Смерть дня (День смерти) - Райх Кэти - Страница 57

– Вот почему так важны пустые коконы?

– Да. Помнишь серых мясных мух?

– Sarcophagidae. Выпускают личинок.

– Хорошо. Они обычно первые становятся взрослыми. Примерно за шестнадцать – двадцать пять дней, если температура около двадцати пяти градусов. При твоих условиях развитие замедляется.

– Да, там было не так уж и тепло.

– Но пустые коконы означают, что некоторые из серых мясных мух закончили свое развитие.

– Улетели, оставив кокон.

– Мясная муха превращается во взрослую особь дней за четырнадцать – двадцать пять или больше, как, например, во влажном климате твоего острова.

– Совпадает с моими подсчетами.

– Еще ты прислала личинок Muscidae, если я не ошибаюсь, отпрысков комнатной мухи и ее родственников. Обычно этот вид появляется через пять – семь дней после смерти. Они предпочитают то, что мы называем не первой свежестью. Ах да, еще мне попались прыгуны. Прыгуны – личинки сырных мух. Я, хоть и с трудом, приучилась не обращать на них внимания при вскрытии разложившихся тел.

– Мои любимчики.

– Каждый выживает как может, доктор Бреннан.

– Существо, способное прыгнуть в девяносто раз выше собственного размера, не может не вызывать восхищения.

– Ты измеряла?

– Так прикинула.

– Особенно важны для определения прошедшего после смерти времени черные львинки. Они обычно показываются не раньше чем через двадцать дней после смерти и настойчиво атакуют тело, даже если имеют дело с захороненными останками.

– И они были?

– Да.

– Еще кто-нибудь?

– Жуков оказалось гораздо меньше, возможно, из-за влажной среды. Однако типичные представители хищников явно неплохо пообедали личинками и другими доступными видами.

– И окончательная оценка?

– Около трех-четырех недель, полагаю.

– Оба тела?

– Судя по твоим измерениям, яма была глубиной два и две десятых метра, со дна до верхнего тела – девять десятых метра. Как мы уже выяснили, мясные мухи выпустили личинок еще до погребения, это объясняет коконы, которые ты обнаружила на нижнем теле. В нескольких находились взрослые особи, наполовину освободившиеся. Должно быть, земля помешала им выбраться наружу. И там же Piophilidae.

– Лоу!

– Прыгуны. В образце почвы с нижнего тела я нашел горбат-ку, а в самом трупе – ее личинок. Представители данного вида зарываются в землю к телу, чтобы отложить яйца. Рыхлая почва и присутствие второго тела только облегчили им доступ. Я забыл сказать, что нашел горбатку на верхнем трупе.

– Образцы почвы что-нибудь дали?

– Да. Вряд ли тебе захочется слушать обо всех существах, пожирающих личинок и разложившиеся ткани, но один из видов помогает установить период post mortem. Просеивая землю, я обнаружил несколько клещей, которые остаются не более чем на три недели.

– Значит, от трех до четырех недель в обоих случаях.

– По предварительным подсчетам.

– Ты мне очень помог, Лоу. Я просто в восхищении.

– Состояние трупа совпадает с моей оценкой?

– Идеально.

– И вот еще что.

От его следующих слов у меня образовался ледяной ком в груди.

24

– Извини, Лоу. Не мог бы ты повторить?

– Все просто. Рост смертей от наркотиков в последние годы повлек за собой исследование насекомых, питающихся падалью, на предмет фармакологических препаратов. Ты же знаешь, трупы не всегда находят сразу, и эксперту иногда нечего анализировать. Ни крови, ни мочи, ни мягких тканей.

– И вы проверяете на наркотики личинок?

– Можно и так, но больше везет с коконами. Наверное, из-за большего периода кормления по сравнению с личинками. Еще мы экспериментировали с покровами жуков и...

– Чем?

– Кожей, которую сбрасывают жуки, и их экскрементами. Но наибольшее количество наркотика обычно находится в коконах мух. Скорее всего из-за особенностей питания. Жуки предпочитают сухие покровы, а мухи – мягкие ткани. Именно там концентрация наркотиков самая высокая.

– Что находят?

– Много чего. Кокаин, героин, метамфетамин, амитриптилин, нортриптилин. Недавно мы работали с 3,4-метилендиокси-метамфетамином.

– А попроще?

– Экстази.

– И вы находите его в коконах?

– Мы выделяем исходный наркотик из продукта обмена веществ.

– Как?

– Способ извлечения такой же, как и в случае с обычными образцами для патолога. Только приходится пробивать твердый хитиновый или протеиновый матрикс в коконе и покрове насекомого, чтобы освободить токсины. Вначале крошишь оболочку, потом используешь сильные кислоты или окислители. После выравнивания уровня РН применяешь обычные способы обнаружения наркотика. Мы занимаемся вначале основным извлечением, а затем хромофототипией жидкостей и спектрометрией основной массы. Распад ионов показывает, что находится в образце и в каких количествах.

Я сглотнула.

– И ты нашел флунитразепам в моих коконах?

– В тех, что находились на верхнем теле, содержался флунитразепам и два его метаболита, десметилфлунитразепам и 7-ами-нофлунитразепам. Концентрация исходного наркотика во много раз превышает концентрацию метаболитов.

– Что говорит скорее о кратковременном, чем о постоянном воздействии.

– Совершенно точно.

Я поблагодарила Лоу и повесила трубку.

На какое-то время застыла в неподвижности. От потрясения желудок выворачивало наизнанку, меня тошнило. А может, все цело в "Мун-пай".

Флунитразепам. Наконец слово пробилось в дальние уголки памяти.

Флунитразепам.

Рогипнол.

Разум забил в набат.

Трясущимися руками я набрала номер мотеля "Лорд Картарет". Гудки. Снова позвонила и оставила сообщение на пейджере Райана.

Подождала. Моя благожелательная нервная система предупреждала об опасности, приказывала бояться. Бояться чего?

Рогипнол.

Телефон зазвонил, я бросилась к трубке.

Студент.

Я освободила линию и снова стала ждать, а в груди расползался холодный темный ужас.

Рогипнол. Наркотик насильника.

Появлялись ледники. Уровень океана поднимался и опускался. Где-то звезда из пыли рождала планеты.

Через одиннадцать минут позвонил Райан.

– Кажется, я нашла новую связующую ниточку.

– Какую?

"Не торопись. Не давай потрясению завладеть твоими мыслями".

– Между убийствами на острове Мертри и в Сен-Жовите.

Я пересказала свой разговор с Лоу Уэстом.

– У одной из женщин с острова нашли огромное количество рогипнола в мягких тканях.

– Как и в телах из спальни в Сен-Жовите.

– Точно.

Еще одно воспоминание вырвалось на волю, когда Лоу произнёс название наркотика.

Северный лес. Вид с воздуха на дымящийся альпийский домик. Луг, тела в саванах расположены по кругу. Люди в форме. Носилки. "Скорая помощь".

– Помнишь "Орден Храма Солнца"?

– Сумасшедшие сектанты, коллективно покончившие с собой?

– Да. В Европе погибло шестьдесят четыре человека. В Квебеке – десять.

Я заставила свой голос звучать твердо.

– Некоторые из домиков должны были взорваться и сгореть.

– Да. Я думал об этом.

– В обоих случаях найден рогипнол. Многие из жертв переварили наркотик прямо перед смертью.

Пауза.

– Думаешь, Оуэнс строит новый "Храм"?

– Не знаю.

– Думаешь, они торговцы?

Торговцы чем? Наркотиками или человеческими жизнями?

– Возможно.

Некоторое время мы молчали.

– Я проверю через ребят из Морин-Хайтса. А сейчас постараюсь прикрыть богадельню Дома Оуэнса.

– И вот еще что.

В трубке слышалось легкое потрескивание.

– Ты слушаешь?

– Да.

– По оценке Уэста, женщины умерли три-четыре недели назад.

Я тяжело дышала в трубку.

– Пожар в Сен-Жовите произошел десятого марта. Завтра первое.

Я слушала треск, пока Райан занимался подсчетами.

– О Боже! Три недели назад.

– Кажется, происходит что-то ужасное, Райан.

– Вас понял.