Убийство в Эй-Би-Эй - Азимов Айзек - Страница 7

– Дэрайес!

И мы радостно обнялись.

– Я знала, что неспроста иду сюда, – сказала она, – но не думала, что попаду в объятия своего самого красивого конкурента.

Тоже мне, конкурент! Ее книги расходились гораздо лучше моих. Она сочиняет семейные хроники – прослеживает смену поколений. Я пытался читать их, но, к сожалению – от правды не уйдешь, – они оставляли меня равнодушным. Они рассчитаны на женщин, причем на женщин, не мечтающих об эмансипации.

– Ты только что приехала? – спросил я.

– Только что.

– Поела что-нибудь?

– Не-е-ет, – протянула она, – чуть-чуть выпила и закусила солеными рогаликами. А что-нибудь путное осталось?

Возле столов еще стояли по нескольку человек, и я предложил принести ей поесть.

– Нет, подожди здесь. Ты не знаешь, что мне хочется.

Ширли вернулась с сияющим видом.

Рост Ширли пять футов восемь дюймов, и вообще, когда я описывал тип девушки, который мне нравится, я думал о ней.

Я не стал ее отвлекать, зная, что она любит поесть, а немного спустя спросил:

– Ты не будешь давать автографы?

– Не-е-ет. Во всяком случае, не специально. Издатели моего романа просили, чтобы я часок посидела в их киоске завтра днем и подписала маленькие рекламки, анонсирующие выход моего сериала о семействе Розуэлл в картонном футляре. И тогда я подумала, что стоит зайти сюда сегодня, чтобы осмотреться, и хорошо сделала. Видишь, что я обнаружила? Те-е-бя.

– Ты остановилась в отеле, Ширли?

– При таких ценах? Когда у меня хорошая квартира на берегу реки?

– Та же самая?

– Конечно, та же.

– Ширли? – мы никогда не спрашиваем о личной жизни друг друга, но надо было убедиться, что я ни на кого не напорюсь. Достаточно спросить: "Ширли?", и она знала, что я имею в виду, и могла сказать: "Я слишком устала". Но она улыбнулась своей особенной, солнечной улыбкой и сказала:

– Добро пожаловать в квартиру Дженнифер.

13. Ширли Дженнифер. 21.00

К девяти часам вечера мы были готовы уйти, и, что касается меня, я не собирался возвращаться.

Встреча с Ширли была первым отрадным проблеском за весь день. Когда мы уходили, настроение мое поднялось, я готов был целовать всех подряд, включая таксиста, жевавшего сигару.

Несмотря на это, все в тот день вело не туда, куда следует, даже Ширли. Дело в том, что с того момента, когда она оказалась в моем поле зрения и в моих объятиях – именно, в этом порядке, – я совершенно забыл о номерке и ключе, лежавших у меня в кармане. Джайлс и его поручение перестали существовать.

Я не думал о нем в такси, и потом, когда Ширли заперла дверь и предложила "промочить горло", и когда мы сидели на тахте в полумраке и никакой зловредный проигрыватель не оглушал нас, и когда мы начали целоваться, а потом разделись и улеглись в постель, и более часа спустя, когда я лежал рядом с ней, а она курила.

Я мирно заснул и, помнится, спал без сновидений сном праведника, как мне и положено. (Джаст означает «справедливый», "праведный").

По сути дела, с тех пор, как я встретил Ширли, и до самого утра не было ни одного момента, когда бы я наморщил лоб и подумал: "Я ничего не забыл?"

Ни разу.

Часть вторая

Понедельник, 26 мая 1975 года

(День поминовения погибших в войнах)

1. Ширли Дженнифер. 8.55

Я проснулся почти в 9 часов от запаха жарившегося бекона. Помог Ширли разложить на тарелки бекон с яйцами, и мы устроились в крошечной столовой.

– Пойдешь сегодня на съезд? – спросила она.

– У меня нет особого желания, – ответил я, – разве что присоединюсь к тебе на ленче книготорговцев и писателей.

– Нет, нет. Я там буду со своим издателем и вовсе не хочу, чтобы ты по рассеянности начал меня поглаживать за столом ниже талии.

– Тогда я, может быть, пойду поприветствую бедного Джайлса, он сегодня будет надписывать автографы на своих книгах.

Удивительно! Я мог даже говорить о Джайлсе, вспоминать, как кричал на него, и теперь, когда я был спокоен и доволен, устыдиться своей вспышки и все же не вспомнить о поручении, которое не выполнил.

– Да ты что, – воскликнула Ширли, – смотреть как дают автографы, так ску-у-у-чно!

В известном смысле давать автографы приятно. Каждый экземпляр твоей книги, который тебе протягивают, – куплен, а это значит, что денежки текут в твой карман. С другой стороны – это утомительная процедура. Одно и то же. Одно и то же. "С наилучшими пожеланиями. С наилучшими пожеланиями". И все время улыбаешься. "Спасибо, я так рад, что вам нравятся мои книги. Я так рад. Спасибо. Нет, это я благодарю. Спасибо."

– Я все-таки пойду, – заявил я.

Быстро принял душ, оделся и отправился домой сменить белье и рубашку, побриться, и оттуда – в отель.

Моя совесть все еще молчала.

Я вошел в отель примерно в 10.45. Джайлс Дивор и Айзек Азимов должны были надписывать свои книги до 11, так что они все еще были там, но это меня не волновало. Я собирался спешить, чтобы застать их в последние минуты. Впоследствии я узнал, что им была предоставлена большая комната, в одном конце которой на возвышении сидели они оба, а очередь любителей автографов двигалась сперва к одному из них, а потом – к другому, и каждый читатель получал две книжки бесплатно.

Я поднялся в зал, где расположены киоски издательств, и подошел к киоску "Призм Пресс". Лавку сторожила секретарь Терезы – Мэри Энн Липски. Я написал записку: "Пытался говорить с Джайлсом, совершенно бесполезно!", сложил ее и оставил для Терезы.

2. Мартин Уолтерс. 12.10

Я толкнулся было в банкетный зал, но он был заперт, и на двери висело объявление, что он откроется в 12.30. В это время я услышал:

– Дэрайес! – и, обернувшись, увидел Мартина Уолтерса, жестами подзывавшего меня. – Что вы здесь делаете в толпе рядовых? Пошли с нами, офицерами, на коктейль.

И он потащил меня в небольшую комнату возле банкетного зала. В ней группками стояли человек сто. В центре самой большой находился Дуглас Фербенкс-младший. Там же был и Азимов, которого представляли одной из кинозвезд. Тут мне пришло на ум, что, поскольку Азимов здесь, где-то неподалеку должен находиться и Джайлс Дивор. Во всяком случае он должен был закончить надписывание автографов более часа назад. Я снова огляделся, и Мартин Уолтерс, вспомнив, о чем я спрашивал его накануне вечером, поинтересовался:

– Снова ищете Дивора?

– Я подумал, может быть, он где-то поблизости.

– Едва ли. Скорее всего забился куда-то и дуется. Этот человек не похож на писателя-профессионала. Утром он это снова доказал.

– Что он сделал, Мартин?

– Поднял переполох во время надписывания автографов. Не знаю, в чем было дело. Я сидел в комнате издательства "Хэкьюлиз Букс", и единственное, что мне известно, это то, что надписывание автографов полностью прекратилось. Нелли Гризуолд из "Хэкьюлиз Букс" пришлось бежать что-то для него доставать.

Сейчас, когда я вспоминаю этот разговор, мне кажется невероятным, что я слушал, как Мартин говорил о том, что Джайлс был крайне раздражен, и все же не придал этому никакого значения.

3. Сара Восковек. 13.05

Было уже больше 12.30, когда мы ввалились в соседнюю комнату и прошли к зарезервированным для нас столикам возле главного стола. Я оказался рядом с симпатичным седовласым мужчиной, одним из мелких чиновников Эй-Би-Эй. Он представился как Гарольд Сейерс, владелец книжной лавки. Я улыбнулся, назвал себя, поздоровался со всеми сидящими за столиком и сосредоточил внимание на ленче.

Я доканчивал цыпленка, когда увидел, что какая-то женщина поспешно пробирается между столиками в нашем направлении. В зале царил полумрак – свет горел только над главным столом, и я различил лишь, что она маленького роста и что у нее высокая прическа, – достаточно, чтобы узнать в ней вчерашнюю злючку с трудной фамилией. Я не помнил даже ее имени. Она остановилась прямо передо мной. Я был удивлен, а она несколько смущена. От неожиданности я даже привстал. Мне казалось, что она снова обрушится на меня, и я приготовился к бурной сцене.