На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 7

— Мы попали в самые глухие части озера… Смотрите, и птицы не боятся нас, — сказал Армен. — Бросьте весла, я сделаю снимок.

— Сними, Армен, и памятник и крепость, — попросила Асмик.

Они продолжали плыть по улицам-протокам этого удивительного «водяного города». Иногда такая «улица» обрывалась неожиданно, лодка упиралась в камышовую стену, и ребятам приходилось выбираться из тупика назад. Иногда протоки перекрещивались или шли параллельно. И наконец все эти «улицы», «переулки», «тупики» слились в один широкий, светлый «проспект», дававший начало самой короткой в мире реке, которая впадала из Гилли в Севан.

Все были радостно настроены. Недавние страхи забыты. Никто о «вишапе» и не помнил. Только Чамбар скулил. Он никак не мог понять, почему его спутники не стреляют, видя вокруг такую массу птиц, и, вероятно с грустью вспоминая о своем хозяине-охотнике, жалобно повизгивал и беспокойно вертелся в лодке.

— Давайте сделаем здесь остановку и наберем яиц, — предложил Армен и вдруг покраснел: не подумают ли его спутники, что он боится «вишапа»?

— А тайна? — спросил Камо, пытливо взглянув на товарища.

— Надо сначала узнать точно, где водяной ревет, — сказал Армен. — Может быть, мы уже прошли мимо того места?

— Подождем здесь, он скоро о себе напомнит.

— А мне хочется плыть дальше и дальше! Очень хочется узнать, что есть в других бассейнах, — нетерпеливо рвалась вперед Асмик.

А «водяной» точно подслушал разговор ребят. Почти сейчас же и совсем близко раздался его зловещий рев: «болт… бо-олт… болт!…»

Мальчикам показалось, что под ними качнулась лодка… Вскочил и отрывисто залаял Чамбар… Восторженное состояние Асмик сменилось страхом.

Лодка остановилась. Асмик, ища защиты, смотрела на Камо.

— Ну, теперь ясно, где он. Гребем прямо туда! — скомандовал Камо.

Мальчики молча подчинились и продолжали грести, уводя лодку дальше, в таинственные глубины озера Гилли. С каждым поворотом перед ними открывалась всё новые и новые красоты, но ребята не замечали их больше.

Лодка вошла в новое маленькое озерцо. Оно не было так спокойно, как другие. Вода в нем, казалось, медленно кипела, точно в котле, стоящем на слабом огне. На ней вздувались и сейчас же гасли, расходясь кругами, большие пузыри.

— Что с водой? — спросила Асмик.

— Может быть, родники? — предположил Камо.

— А что ж? — уверенно ответил Армен. — Подумай, сколько здесь воды! С гор в Гилли впадает всего два ручья, а вытекает целая широкая река.

— Вода и на самом деле как родниковая, — подтвердила Асмик, опуская в озеро руку.

— Потому-то, когда в селе родники высыхают, все пьют эту воду. Но откуда же здесь столько воды? Она должна поступать сюда из какого-то большого водохранилища.

— Да разве может быть столько родников? — недоверчиво пробормотал Грикор.

Армен открыл было рот, чтобы ответить, но тут снова раздалось грозное: «болт… бо-олт… болт!…», на этот раз еще более долгое и страшное. Казалось, под водой и на самом деле ревел бешеный буйвол, вызывая на бой противника,

Но Камо продолжал грести. Его сжигало любопытство, и он настойчиво продолжал вести лодку в том направлении, откуда доносились таинственные звуки.

— Я боюсь, я не хочу туда! — взмолилась Асмик. — Высади нас, Камо!

Камо пожал плечами, но, заметив, что девочка побледнела, решил исполнить ее желание. Лодка мягко двинулась вперед и причалила к одному из островков.

На качающемся острове

Камо первый выскочил на берег. Ребята заметили, как остров слегка качнулся, а верхушки покрывавших его камышей заволновались, словно под дуновением налетевшего с гор ветерка.

Камо растерянно остановился.

— Что за странный остров?… — изумился он. — Грикор, дай-ка весло!

Взяв весло, Камо копнул им у себя под ногами. Из пробитой им дыры брызнула вода.

— Вот так штука — остров без земли! — воскликнул Камо. — Под ним сразу вода… Это не остров, а какая-то плетенка из водорослей и корней камыша… Подождите меня в лодке! — сказал он товарищам. — Я сначала сам погляжу на этот удивительный остров… Чамбар, за мной!

И Камо, раздвигая камыши, начал осторожно пробираться вперед.

— Не ходи, а не то остров пойдет, ко дну, Камо, родненький! — в испуге закричал Грикор, увидев, как колеблется островок под ногами Камо, тонувшими в зеленом ковре водорослей.

Армен смущенно посмотрел на Асмик и Грикора, как бы спрашивая, что ему делать. Затем тоже прыгнул на берег:

— Камо, подожди, и я с тобой!

Под ногами Армена остров тоже качался и пружинил так, точно это была гигантская резинка, покрытая камышами и зеленью.

Обойдя благополучно островок, Камо с Арменом вернулись к лодке.

— По-моему, — говорил Армен, — корни сплелись, как канаты, и опустились на дно, а там засосало их илом — вот они и удерживают наш остров крепко, как якоря.

— Ты погляди: весь он точно толстым войлочным ковром покрыт, — сказал Камо. — Вероятно, камыши высыхали, рассыпались под ударами ветра и града и оседали на перепутавшиеся корневища. Вот так и образовался этот ковер.

— А если корни-якоря оборвутся? — спросила Асмик. — Что тогда?

— Если оборвутся, течение понесет наш остров из Гилли прямо в Севан вместе с нами, — засмеялся Камо.

Грикор и Асмик тоже выскочили на берег.

— Поглядите, гусыня! — закричал Грикор, увидя в камышовых зарослях гнездо и гусыню, сидевшую на яйцах. Неподалеку от нее стоял гусак, оберегавший гнездо.

Увидев Грикора, гусак зашипел так сердито, что тот невольно попятился. Но страх, вызванный появлением человека, все же победил птицу, и она взлетела. Оставшись без защитника, шумно хлопая крыльями, покинула гнездо и гусыня.

— Яйца, яйца-то какие! Идите сюда! — звал товарищей Грикор, вынув из гнезда два гусиных яйца. — Здесь целых четыре, каждое — с голову ребенка! — как всегда, преувеличивал он.

— Дай-ка сюда… Ого, да какие, же они крепкие! — воскликнул Камо, пробуя яйцо на зуб.

Ребята с любопытством рассматривали огромное гнездо. Оно было свито из стеблей и листьев камыша, сухих трав и тщательно устлано мягким гусиным пухом.

— Эти яйца возьмем, они свежие, — сказала Асмик.

— А как ты узнала, что они свежие? — спросил Камо.

— По числу яиц… Вот погляди, одно еще совсем теплое — только что снесла. Старая серая гусыня несет до двенадцати яиц и только потом садится высиживать. Если найдешь в гнезде немного яиц — значит, свежие, снесет еще, а не то и молодая гусыня снесла — они несут меньше. А утка кладет больше, до шестнадцати.

Приняв к сведению эти авторитетные разъяснения девочки, ребята разбрелись по островку.

— Ой, еще гнездо! А яйца какие пестренькие! Чьи это яйца? — послышался голос Грикора.

Он стоял перед большем гнездом, в котором лежало девять яиц. Снаружи грубое и жесткое, гнездо, сделанное из обломков камыша, внутри было устлано мягким, нежным пухом.

Асмик подошла к нему и взяла яйцо, словно покрытое веснушками.

— Это водяной черной курицы — лысухи, — сказала она. Армен принес полную шапку продолговатых, с гладкой скорлупкой яиц:

— А эти?

— Эти, конечно, утиные… Как ты плохо разбираешься, Армен! — упрекнула его Асмик. — Их снесла кряква. Эта утка очень похожа на нашу, на домашнюю.

Армен поглядел на Асмик и улыбнулся:

— Ты откуда все это знаешь?

— Сказала же я, что мы с мамой в прошлом году собирали яйца.

Охваченный охотничьим пылом, Чамбар деятельно обыскивал камышовник и находил ходы, проложенные выдрой. Однако все его старания пропадали даром — охотник не шел по его следам, выстрела не раздавалось. Радуясь гнездам птиц, которые попутно вынюхивал Чамбар, Камо собирал яйца и то и дело похваливал пса. Чамбар понял наконец, что от него требовалось, и начал усердно помогать Камо, радостным лаем оповещая мальчика о каждом найденном гнезде. Когда Камо выбирал из гнезда яйца, Чамбар стоял около него, весело виляя хвостом.