Триумф экстаза - Райли Юджиния - Страница 13

Глава 7

16 марта 1841 года

Эмили окутывал покров сна. Приглушенные звуки с трудом просачивались в ее сознание: шаги в коридоре, пение птиц, шепот в соседней комнате. Но веки все еще смыкал сон.

Внезапно зазвонил колокол. Она села на кровати, но голова закружилась, и Эмили снова упала на подушку. Мгновенно всплыло воспоминание.

Черный капитан! Эдгар Эшленд! Этот ужасный, высокомерный, завораживающий человек! Как он посмел! Как она позволила ему прикоснуться к себе!

Эмили откинула простыню и села, вцепившись в край постели, чтобы сохранить равновесие. Наверное, она все еще была пьяна, когда наглец вошел ночью в комнату, если она позволила ему… позволила ему…

Эмили поднесла руку ко рту.

На губах сохранилась его отметина, синяк, след страсти. Его поцелуй, жестокий, как изнасилование.

Если бы Эдгар отнес ее на кровать и довел дело до конца, она не могла бы чувствовать большего унижения.

Эмили содрогнулась. Этот человек был очень странным, он пугал ее, а как он говорил о своей покойной жене! Нет-нет, надо покинуть этот дом как можно скорее!

Эмили встала и, пошатываясь, подошла к открытому окну. Ее голова раскалывалась от перезвона этого упрямого колокола!

— Замолчи, черт побери! — крикнула она, захлопывая окно. Колокол замолчал. Как по волшебству. Эмили невольно усмехнулась. Рабы, наверное, буквально приплясывают, , отправляясь в поле под этот неумолкающий звон, думала она, пока плескала воду себе в лицо.

Закончив туалет, Эмили собиралась выйти из комнаты, когда услышала топот копыт. Она вышла на веранду и увидела, как всадники удалялись галопом через поле голубого люпина. Эдгар и Дэвид.

— Прелестно! — саркастически пробормотала она. — И когда же я теперь поговорю с Дэвидом?

Эмили завтракала в столовой одна. Она сделала глоток крепкого кофе, и голова начала проясняться.

Бесшумно вошла Эвис Жеруар. Неужели эта женщина всегда носит черное? Дэвид рассказал, что экономка овдовела незадолго до того, как приехала сюда из Нового Орлеана четыре года назад. Не может быть, чтобы эта женщина все еще носила траур! Черный цвет почему-то придавал ей зловещий вид.

Эвис открыла крышку глиняного горшка и положила в огромную миску кашу, которая напоминала размоченную и размятую кукурузную лепешку. Эмили героически боролась с тошнотой. У нее возникло странное ощущение, что экономка знает о ее плохом самочувствии сегодня и с удовольствием мучит Эмили.

— Приятного аппетита, мадемуазель, — пожелала ей Эвис, обильно полила кашу сливками и вышла из столовой.

Через пару часов Эмили уже чувствовала себя гораздо лучше. Она стояла на веранде, когда увидела возвращающегося с поля Дэвида, и тут же бросилась вниз.

— Доброе утро, Эмили! — весело приветствовал он, проходя мимо и обдавая ее запахом кожи и конского пота. — Хорошо спала?

Эмили грустно рассмеялась, но не ответила на вопрос.

— Дэвид, пожалуйста, можем мы поговорить наедине?

— Конечно, дорогая. Давай сядем в гостиной. Эмили покачала головой:

— Нет, не здесь. Нельзя ли пойти на прогулку или поехать в коляске?

Дэвид убрал со лба спутанные волосы и согласился без всякого энтузиазма:

— Ну, наверное, можно. Надень шляпку, дорогая, а я скажу конюху, чтобы запрягал лошадей.

Эмили очень обрадовалась наконец-то представившейся возможности поговорить с Дэвидом наедине. Полчаса спустя они уже ехали вместе в коляске. Эмили глубоко вдыхала пьянящие ароматы весны и чувствовала, как напряжение покидает ее.

Дэвид завтра покинет поместье, и ей во что бы то ни стало надо уехать вместе с ним, любым способом. Следует ли рассказать о поведении его дяди прошлой ночью и даже еще раньше, в Гонсалесе? Поверит ли Дэвид ей?

Вот в чем таилась трудность: Дэвид считал Эдгара своим отцом. Возможно, лучше рассказать Дэвиду о своих чувствах, не упоминая об угрозе дяди, разве что без этого нельзя будет обойтись…

Коляска остановилась, вернув Эмили к действительности. Она увидела большой мраморный памятник и вопросительно взглянула на спутника.

— Оливия, — объяснил он, спрыгнул вниз и подал ей руку. — Это то самое место, где…

Эмили спустилась на землю и внимательно посмотрела на Дэвида. Он явно был в смятении.

— Зачем ты привез меня сюда?

— Рано или поздно ты и сама бы его обнаружила. Эмили подошла к высокой заостренной стеле и вслух прочитала надпись:

— «Оливия Райс Эшленд — любимая супруга Эдгара — и сыновья-младенцы Эдгар и Чарлз. Утонули 26 апреля 1836 года».

Эмили замолчала, ее взгляд опустился к подножию монумента. Она молча читала эпитафию, и ее охватил смертельный холод.

— Такие грустные слова, — прошептала она. — «Гибель мечты»…

— Слова моего дяди, — с каменным лицом произнес Дэвид. Эмили прикоснулась к мрамору — холодному как лед. С одной стороны от памятника проходила дорога, с другой — невозмутимо текли воды Бразоса. Глядя на крутые глинистые берега, Эмили представила себе покрытых пеной, взбесившихся коней, из-за которых погибли молодая женщина и двое маленьких детей. Она содрогнулась.

Сегодня течение Бразоса было спокойным; но эта река бывает очень опасна.

— Где они… Я хочу спросить, они здесь не похоронены, правда?

Дэвид обернулся к ней, глаза его странно блестели.

— Нет. Все, что осталось на память о них, этот памятник и река.

В глазах Дэвида горели боль и ненависть, когда он смотрел на спокойно текущую внизу реку.

— Бразос — как женщина, — с горечью прошептал он. — Нет, как шлюха. Нежная, манящая, несущая смерть.

Эмили была поражена. Неужели это произнес мягкий, застенчивый Дэвид? Она не удивилась, если бы так сказал Эдгар Эшленд, но не Дэвид! Какая же жестокая обида таилась в его душе!

Услышав, как ахнула Эмили, он извинился:

— Прости меня, Эмили, я забылся. То, что я сказал, непростительно.

При виде его смущения у Эмили сжалось сердце.

— Ты не должен извиняться. Природа жестока. Дэвид взял ее под руку и предложил:

— Давай осмотрим хлопковые плантации.

Через несколько секунд, когда они снова выехали на дорогу, сердце Эмили глухо забилось: галопом на коне приближался Эдгар Эшленд! Дэвид помахал ему, но, к счастью, дядя только кивнул и промчался к дому.

Дэвид повернул упряжку на узкую тропинку, вьющуюся через поля. Вскоре Эмили отвлеклась от своих тревог, глядя на ровные ряды хлопка, тянущиеся вдаль до бесконечности.

Несколько десятков рабов прореживали и пропалывали растения высотой всего в несколько дюймов.

— Я не знала, что это поместье такое большое, — заметила Эмили.

— Большое! — рассмеялся Дэвид и погнал коней по тропе. — Ты видела лишь часть наших владений. Оглянись: все, что ты видишь до самого горизонта, это земли Бразос-Бенда!

Полдюжины лонгхорнов паслись на усыпанных цветами лугах.

Эмили как завороженная смотрела на пятнистых животных.

— Они прекрасны, — пробормотала девушка.

Поняв ее намек, Дэвид повернул коней и съехал с тропы в прерию. Да, он не преувеличивал, когда говорил, что лонгхорнов здесь тысячи. Подумать только, она может разводить таких экзотических животных вместе с Дэвидом! Эмили откинулась на кожаное сиденье, про себя репетируя то, что сейчас ему скажет.

Дэвид остановил коляску на вершине холма, спрыгнул на землю, расправил свой коричневый сюртук и помог спуститься Эмили. Они стояли в центре круга из громадных дубов, словно на обширной сцене, окруженные завесой из зелени.

— Как здесь красиво! — прошептала Эмили, срывая темно-лиловый колокольчик.

— Я часто приезжаю сюда, — сказал Дэвид, обводя взглядом мирный пейзаж. — Когда-нибудь построю на этом холме собственный дом.

Эмили, набрав побольше воздуха, спросила:

— А когда ты построишь собственный дом, начнешь собственное дело по разведению скота, разве тебе не понадобится жена, Дэвид?

Он покраснел до самых корней русых волос.