Бумажная луна - Райс Патриция - Страница 11

— Этот Джед живет в городке? Думаю, надо пойти к нему, представиться и выяснить, с чего нам начать.

Когда она ставила перед ним тарелку с пирогом, Питер уловил легкий аромат ее тела и невольно подумал о нежной коже и гладких простынях. Интересно, трудно ли соблазнить учительницу? Судя по ее строгому лицу, потребуется решительный штурм. Эта Дженис, безусловно, считает его последним подонком. А у него нет времени разубеждать ее в этом.

— Джед живет на противоположном конце Главной улицы, в голубом доме. Эту неделю он работает на конюшне, значит, сейчас в городке. — И, сев напротив гостя, она положила себе крошечный кусок пирога.

«За весь вечер учительница почти не притронулась к еде», — виновато подумал Питер. Зато он подчистил все, что было в его поле зрения. Надо бы как-то отблагодарить ее, но комплименты Питера она пропустила мимо ушей. Он не был дамским угодником и не знал, как надо вести себя с женщинами — просто никогда не возникало необходимости любезничать с ними. Однако он все же надеялся найти подход к этой богине.

— Хорошо, мисс Харрисон, сейчас я помогу вам с посудой и пойду к нему. Спасибо за ужин, в жизни не ел ничего вкуснее.

Она на него взглянула так, будто Питер сказал ей какую-то непристойность. Интересно, она всех мужчин ненавидит или только его?

— Посуду я и сама могу помыть, мистер Маллони. Школа гораздо важнее.

Она встала и принялась убирать со стола, нарочно повернувшись к нему спиной. Питер отнес в раковину свою посуду и налил в тазик горячей воды. Дженис не замечала его. А Питер уже принялся вытирать посуду, которую она отставила в сторону сушиться.

— Идите к Джеду, мистер Маллони, — сухо сказала Дженис, выхватив у него полотенце, — Моя обязанность — кормить арестантов, а не проводить с ними все свободное время.

Питер невозмутимо протянул ей тарелку и полотенце:

— Вы совершенно правы, мисс Харрисон. Спасибо за ужин. До свидания, увидимся утром.

Он ушел не оборачиваясь. Дженис смотрела ему вслед, и внутри ее все сжималось. Разум твердил ей одно, а совесть — совсем другое. Питер Маллони — это самый надежный пропуск в мир богатства. Такой человек, как он, мог обеспечить лучших докторов для Бетси, ей никогда не пришлось бы страдать под гнетом нищеты и лишений, которые сполна познала Дженис. Ради Бетси мать была готова почти на все.

Сможет ли она заставить себя утолить столь очевидную тоску одиночества Питера Маллони, чтобы обеспечить счастье своей дочери?

Это оказалось совсем не трудно, тем более что Маллони помог ей. На следующее утро он явился рано, гладко выбритый, со шляпой в руке и еще мокрой после мытья головой. Спрятав улыбку, он отвесил Дженис комплимент по поводу ее внешности. Но как только она подала омлет с беконом, Питер расплылся от удовольствия. И правду говорят, голодный мужчина при виде еды теряет бдительность. Дженис налила ему чашку кофе и села напротив.

Питер Маллони, конечно, был занят только своим кофе, но Дженис не раз видела затаенное вожделение в глазах мужчин, конечно, заметила его и сейчас. Правда, она не понимала, чем это вызвано у Маллони, и даже не догадывалась о тех женских хитростях, которые помогли бы ей все выяснить. Но Дженис хорошо знала, что могут сделать с человеком одиночество и голод.

— Вы едите так, словно неделю не видели пищи, — заметила она, наливая гостю вторую чашку кофе.

— Если честно, то больше. — Он отодвинул пустую тарелку и не стал возражать, когда она принесла еще один тост с джемом. — Вяленая говядина и питание в поезде нельзя назвать едой.

— Питание в поезде? Так вы приехали издалека?

Он откинулся на стуле, не торопясь прихлебывая кофе. Теперь он был сыт, и Дженис снова почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Утром она не надела очки, ведь они были нужны ей только для чтения, но, обнаружив, что в очках она выглядит старше, Дженис стала использовать их как отличное средство защиты от излишнего мужского внимания. Впервые в жизни она поймала себя на том, что пытается завлечь мужчину. Ее даже передернуло при мысли об этом, но перед глазами стояло бледное личико Бетси.

— Я приехал сюда из Нью-Мексико, — небрежно ответил Питер. — Поездом до Форт-Уэрта, а дальше на лошади.

Она кивнула и встала, чтобы убрать со стола. Желудок свело так, что Дженис боялась не удержать свой легкий завтрак. Она не умела кокетничать с мужчинами, а этого так вообще презирала. И как можно увлечь его, не выставив себя при этом последней дурой?

— Я поняла, что вы хотели повидаться с Джэсоном. Была ли у вас возможность поговорить с ним до его отъезда в Хаустон?

— Из разговора с ним я успел выяснить только то, что до его возвращения мне необходимо отстроить школу.

Питер встал и помог ей убрать со стола, хотя ему очень хотелось просидеть вот так все утро, потягивая кофе и наблюдая за странными тенями, мелькавшими на лице учительницы. У нее был мягкий голос, который, как он уже убедился вчера вечером, мог звучать строго и властно. Интересно, что изменилось с тех пор? Почему сейчас вдруг она стала так ласкова?

— Джэсону здесь никто не прекословит. Они с братом владеют самым крупным ранчо в этих краях да еще городским банком. Неплохие люди, но к ним нужен подход, иначе ничего не добьешься.

Питер взял полотенце и принялся вытирать посуду, которую она мыла. На этот раз Дженис не возражала.

— Кажется, я это уже понял. Мне надо обсудить с ними одно дело, так что постараюсь найти подход.

Дженис кивнула, протягивая ему чашку:

— Не думаю, что это вы устроили пожар. Я же видела, как вы старались потушить его. Но мне не удалось им объяснить это — я всего лишь женщина.

В этой последней фразе Питер услышал отголоски своего прошлого. Сколько же раз Джорджи говорила ему, что он не станет слушать ее только потому, что она «всего лишь женщина»? Сколько раз он и в самом деле не обращал внимания на мнение женщин, считая их легкомысленными? Наверное, в большинстве своем они такие и есть, но за последние годы ему повстречались одна-две женщины, которые научили его достойно встречать невзгоды. Вряд ли эта хрупкая учительша научит его чему-то подобному, и все же он не собирается отказываться от ее тела. Питеру нужна женщина, а она вполне подходит ему.

— Женщины — причины всех войн, и не прислушиваться к ним по меньшей мере неумно, — заметил он и подумал: «Если бы Джорджи услышала сейчас мои слова, то покатилась бы со смеху».

Питеру и самому стало смешно, но он продолжал как ни в чем не бывало спокойно перетирать тарелки. Дженис выразительно посмотрела на него, как бы говоря: «Меня не проведешь!»

— Думаю, вам пора идти, мистер Маллони. Приведите Джеда и остальных и начинайте убирать мусор. А с тарелками я сама разберусь.

Что ж, учительница не глупа! Видимо, эту старую деву будет нелегко охмурить. Теперь ему показалось несколько странным, что такая очаровательная женщина до сих пор не замужем. Надо быть поосторожнее с любезностями. Питер повесил полотенце и вежливо спросил:

— Вы придете домой на ленч?

— Сегодня утром я работаю в редакции газеты. Около полудня вернусь и приготовлю что-нибудь холодное. Если вы еще будете работать, я вам оставлю.

Питер, кивнув, вышел на улицу, думая о том, чтобы скорее настал полдень. Он был сыт, и дело было совсем не в ленче. В глазах учительницы мелькало нечто похожее на кокетство — возможно, несколько осторожное, неловкое по неопытности, но все же это были взгляды заинтересованной в нем женщины. Выйдя на дорогу, ведущую в городок, Питер даже слегка улыбнулся: кто знает, может быть, ей холодно в своей одинокой постели? Так он согреет учительницу.

С Главной улицы донесся хлопок револьверного выстрела, и Дженис вздрогнула. Оторвавшись от юридических бумаг, которые переписывала за кухонным столом, она заметила, что солнце уже село. Взглянув на варившееся над огнем рагу, она почувствовала голод. Где же Маллони? Должен быть здесь уже несколько часов назад. Может, он решил дать деру, пока шериф разбирается с городской шпаной?