Черная камея - Райс Энн - Страница 105

«Вы хотите сказать, что убили и закопали здесь ребенка Моны?» – вскипел я.

«Нет, ребенок Моны жив, – ответил Джулиен. – Его судьба – совсем другое дело, поверь. Но больше таких существ появляться не должно, тем более с фамилией Мэйфейр, а другой фамилии у Моны никогда не будет».

«Да вы просто сумасшедший!» – воскликнул я.

«Не презирай меня, Тарквиний, ради собственного блага, – сказал он, излучая бесконечное терпение. – Мне казалось, если я объясню все, как есть, то тебе будет легче. Может быть, со временем ты действительно это почувствуешь».

«Тарквиний!» – услышал я свое имя и повернул голову налево.

Там, в широких воротах у бассейна, стоял Майкл Карри – это он меня окликнул, – а рядом с ним я увидел Роуан Мэйфейр. Оба смотрели на меня так, словно я совершил нечто дурное.

Я тут же вскочил.

Они подошли ко мне, одетые по-домашнему. Синяя футболка на Майкле не скрывала его отличного телосложения – тут было чему позавидовать.

Первой заговорила Роуан. Она была очень любезна.

«Что ты здесь делаешь, Тарквиний?» – спросила она.

«Разговариваю с Джулиеном. Мы пришли сюда посидеть и выпить горячего шоколада». – Я повернулся и показал рукой направо, но Джулиена и след простыл. Я посмотрел на стол. На нем ничего не было, кроме моего букета. Ни серебряного кувшина-термоса, ни чашек, ни крекеров в виде зверюшек, ничего.

У меня перехватило дыхание.

«Бог мой, – сказал я и перекрестился. – Уверяю вас, я только что с ним разговаривал. Даже обжег язык на второй чашке шоколада. Здесь стоял кувшин, серебряный. Джулиен впустил меня через главные ворота! Он сказал, что мне нельзя быть с Моной, что мы родственники...» – я замолчал и обессиленно плюхнулся на стул.

Никто лучше меня не знал, что произошло! И все же я продолжал искать глазами Джулиена, оглядывая сад. Потом я снова уставился на пустой стол. Положил руку на букет. Но где же Гоблин? Почему Гоблин меня не предупредил? Я был с ним нетерпелив, и он бросил меня на произвол судьбы!

Доктор Роуан Мэйфейр подошла сзади и, опустив руки мне на плечи, принялась их массировать. Я сразу успокоился. Тогда она наклонилась и поцеловала меня в щеку. По телу у меня пробежали приятные мурашки, неся благостный покой. Майкл Карри уселся напротив и, взяв мою руку, крепко ее пожал. Он вел себя словно родной дядя, которого я никогда не знал.

Господи, как я их всех любил. Как сильно мне хотелось с ними породниться. Как сильно мне хотелось получить у них благословение любить Мону. И мне так нужно было их утешение именно в эту минуту.

«Нет, меня все-таки упрячут в психушку, – проговорил я. – Джулиен Мэйфейр. А вообще был такой человек?»

«Не волнуйся, был, – ответила Роуан Мэйфейр спокойным, чуть хрипловатым голосом. – Легендарная фигура в семействе Мэйфейров. Он умер в тысяча девятьсот четырнадцатом году».

31

Они привели меня в дом. Великолепный особняк, погруженный в полутьму. Мне показали огромную гостиную с блестящими полами и арочными дверями и провели через красивую столовую, где стены были расписаны видами плантации Ривербенд, давным-давно скрывшейся под водами Миссисипи, вечно меняющей свое русло.

В конце концов мы устроились на залитой солнцем кухне, усевшись в ряд на удобных стульях за стеклянным столом на медных ножках в виде фигурок дельфинов. В одном углу начиналась уютная лесенка, ведущая в заднюю половину дома, а в другом я увидел небольшой газовый камин на случай холодов, но сегодня стоял теплый день, за стеклянными дверьми буйно цвели жасмин и банановые деревья, высаженные вдоль ограды сада, где я совсем недавно сидел с Джулиеном, не подозревая, что попал в другой, нереальный мир.

«Но откуда мне знать, что вы настоящие? – логично поинтересовался я. – Когда он со мной говорил, то казался реальным человеком, таким же, как все, разве что...» – И тут я вынужден был признать, что не все в разговоре шло гладко: мне бы следовало насторожиться, когда он объявил себя другом моего предка Уильяма, что было абсолютно невозможно, если судить по его внешности, а кроме того, я не придал большого значения его старомодному костюму, явно девятнадцатого века.

«Призраки сначала подкупают тебя, а потом уводят в сторону», – признался я.

Майкл Карри закивал, и я инстинктивно понял, что ему пришлось за свою жизнь повидать немало призраков. И при этом он умудрился остаться доброжелательным, скромным человеком. У него было приятное лицо с крупными чертами и красивыми синими глазами, и его черные волнистые волосы слегка тронула седина. Необычно огромные руки тем не менее выглядели нежными.

«Что он тебе сказал, сынок? – поинтересовался Майкл. – Можешь поделиться с нами?»

«Он сказал, что приходится отцом моему прапрадеду», – ответил я и рассказал им о свершившейся драме, разыгранной, как в опере. Видимо, тот случай и являлся причиной того, что мы с Моной оба получили способность видеть призраков, а потому выходило, что нам никак нельзя пожениться.

Возможно, я самому себе готовил полное поражение, пересказывая все это Майклу и Роуан, но я не собирался что-либо от них скрывать. Мне казалось, им следует все знать. Им следует знать, почему дядя Джулиен решил вмешаться.

И я пересказал им совершенно сознательно слова дяди Джулиена о том, что он существует в «искупительном состоянии тревоги» по поводу своих генов, доминирующих в его потомках, о том, как он спросил меня насчет сладковатого запаха на заднем дворе, и о том, что я его сразу почувствовал, но не решался спросить.

Оба, и Роуан, и Майкл, слушали эти признания как зачарованные, а когда я рассказал, что дядя Джулиен поведал о мутантах, закопанных в землю на заднем дворе, и о том, что ребенка Моны среди них нет – ее ребенок до сих пор жив, – они были так поражены, что попросили меня повторить все сначала.

В эти минуты я чувствовал себя совершенно несчастным, пребывая в уверенности, что они не позволят мне повидаться с Моной, а еще я был настолько уверен, что потерпел поражение во всех смыслах, что разрыдался. Я просил их не отвергать меня. Я говорил им, что очень хочу стать частью их семьи. И при этом я ничуть не стыдился своей слабости. Наверное, в глубине души я чувствовал, что не так уж плох.

«Я ведь не нищий. Не попрошайка какой-нибудь. Я не предлагаю Моне жить со мной в шалаше».

«Мы все это знаем, сынок, – сказал Майкл Карри. – И прости нас, если мы вели себя не совсем почтительно, когда приехали в Блэквуд-Мэнор, но Мона столько раз пускалась в дикие эскапады, что временами мы забываем о манерах. Вчера как раз был один из таких случаев. Поверь, мы волнуемся за Мону».

«Ну что плохого, если Мона будет со мной? Неужели вы думаете, что нам нельзя жить вместе только из-за того, что мы оба видим призраков?»

«Нет, не из-за этого, – ответил Майкл и уселся на стуле поудобнее. – Причина здесь в другом – все дело в медицинских показателях. У Моны довольно серьезные проблемы со здоровьем».

Доктор Роуан, которая до этой минуты не произнесла ни слова и выглядела очень мило, по-домашнему, в своей белой рубашке и брюках, заговорила:

«Мы не вправе обсуждать медицинские аспекты. Если Мона захочет – сама расскажет, – произнесла она своим тихим хрипловатым голосом. – Но мы можем сказать тебе, что Мона ведет себя неразумно, и мы пытаемся защитить ее от самой себя». – Она говорила тепло и искренне.

Я не знал, что сказать.

«Я понимаю вашу проблему, – в конце концов произнес я, – но я не могу разглашать то, что рассказала мне Мона. Неужели мне нельзя ее повидать? Почему вы не разрешаете ей спуститься? Неужели я не могу рассказать ей о призраке дяди Джулиена? Неужели я не могу спросить ее совета?»

«Ты сам понял, что это был очень сильный призрак, – сказал Майкл. – И этот призрак решил вмешаться в ход событий самым беспардонным образом. Ты когда-нибудь видел таких сильных призраков?»

«Да, видел, – ответил я, – таких же сильных».