Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи - Деркач Сергей Вячеславович - Страница 2

Пограничный городок был небольшим, всего несколько сотен деревянных домов, окруженных частоколом. Так, на всякий случай. Еще ни разу не случалось массированных прорывов через Тропу, но береженого, как говорится, Творец бережет. Еще с воздуха я заметил несколько стад коров, которые паслись за частоколом, да десяток зевак возле харчевни. Добры оборотни их на расстоянии держали. Молодцы, службу знают, устав чтят.

Еще в воздухе воссоздав огненный знак богатыря, я быстро опустился перед харчевней. Старший оборотень, Георг, вызванный кем-то из подчиненных, крепко пожал мою руку, даже кости затрещали.

– Медведь! – буркнул я, потирая ладонь и глядя на его расплывающееся в улыбке лицо.

– А то! – осклабился тот. – Вам, людям, не понять нашей силушки.

– Где он? – я сразу перешел к делу.

– Хозяин запер его в холодной, чтобы не убег.

– Веди.

Впрочем, дорогу я и так знал хорошо, потому как не впервой останавливался в харчевне по служебным делам. Георг топал передо мной своими косолапыми ногами, докладывая подробности задержание. Впрочем, кое-что я еще в Приказе прочитал, но послушать участников событий не повредит. Иногда маленькая, самая незначительная деталь, которая почему-то не нашла своего отражения на пергаменте, в корне меняла всю картину происшествия.

– Ты, мил человек, мне расскажи, что сам видел, – остановил я оборотня.

– Дык, а че? – не стал спорить Георг. – Хозяин звезду в небо отправил тревожную. Ну, мы с братьями узрели ее и уже через десять минут были в харчевне, благо проходили недалече. А здесь этот за столом сидит. Одет не по-нашему, тараторит что-то про терминал да банкомат, да про валюту какую-то, сует кусок не то пергамента, не то дерева какого, мол, здесь за все хватит. Ну, мы его скрутили вежливо, да в холодную уволокли.

– А хозяин где? – спросил я, ступая в подземелье.

– Туточки я, – в конце коридора сначала появился огромный живот, а потом и сам гном с факелом в руке.

– Сидит?

– А куда ж он, милок, денется? – самодовольство в голосе гнома переливалось через край.

Хорошо, что не добавил «с подводной лодки». Эти харчевники понабираются от люда перехожего всяких словечек, не ведая даже, что они значат. И в правду, где же это видано, чтобы лодки под водой плавали? Однако бают люди, что у научников такое сплошь и рядом. То ли дело наши русалки да водяники! Эти без всяких там лодок и других приспособлений что под водой, что по воде – аки посуху. Жаль, летать не умеют, а то б цены им не было.

– Открывай, чего стоишь? – сказал я несколько грубовато, но того требовало мое положение. Богатырь, как-никак.

Гномы – народ гордый. В случае чего и в глаз могут двинуть, и проклясть до десятого колена, но харчевники не такие. Им прибыль важнее гордости. Вот и этот, по прозванию Жбан, поспешно отпер дверь, да бородой еще пол подмел в поклоне.

В сопровождении Георга я вошел в маленькую сырую и довольно холодную комнатушку. Стены были увешаны полками, на которых хранилась еда да вино. В углу, сжавшись от холода, сидел незнакомец, одетый в джинсы, футболку с какими-то рунами и странным гербом, да в кроссовки. На голове перебежчика торчала бейсболка. Именно торчала, потому как волосы его тоже торчали вверх не хуже иголок дикобраза. Спрашивается, откуда я знаю, как называется его одежда? Работа такая.

Окинув взглядом сжавшееся существо, я приказал вывести его наверх. В таком полузамороженном состоянии он не то что говорить – дышать мог через раз, вздрагивая от конвульсий.

– Не боишься, что он поел твои колбасы да сыры? – спросил я Жбана, который закрывал замок за перебежчиком.

– Для Приказа стараюсь, он не обидит, – осклабился гном, в глазах которого, аки на мониторе, уже светилась цифра вознаграждения. – Чай, свои, не чужие.

– Ну-ну.

Наверху я приказал перво-наперво дать перебежчику горячего вина. Жбан с готовностью выполнил приказ, но в глазах мелькнула искринка жадности. Ничего, не убудет. Вишь, кошелек мой, словно рентген у научников, уже давно глазами просветил да в карман свой положил.

– Имя, фамилия, отчество? – спросил я, присаживаясь напротив за столом.

Зал, по случаю задержания, был пуст. Оборотни всех выгнали на улицу, дабы не мешали сыск проводить, остались только Георг и двое с ним. Незнакомец, прихлебывая вино, приходил в себя. Его руки еще дрожали, но зубы уже не танцевали во рту. Он поставил кружку на грубую мокрую столешницу, посмотрел на меня, словно видел впервые, а потом сказал:

– Какое это теперь имеет значение?

И столько в его голосе было горечи, что я на мгновение растерялся. Молодой еще, лет тридцать от роду, а сейчас но вдруг враз постарел на добрый десяток лет, а то и больше. По лицу пошли морщины, потухшие глаза смотрели на меня, как на пустое место. Ладно, толку с него сейчас все равно никакого, так не лучше ли пока покалякать с хозяином харчевни?

– Жбан, можно тебя на минутку? – спросил я излишне вежливо, вставая из-за стола и направляясь к выходу.

– С нашим удовольствием! – гном, не смотря на свой огромный живот, мгновенно оказался перед стойкой. И как ему это удается? Ладно, будем считать, что прогиб засчитан.

– Идем, поговорим ладком, – предложил я на ходу, направляясь на улицу.

Георг сотоварищи остался в зале сторожить задержанного. Я сел на завалинку, прищурился, греясь на солнышке. Жбан, изогнувшись буквой «зю», застыл передо мной.

– Ну, рассказывай, что к чему, – предложил я.

– Да че было-то? – засуетился гном. – Приперся, значит, энтот, стал расспрашивать, мол, где это он очутился, да как городок наш называется, да главный где, да как с ним свидеться. Ну, я сразу смекнул: чужак. Зубы ему, значит, заговариваю, мол, отведай наш хлеб-соль, а сам на улицу выскочил да звезду послал, за помощью, значит. Ну, стол ему накрыл да караулил, пока добры молодцы оборотни не заявились. Энтот, значит, ест, а сам мне какую-то кле…кред итку какую-то предлагает, мол, оплатит обед. Я, значит, его угощаю и от денег так отказываюсь, мол, угощение задаром, по доброте душевной. Зубы, значит, заговариваю. Ну, он и купился. А туточки и Георг подоспел. Мы энтого скрутили да в холодную упекли. Уже потом Георг вам, богатырь, весточку отправил.

– Все? – спросил я, глядя на гнома в упор. – Ничего не утаил?

По тому, как забегали его глазки, я понял, что интуиция меня не подвела.

– Как на духу! – гном разве что в ноги не бухнулся и так честно в глаза мне начал заглядывать, мол, вот он я весь, нараспашку, честный и открытый.

Моя протянутая к нему рука заставила харчевника заткнуться на полуслове. Повинуясь требовательному жесту, Жбан скукожился, несколько раз зыркнул на меня, вздохнул, потянулся к засаленному фартуку, вытащил из-под него что-то и положил мне в ладонь. Я увидел цепочку с кулоном из серебра, в центре которого красовался небольшой камешек. Рубин, но какой чистоты! Грани на солнце заиграли, как живые. Казалось, не камень это вовсе – капелька живой крови!

– Что-то не верится мне, Жбан, что перебежчик сам тебе его отдал, – усомнился я, все еще глядя на украшение. – Колись, как вещица к тебе попала.

Гном только сопел да зыркал на меня своими поросячьими глазками, в которых проснулась злоба. Ну, зыркай не зыркай, а мне на твои взгляды – тьфу и растереть.

– Жбан, – протянул я доверительным тоном. – Ты же меня не первый день знаешь. Я ведь могу ой каким злым стать! Дракон просто в отпуске будет по сравнению со мной. Хорошо, помогу, раз сам не решаешься правду сказать. Стырил?

Гном сверкнул глазенками и, понурившись, кивнул.

– Руку тебе отрубить, что ли? – произнес я вслух, словно раздумывая.

– Правов таких не имеете, гражданин начальник! – вдруг взбеленился Жбан. – За мелкую кражу токмо полсотни плетей положено!

– О как! Словечек, смотрю, ты понабрался разных умных, да положения Правды знаешь. Будь по-твоему. Георг!

Позвал-то я негромко, но этого было достаточно, чтобы гном плюхнулся мне в ноги, подняв облако пыли. Пришлось встать, чтобы не надышаться ею.