На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 27

Стоя на карнизе, Арам Михайлович надевал себе на голову сетку, защищавшую от пчел.

Отвернувшись от ребят, дед тайком перекрестился, что, однако, не укрылось от зорких глаз Грикора.

— Ну, теперь можно быть спокойными: душе Арама Михайловича сатана больше не страшен, — сказал он товарищам, лукаво покосившись на старика.

Мальчики, приободрившись, решили последовать за учителем. Но кто первый?

Тут дед Асатур выступил вперед и, положив руку на кинжал, сказал:

— Что же, по-вашему, внук охотника Асатура позволит кому-либо первым идти навстречу опасности?

Камо, смеясь, обнял деда, приподнял его, покружил и снова поставил на землю.

— Рыцарская кровь течет в жилах моего дедушки! — пошутил он.

Став на лестницу Камо быстро спустился в пещеру.

Увидев его на карнизе, Асмик радостно захлопала в ладоши и закричала: «Браво!»

Чамбар, взбудораженный необычайной прогулкой, сломя голову носился по вершине скалы, лаял и свешивался вниз, высматривая, куда ушли Арам Михайлович и Камо.

Асмик вопросительно посмотрела на товарищей: «Ну, чья же теперь очередь?»

Армен, все время пугливо сторонившийся пропасти, не выдержав этого взгляда, пошел было к лестнице, но Асмик схватила его за руку. Остановила она и Грикора.

— Ты тоже останься, Грикор, — сказала она, глядя на поврежденную ногу мальчика. — Можешь растеряться… Тебе трудно будет…

— Что? Нога?… — поднял брови Грикор. — Ты так сладко говоришь, что, будь я без ног, и то бы спустился.

— Нет, нет, не надо! — взмолилась Асмик. — Может беда случиться…

— Вот как раз я и хочу, чтобы случилась, чтобы и другая моя нога сломалась. Пусть заноет у тебя сердечко! Начнешь жалеть, перевязывать, ухаживать, — продолжал шутить Грикор, а сам уже взялся за конец лестницы.

Асмик поглядела на него строго-престрого.

— Ну, раз ты так зло на меня смотришь, возьму да и брошусь с горы в пропасть, — сделав обиженное лицо, сказал Грикор и кинулся к лестнице.

Спустился Грикор с такой быстротой, что Асмик показалось, будто он и в самом деле бросился в пропасть.

— Ай, дедушка! — вскрикнула она и прижалась к старику.

Обеспокоился и Армен. Но через несколько минут снизу донеслись радостные возгласы Грикора:

— Голубчики мои, жизнь отдам за ваши песенки, за ваши золотые вкусненькие соты!… Погодите-ка, всех вас в колхоз заберу…

Настала ничем не нарушаемая тишина. Затем снова послышался восторженный голос Грикора:

— Ребята, ребята! Асмик, Армен! Самое сладкое, что только есть в мире, находится здесь!… Ну и мед! Не мед, а литое золото, и воск — не воск, а настоящий янтарь!

Грикор скрылся в пещере. Оставшиеся наверху с волнением ожидали, что будет дальше.

Через несколько минут Грикор опять появился на карнизе.

— Тут тысячу лет назад люди жили! — кричал он. — Чего-чего только у стен не навалено: горшки, кинжалы, черепа, кости… Ей-же-ей, сгори мой дом!

Вслед за Грикором из пещеры выглянул Камо и, увидев склонившиеся над пропастью головы деда Асатура и Армена, закричал:

— Идите назад, в ущелье! Мы будем опускать туда наши находки.

Воспользуемся временем, пока дед Асатур, Армен, Асмик и Чамбар спускаются со скалы, и заглянем в пещеру. Что-то нашли здесь наши герои?

В таинственных пещерах

Арам Михайлович и ребята стояли на карнизе и теперь уже вблизи рассматривали стены Чанчакара. Налево от них была видна пещера, перед которой носилась туча встревоженных пчел. Часть их перелетала на карниз и угрожающе жужжала над головами незваных гостей. Солнечный луч, упавший в Пчелиную пещеру, осветил соты, прилепленные почти у входа к одной из ее стен.

— Каким образом люди могли поднять карасы в эту пещеру? — спросил Камо у Арама Михайловича.

— Да, это и вправду загадка… — покачал головой учитель.

— Жаль, что мы не спустились ко входу на «пасеку».

— Жалеть нечего. Давайте войдем и изучим эту пещеру. Только, ребята, со всем, что бы мы ни нашли, обращайтесь осторожно, — предупредил Арам Михайлович.

— Ну, да здесь, кажется, нет ничего, — вглядываясь в сумрак пещеры, сказал Камо.

— А это что же, по-вашему? — спросил Грикор, извлекая из темного угла глиняный горшок. — Не в нем ли наши деды молоко заквашивали? Посмотрите, какой большой!… А это что? Этим даже можно человека убить! — Грикор с торжеством вынес на свет копье с длинной рукоятью.

Взволнованный Арам Михайлович взял копье в руки.

По одному тому, как ярко загорелись в полутьме пещеры глаза учителя, мальчики поняли, что его уже не уведешь отсюда.

— Да, — сказал Арам Михайлович, — это находка важная. Давайте повнимательнее поглядим, что здесь есть еще.

— В порядке «предварительной разведки», — лукаво подмигнул Камо Грикору.

Учитель расслышал слова Камо, но не обиделся. Неведомая сила влекла его в глубь пещеры.

Вход в пещеру был широк, но чем дальше, тем больше сужался, а потолок становился ниже. Все терялось в полумраке.

— Вот и «пулемет» наших предков! — воскликнул Грикор, найдя громадный лук. — Но где же стрелы?

— Стрелы они, вероятно, выпустили во врага, — ответил учитель, поднимая пустой колчан.

Грикору приходилось ранее бывать в пещерах, и сейчас впотьмах он смело шел вперед, ощупывая стены и выступы. Вот что-то попало под ноги.

— Арам Михайлович, — крикнул он, — поглядите, что я нашел!

Учитель и Камо подошли к Грикору и осветили фонариками его находку. Это был небольшой меч с красивой резной рукоятью.

— Должно быть, княжеский, — заметил Грикор.

— Может быть, это меч сельджуков, — сказал Арам Михайлович. — Сельджуки в тринадцатом веке вторгались в Армению.

— Значит, это военный трофей? — спросил Камо.

— Несомненно. Отняли у врага. Должно быть, отравлен, — предположил Грикор. — В те времена сельджуки отравляли концы своих стрел и мечей.

— А что это за металл? — опять спросил Камо. — Он и не заржавел, но и не блестит!

— Это похоже на бронзу. Те, кто нападал на нас, переживали тогда только бронзовый век, а у нас уже была развита культура. Варвары разрушали нашу древнюю культуру… — задумчиво говорил учитель, вертя в руках меч.

Грикор не дослушал объяснений Арама Михайловича. Сделав одну важную находку, он торопился найти еще что-нибудь не менее ценное.

— Здесь и женщины были! — воскликнул он. — Я нашел серьги.

— Серебряные, — сказал учитель, осматривая серьги. — Почему ты думаешь, что женские? Может быть, и мужские — в древние времена армянские князья носили в ушах серьги… Но какая тонкая работа! Видите, в старину в нашей стране, особенно в древнем городе Ване, было распространено ювелирное мастерство.

— Ох, ох, ох! Посмотрите-ка, какой шашлык ели наши предки! Посмотрите: шампуры, камни, угли, зола… А рядом — кости!… — в восторге выкрикивал Грикор, нашедший в одном из углов остатки разваленного очага. — Погодите-ка, я сейчас по костям скажу вам, какое животное попало на шашлык дедам… Ого, смотрите, это ведь бабка дикого козла!… Должно быть, какой-нибудь охотник Асатур тех времен убил,

В это время Камо нашел у одной из стен пещеры большой и тяжелый медный котел и подтащил его поближе к свету.

Будь это золото, а не ржавые, грубые железные и бронзовые пещи, Арам Михайлович не так был бы возбужден. Каждый предмет, казалось, обретал для него дар речи, рассказывал о своем хозяине, который жил, сражался и умер здесь столетия назад…

— Вот поглядите, ребята, это кольчуга, — показал он мальчикам что-то вроде безрукавки, сделанной из железных колец.

— А это что, Арам Михайлович? — спросил Камо, поднимая большой круг, обтянутый кожей, словно верх турецкого барабана. — Неужели это щит?

— Да, это щит. Видите, у него с внутренней стороны есть что-то вроде ручки.

— Стрела не пробивала кожи? — изумился Камо. — Слабое же оружие было в те времена! Сейчас и броня танка в сорок миллиметров снаряда не выдерживает.

— Кожа быка в натянутом виде и сухая очень крепка, — объяснил учитель, — она могла выдерживать стрелы… В конце девятого века, когда арабы окружили остров на Севане, они были вооружены такими щитами. Остров был занят воинами армянского царя Ашота Железного.