который не удосуживался даже стереть пыль с книг в витринах и на полках. Изредка он доставал мне необходимую литературу – исследования историка Джеффри Бертона Рассела, посвященнные природе зла, или чудесные философские труды Мирчи Элиаде, а также коллекционные издания моих любимых романов.

Старик был у себя, он читал, и я несколько минут наблюдал за ним через стекло. Как отличаются жители Нового Орлеана от остальных представителей американского мира! Для этого седовласого человека прибыли не имели значения.

Я отступил на пару шагов и поднял глаза к чугунным перилам. Я вспомнил о беспокойных снах – масляная лампа, ее голос… Почему Клодия неустанно преследует меня – раньше ведь такого не было?

Закрыв глаза, я вновь услышал, как она обращается ко мне, но слов не понимал. Уже в который раз я принялся размышлять о ее жизни и смерти.

Исчезла навсегда маленькая лачуга, где я впервые увидел ее на руках у Луи. То был зачумленный дом. И войти в него мог только вампир. Никакой вор не посмел бы украсть даже золотую цепочку с шеи ее матери. Как стыдился Луи, что выбрал в качестве жертвы крохотную девочку! Но я его понял. Не осталось и следа от старой больницы, куда ее впоследствии поместили. По какой узкой улице нес я этот теплый смертный сверток, когда Луи бежал за мной, умоляя сказать, что я собираюсь делать?

Я вздрогнул от неожиданно резкого порыва ветра.

Примерно в квартале от меня, в барах на Рю-Бурбон, хрипло звучала музыка. Перед собором прогуливались люди. Поблизости смеялась женщина. Темноту пронзил звук автомобильного рожка. Раздался едва слышный звонок современного телефона.

В книжной лавке старик слушал радио, время от времени переключая каналы: диксиленд сменила классическая музыка, а чуть позже скорбный голос запел какие-то стихи под музыку английского композитора.

Зачем я пришел к этому старому зданию, заброшенному и безразличному, как могильный камень, с которого стерлись все даты и надписи?

Я больше не хотел медлить.

Охваченный безумным волнением, я снова и снова вспоминал все то, что произошло в Париже, и теперь направился в центр, чтобы найти Луи и все ему выложить.

Я по-прежнему передвигался пешком. Мне хотелось чувствовать под ногами землю, измерить ее шагами.

В наше время – в конце восемнадцатого века – этих жилых кварталов города практически не существовало. Здесь, вверх по реке, располагались деревушки и плантации, а вымощенные дробленым ракушечником дороги были узкими и почти непроезжими.

Позже, в девятнадцатом веке, уже после распада нашей маленькой общины, когда я, израненный и разбитый, отправился в Париж искать Клодию и Луи, мелкие поселения этого района слились с большим городом и здесь построили множество красивых деревянных домов в викторианском стиле.

Некоторые из этих богато украшенных деревянных строений просторны и в своем роде не менее величественны, чем построенные в псевдогреческом стиле еще до Гражданской войны дома в Садовом квартале, которые больше походят на храмы и во многом сродни импозантным особнякам Французского квартала.

Но эти жилые кварталы, застроенные не только большими домами, но и маленькими щитовыми коттеджами, по большей части все равно воспринимаются как провинция – повсюду над невысокими крышами нависают громадные дубы и магнолии, многие улицы по-прежнему лишены тротуаров, а канавы вдоль них зарастают полевыми цветами, распускающимися невзирая на зимние холода.

Даже маленькие торговые улочки – неожиданно встречающиеся ряды соединенных друг с другом зданий – напоминают не столько Французский квартал с его каменными фасадами и утонченностью Старого Света, сколько «главные улицы» отдаленных американских поселений.

Это отличное место для вечерней прогулки: такого чудесного птичьего хора, как здесь, вы никогда не услышите во Вье-Карре; над крышами складов, расположенных вдоль едва видной сквозь густую листву извилистой реки, простираются бесконечные сумерки. Здесь можно встретить потрясающие особняки с произвольно расположенными галереями и пряничными орнаментами, дома с башенками и фронтонами. Просторные деревянные балконы ограждены свежевыкрашенными перилами. За белыми частоколами простираются травяные лужайки, чистые и аккуратно подстриженные.

Разнообразие коттеджей бесконечно: одни аккуратно выкрашены в яркие цвета, согласно велению моды; другие, заброшенные, но не менее красивые, приобрели очаровательный серый оттенок выброшенного рекой на берег леса – именно так нередко выглядят дома в тропических широтах.

Иногда улицы зарастают настолько, что с трудом верится, будто ты все еще в городе. Границы частных владений скрыты белоснежной дикой ялапой и синей свинчаткой, ветви дубов растут так низко, что прохожим приходится наклонять головы. Даже в самую холодную зиму Новый Орлеан остается зеленым. Мороз иногда жестоко ранит камелии, но они все же не гибнут. Изгороди и стены зарастают диким желтым каролинским жасмином и пурпурной бугенвиллеей.

В одном из таких сумрачных и зеленых уголков Луи и устроил себе тайное убежище, спрятав его за высокой стеной гигантских магнолий.

Желтая краска необитаемого старого викторианского особняка за ржавыми воротами практически облупилась. Луи бродил по нему лишь изредка, освещая себе путь свечой. Настоящим жилищем ему служил коттедж на заднем дворе, окутанный огромной бесформенной массой сплетенного розового вьюнка. Именно там хранил он свои книги и дорогие сердцу предметы, скопившиеся за многие годы. С улицы окна коттеджа оставались совершенно незаметными. Скорее всего, о существовании этого дома вообще никто не знал. Благодаря высоким кирпичным стенам, тесно посаженным старым деревьям и диким зарослям олеандра его не видели даже ближайшие соседи. А в высокой траве отсутствовала ведущая к нему тропинка.