Убийство в Эй-Би-Эй - Азимов Айзек - Страница 2

Подобные соображения роились у меня в голове, и я уже собрался войти в выставочный зал, как вдруг услышал, что меня робко окликнули:

– У вас есть значок съезда с вашей фамилией, сэр?

Я принялся шарить по карманам в поисках значка, которым меня заранее снабдил мой издатель, и взглянул на обратившегося ко мне мужчину. На нем было что-то вроде формы светло-коричневого цвета с названием отеля, вышитым на левом кармане пиджака, и под ним слово «охрана». Роста он был высокого – около 6 футов, под пиджаком играли развитые мускулы. Волосы – тонкие, светлые, а брови и ресницы такие белесые, что веки казались окантованными красным, а глаза – незащищенными.

– Вот, извольте, – я показал ему значок и приколол его к пиджаку.

– "Дэрайес Джаст", – прочитал он задумчиво. – Вы ведь писатель?

– Да, я писатель, – сказал я, почувствовав легкий укол.

– Я знаю вас, – проговорил он и щелкнул пальцами. – Джайлс Дивор был вашим протеже, не правда ли?

– Я помог ему с первой книгой несколько лет назад, – признался я.

– Он великий писатель. Вы должны им гордиться. Я восхищаюсь его книгой.

– Он будет рад узнать об этом, – заметил я без энтузиазма. Было ясно, что по мнению этого честного, но глупого служащего отеля, я прославлюсь тем, что Джайлс – мой протеже, но я-то вовсе не так рассчитывал войти в историю литературы!

Я поднял руку в знак прощания, но он воскликнул:

– Минуточку! – и схватил лист бумаги со стола. – Не дадите ли вы мне автограф?

Я еще не достиг такой стадии, когда у меня наперебой просили бы автографы, и потому сказал:

– Конечно.

– Он расстегнул пиджак и тщательно выбрал одну из ручек, засунутых во внутренний карман, по-видимому, самую почетную. Подавая ее мне, он сказал:

– Мое имя Майкл П. Стронг, если хотите, можно просто Майк.

Я написал: «Майку» – и спросил, стараясь не подчеркивать сарказма:

– Может быть, хотите, чтобы я подписал: "От покровителя Джайлса Дивора"?

– Нет, просто ваше имя, – ответил он простодушно. – Я возьму автограф у мистера Дивора позднее, когда он будет надписывать свои книги.

– Теперь я могу идти?

– Конечно! Большое спасибо, мистер Джаст, – и он радостно помахал рукой.

4. Томас Вэлиэр. 16.40

Я пытался отыскать киоск "Призм Пресс". В тот момент я не сознавал, да и не мог сознавать, что жизнь человека висела на волоске и что все зависело от того, насколько я раздражен.

Несмотря на то, что в принципе я не одобрял крикливую рекламу, все же в киосках продавали книги, а я люблю книги. И как раз, когда напряженность стала спадать, мне наступили на ногу! Может быть, я сам был виноват – я не смотрел, куда иду, – притом в зале толпилось много народу и трудно было не наткнуться на кого-либо.

Но дело в том, что я болезненно отношусь к тому, что меня топчут. А все из-за удивленного взгляда, обращенного вниз, как бы говорящего: "Вы, оказывается, тут!"

И поскольку обидное фиаско с пресс-конференцией все еще мучило меня, я приветствовал возможность физической разрядки и с силой отбросил обидчика, прошипев:

– На свои ноги наступай, растяпа!

Он качнулся, удержал равновесие, смущенно уставился на меня, пробормотал: – Извини, паренек! – и пошел дальше.

"Паренек"!

Мне сорок два. Пусть я выгляжу моложе своих лет, но никто не даст мне меньше 32. Надо же – паренек!

Он автоматически отреагировал на мой рост, и успокоительное воздействие обстановки сразу прекратилось. Я снова хмурился и был зол на весь мир.

Наконец я разыскал "Призм Пресс". Томас Вэлиэр, который вместе с женой был владельцем этого небольшого издательства, – олицетворение молодого талантливого и напористого администратора. Он достаточно дружелюбен, и я хорошо относился к нему, но не в этот момент. По правде говоря, я испытал острую неприязнь, ибо на витрине не было ни одного сигнального экземпляра моей книги "Будущее – для птиц", а лишь маленькое объявление о ее предстоящем выходе в свет. Зато на прилавке лежало штук двадцать книги Джайлса Дивора "Ушедшие навсегда". Несомненно, они будут розданы крупным книготорговцам.

– Как дела, Том? – спросил я отрывисто.

– Дэрайес! – воскликнул он, заметив меня только после моего вопроса. – Прекрасно! Прекрасно! Уйма запросов насчет "Ушедших навсегда".

Выражение его лица было далеко не радостным, я бы сказал, даже унылым, но меня это не волновало. Мне самому нечему было радоваться.

– Какое мне дело до "Ушедших навсегда"? Как идет моя книга?

Готов поклясться, Том не сразу вспомнил, что в его списке есть моя новая книга.

– Трудно сказать. – проговорил он наконец. – Сигналов еще нет. Мы получим их к съезду американских библиотек.

– По-моему, моя рукопись была представлена раньше, чем рукопись Джайлса…

– Да, я помню.

Я не стал продолжать разговор.

5. Джайлс Дивор (ретроспектива)

Как, черт возьми, это удалось Джайлсу Дивору? Я не мог этого понять, даже когда помогал ему работать над его первым романом. Не понимаю и сейчас. Пишет он плохо, компонует книгу неуклюже. И все же в нем есть какая-то неотесанная сила, которая сразу захватывает вас и не дает вам отложить ее. Вам хочется это сделать, но вы думаете – "ну. еще страничку", а потом – "еще страничку" и еще…

Я познакомился с ним в 1967 году, когда ему был 21 год. Мне было 34, я уже выпустил две книги и считался вполне сложившимся, хотя и не слишком известным автором. Джайлс полагал, что есть смысл показать мне свою рукопись.

Как все другие писатели, я терпеть не могу непрошенные рукописи и жажду новичков получить ценные указания.

Обычно я возвращаю рукописи непрочитанными, но Джайлс был слишком наивен, чтобы послать мне свою по почте. Он явился самолично, даже не договорившись по телефону. Именно эта наивность пробудила у меня нечто вроде стыдливой жалости. Должен признаться, что я не задумываясь перерезал бы литературную глотку юноши, если бы он не подставил ее так доверчиво.

Это был детина 6 футов и трех дюймов росту, довольно широкий в плечах, но в ту пору крайне тощий (впоследствии он раздобрел). Он ходил, виновато ссутулившись, как бы стыдясь своего роста.

Итак, он стоял передо мной с рукописью романа в руках, безмолвно прося прощения за свой рост и глядя на меня так, будто смотрит не вниз, а вверх. Не знаю, как это ему удавалось, но в его присутствии мне казалось, что я выше него, и быть может, именно поэтому, к моему удивлению, я произнес:

– Ну что же, присаживайтесь, посмотрим, что тут у вас такое.

Три часа спустя он все еще сидел, а я все еще читал, и было уже 7 часов вечера. Я предложил ему сходить через дорогу закусить и потом снова возобновил чтение.

Нет, у меня вовсе не было впечатления, что я открыл гения. По правде говоря, книга была ужасная – написанная витиевато, с жутким диалогом.

Но я продолжал читать. Это-то и было самым удивительным. Не знаю, как он этого добивался, но невозможно было предугадать, что будет дальше, и почему-то хотелось узнать.

Впервые в моей жизни – клянусь – я взял под свое покровительство автора и его творение. Он дважды переписал книгу под моим руководством, и на это ушло два года.

Не очень-то приятными были эти два года. Помимо небольшой суммы, которую он регулярно получал от отца, у Джайлса не было никакого дохода, а мой собственный страдал из-за того, что я тратил на него такую уйму времени, черт бы его побрал! Под конец, когда у меня стало появляться желание ткнуть его лицом в пишущую машинку и не отпускать, пока он не испустит дух, я даже разрешил ему переехать ко мне, и он прожил в моей квартире два месяца и пять дней.

Я помню каждый день, потому что это было невыносимо. Он не шумел, не пил, не курил. Он старался не путаться под ногами. Он был неизменно вежлив и покорен. Он был немыслимо чист.