На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 5

— До каких пор он злиться будет, отворачиваться, избегать нас? — хмуро сказал Камо. — Ну, а что ты делаешь с этими яйцами? — обратился он к девочке. — Яичницу, что ли, готовишь охотничью?

— Дикую яичницу, — поправил его Грикор. — Вот, должно быть, вкусно!

— Нет, мы яичницу не делаем, — простодушно ответила девочка. — Мы подкладываем яйца под наседок. Выходят птенцы — такие хорошенькие, пестренькие… В прошлом году их двадцать штук у нас было.

Немного помолчав, девочка добавила:

— Когда отец был на фронте, нам с мамой трудно жилось. Вот тогда мы и начали в Гилли яйца собирать, птенцов выводить. Нам это очень помогло.

— Как не помочь! — подтвердил Грикор. — Конечно, должно было помочь: жареная утка всегда поможет.

Асмик засмеялась.

— А разве, вырастая, птицы не улетают? — спросил Армен.

— Куда же они улетят, если им крылья подрезать! — И Асмик посмотрела на мальчиков с таким видом, точно хотела сказать: «Как вы все плохо понимаете!»

— Да, правда, крылья подрезать надо, — сказал старый охотник, — а не то как ни ходи за ними, как ни угождай — только весну и лето тебе верны. И на поля летать станут да назад домой возвращаться, а пришла осень — прощай! Собрались — и в дорогу, в теплые края…

— Ну, a если стаи уже улетели? — спросил Камо.

— Все равно улетят.

— А как же они дорогу найдут?

— Чутьем. Если ты даже одно яйцо возьмешь, птенца выведешь и никуда выпускать не будешь, запрешь, все равно: дай ему волю осенью — один-одинешенек в Иран полетит, а оттуда на берега Индийского океана. Так-то! В крови это у них, от предков, — сказал старик и гордо мотнул бородой. — А ну, позовите-ка своего Дарвина. Пускай объяснит, в чем тут дело.

Мальчики засмеялись.

— Ну, все это можно изменить, — заметил серьезно Армен. — Пусть дикие птицы несколько лет проживут у нас во дворе да смешаются с домашними, вот у них и новые привычки появятся.

Но Камо уже думал о другом. Он считался большим выдумщиком. В его беспокойном мозгу всегда рождались самые неожиданные и смелые мысли. Так и сейчас у него вдруг появилась интересная идея,

— А почему бы нам, — предложил он, — не устроить ферму диких птиц?

— Ферму диких птиц?… Как?

— Очень просто: соберем в камышах яйца и выведем птенцов.

— Какой ты, Камо, молодец! — обрадовался Армен. — Мысль замечательная, только надо сначала спросить совета у Арама Михайловича. Представляю, как все обрадуются в школе — наш кружок юных натуралистов и сам Арам Михайлович!

Предложение Камо очень понравилось и Асмик.

— Я таких красивых птенцов вам выращу!… — горячо сказала она.

— А где яйца, что ты собирала? — спросил Грикор.

— Там, в камышах.

Камо снова вскочил в лодку и вскоре привез корзину, полную разноцветных, пестрых яиц. Корзину вытащили из лодки.

— Дедушка, ты только погляди, сколько яиц набрала Асмик! Да какие яйца!…

Асмик счастливо улыбалась, а Чамбар весело вилял хвостом и тоже с любопытством заглядывал в корзину.

— Ох-хо-хо, вот так яйцо! — воскликнул Грикор, пробуя на зубах крепкое гусиное яйцо.

Дед Асатур внимательно перебирал яйца.

— Это яйца чайки, из них вылупятся красивые белые птицы, — говорил он, показывая на яйца величиной с куриные. — Но чайки едят рыбу. Одна птица съедает в год два-три пуда рыбной молоди, а ведь из этой молоди вышло бы сто пудов крупной рыбы!… Чайки губят рыбу в нашем Севане.

— А это чьи, дедушка?

— Из этих вылупятся серые цапли. Их надо положить обратно в гнездо — нельзя было трогать. Другое дело яйца бакланов, эти надо отобрать и передать рыбному тресту, так же как и яйца чаек. Вам за них дадут награду.

— А это что за яйцо — словно на нем застыла кровь, а на крови — мелкие темные точки? — удивленно спросил Армен, указывая на приплюснутое длинное красно-коричневое яйцо.

— Их тоже не едят. Это яйца гагары. Мясо этой птицы пахнет рыбой. Их тоже отберите… Удивительное дело, — пробормотал дед, — ведь гагары у нас появляются только случайно, да и то зимой, а эта вдруг вздумала гнездо устроить на Гилли!…

Когда указанные дедом яйца были отобраны, в корзине осталось больше всего серовато-белых остроконечных яиц самой вкусной утки — кряквы. Были также яйца шилохвостки, серой утки, чирков.

Дед знал не только, какие яйца несут птицы, но и еще кое-что, о чем заговорил со свойственным ему шутливым хвастовством:

— А почему почти все эти яйца желтовато-зеленые, цвета камыша? Вот куриные яйца всегда белые. Почему это? Скажите-ка, а?

Асмик украдкой посмотрела на Армена и нерешительно ответила:

— Домашним птицам незачем прятать свои яйца, а яйца диких птиц должны быть такого цвета, как листья вокруг или земля, чтобы враги не заметили.

— Молодец, дочка! — обрадовался старик и поцеловал Асмик в голову.

— А это, наверно, яйца красной утки, такие крупные, — ведь красная утка самая большая? — высказал было свое мнение Грикор, но сейчас же пожалел об этом.

— Если бы мне городские школьники так сказали, не было бы стыдно, а вы столько времени проводите среди природы! Как же вы не знаете, что красная утка в болотах не гнездится?

— А где же? — спросил Камо. — Ведь все утки устраивают свои гнезда в камышах и болотах.

— Вот в том-то и дело, что все устраивают, а красная утка не устраивает.

— Но где же?

— Вон там, в утесах Дали-дага.

— В утесах? Утка — в утесах, вдалеке от воды? — изумился Армен.

Не меньше были удивлены и остальные ребята.

— Почему же не у воды? Ведь у воды удобнее: вылупятся утята — и прямо в воду. И корм тут же, — сказал Камо.

— Откуда я знаю! — явно набивая себе цену, ответил дед. — Книг я не читаю. Где мне ума набираться, неученому!

— Ученые говорят, что красная утка иногда строит гнезда среди камней, вот только не помню почему… Не знаешь ли ты, дедушка? — подмигнув товарищам, спросил Камо.

— Откуда им знать, ученым? — обрадовался дед возможности изложить свои взгляды (он не замечал, что, слушая его с интересом, ребята все же многому в его рассказах не верят) — О таких делах им нужно у нас, охотников, узнавать, а потом писать… Как же иначе? Шутка, что ли, — шестьдесят лет поля и горы топчем, ноги сбили… Вы ведь все эту утку видели и знаете, что она рыже-красная с головы до ног и боязливее других. Эта птица знает, чего боится. Цвета своего. Знает, что лиса, дикий кот, выдра ее сразу заметят… Вот я и спрошу у вас теперь: может ли красная утка высидеть на яйцах в камышах более двадцати дней?

— Враги ее сейчас же увидят! — поспешила ответить Асмик.

— Молодец! — похвалил ее дед. — Если бы она не несла яиц в утесах, то на свете давно бы не было красной утки… А если вы хотите, чтобы на вашей ферме были красные утки, вам надо на Дали-даг взобраться, на утесы, — добавил он.

— Ну что же, устроим ферму? — нетерпеливо спросил Камо.

— Я отдаю все, что собрала, — застенчиво сказала Асмик.

— Спасибо, но этого мало. Мы должны открыть настоящую, большую ферму, по крайней мере на несколько сот птиц.

— Да это будет курам на смех! Кто же видел ферму диких птиц? — вмешался Грикор.

— Не видели — увидят! — решительно сказал Камо. — Мы весь свет удивим нашими птицами! Мы, дедушка…

Камо не договорил. «Болт… бо-олт… болт!…» — зловеще взревел «вишап» на озере.

Ребят точно холодной водой окатило. Они посерьезнели и задумались.

— Ну что ж, мы так и не узнаем, что это за рев? — с досадой пробормотал Камо. — Нет, узнаем!… — И, обернувшись к товарищам, он сказал решительно: — Во что бы то ни стало мы должны раскрыть эту тайну. Плывем прямо туда, где этот черт орет!… Едем!

Старика восхищала отвага внука. «Небось кровь охотника Асатура течет в его жилах!» — думал он, глядя на Камо. Но предрассудки, унаследованные от предков, ставили его в тупик перед необъяснимыми явлениями природы, и он сказал:

— Ну его, это дьявольское озеро! Не связывайтесь с ним, ребятишки, не ваше это дело.