Смерть дня (День смерти) - Райх Кэти - Страница 21

– Но, мне кажется, вам особенно понравится это.

Жанно вручила мне нечто похожее на три старинные книги, потом откинулась на спинку дивана и с улыбкой, но пристально поглядела на меня.

Обложки серые, переплет и окантовка цвета темного бургундского. Я осторожно открыла корочку и перевернула несколько страниц. Книга пахла плесенью, будто долго пролежала на чердаке или в подвале. Это был не журнал, но дневник, написанный от руки крупными, четкими буквами. Я взглянула на первую дату: 1 января 1844 года. Нашла последнюю: 23 декабря 1846-го.

– Их написал Луи-Филипп Беланже, дядя Элизабет. Известно, что он тщательно вел дневники, и я наугад проверила отдел Редкой литературы. Скорее всего Макгилл владеет частью коллекции. Не знаю, где остальные дневники, если они вообще сохранились, но могу поспрашивать. Мне пришлось заложить душу, чтобы достать эти. – Она засмеялась. – Я взяла те, которые совпадают с рождением и ранним детством Элизабет.

– Глазам не могу поверить! – воскликнула я, моментально позабыв об Анне Гойетт. – Даже не знаю, что сказать.

– Скажите, что будете очень осторожно с ними обращаться.

– Я правда могу забрать их домой?

– Конечно. Я вам доверяю. Уверена, вы сознаете их ценность и будете очень аккуратны.

– Дейзи, я в восторге. Даже не надеялась на такое счастье.

Она отмахнулась от благодарностей, потом тихо сложила руки на коленях. Мы помолчали. Мне не терпелось уйти домой и погрузиться в чтение дневников. И тут я вспомнила о племяннице сестры Жюльены. И словах Сэнди.

– Дейзи, я хотела бы спросить кое-что об Анне Гойетт.

– Да?

Она еще улыбалась, но глаза насторожились.

– Как вы знаете, я работаю с сестрой Жюльеной, а она тетя Анны.

– Не знала, что они родственники.

– Вот. Сестра Жюльена позвонила мне и сказала, что Анна не появлялась дома со вчерашнего утра, и ее мать очень беспокоится.

Во время разговора я краем глаза следила, как Сэнди сортирует журналы и складывает их на полки. Сейчас в дальнем конце кабинета стало очень тихо. Жанно тоже это заметила.

– Сэнди, ты, наверное, очень устала. Можешь немного отдохнуть.

– Я совсем не...

– Я тебя очень прошу.

Сэнди встретилась со мной взглядом, когда выходила из кабинета. Выражение ее лица осталось для меня загадкой.

– Анна умная молодая женщина, – продолжила Жанно. – Немного легкомысленная, но интеллектуально развитая. Я уверена, с ней все в порядке.

Твердо.

– Тетя говорит, Анна никогда так не исчезала.

– Наверное, ей нужно какое-то время подумать. Насколько я знаю, у нее возникли разногласия с мамой. Скорее всего, Анна решила несколько дней побыть одна.

Сэнди намекнула, что Жанно защищает своих студентов. Вот в чем дело? Профессор что-то знает, но не хочет говорить?

– Наверное, я чересчур тревожная по натуре. Но на работе я вижу столько молодых женщин, с которыми не все в порядке.

Жанно опустила глаза. Несколько минут она сидела без движения. Потом с той же улыбкой:

– Анна Гойетт пытается избавиться от давления дома. Вот и все, что я могу сказать. Говорю вам, она жива и здорова.

Откуда такая уверенность? Может, спросить? Что за черт. Я решила посмотреть на ее реакцию.

– Дейзи, я знаю, это звучит странно, но, я слышала, Анна связалась с какой-то сатанистской сектой.

Улыбка испарилась.

– Даже и спрашивать не буду, откуда вы взяли подобную информацию. Она меня не удивляет. – Жанно покачала головой. – Растлители малолетних. Убийцы-психопаты. Развращенные мессии. Проповедники Судного дня. Сатанисты. Подозрительный сосед, скармливающий мышьяк ряженым.

– Но они существуют, – возразила я, подняв бровь.

– Правда? Или это просто городские легенды? Современные мемораты?

– Мемораты? – Интересно, какое отношение они имеют к Анне.

– Термин фольклористов. Люди пытаются объединить свои страхи с известными легендами. Так можно объяснить пугающие непонятные явления.

На лице у меня отразилось недоумение.

– В любой культуре есть истории, легенды, выражающие общие опасения. Боязнь привидений, посторонних, чужих. Потери детей. Когда случается что-то непонятное, мы обновляем старые сказки. Ведьма унесла Гензеля и Гретель. Мужчина на ярмарке украл заблудившегося ребенка. Так странное происшествие кажется более правдоподобным. И люди сочиняют истории о похищении НЛО, явлении Элвиса, отравлении на Хэллоуин. Несчастье всегда случается с другом друга, двоюродным братом, сыном шефа.

– Разве на Хэллоуин никто не отравлялся сладостями?

– Один социолог проверил газетные статьи с 1970 по 1980 год и обнаружил, что только две смерти можно списать на отравление леденцами, в обоих случаях внутри семьи. Очень мало других случаев получило документальные подтверждения. Но легенда появилась, потому что она выражала глубинные страхи: потерю ребенка, боязнь ночи, боязнь незнакомых людей.

Я не перебивала ее, ждала ниточку, ведущую к Анне.

– Вы слышали о "текстах преследования"? Антропологи их любят.

Я вернулась на выпускной школьный семинар по мифологии.

– Тексты преследования. Рассказы, в которых для решения сложных проблем находят козлов отпущения.

– Точно. Обычно козлами отпущения становятся аутсайдеры – расовые, этнические или религиозные группы, мешающие жить остальным. Римляне обвиняли ранних христиан в кровосмешении и приношении в жертву младенцев. Поздние христианские секты предъявляли те же претензии к иудеям. Погибли тысячи людей. Вспомните об охоте на ведьм. Или холокост. И такое происходило не только в древние времена. После студенческого восстания в конце шестидесятых во Франции еврейских лавочников обвинили в похищении молодых девушек из примерочных магазинов.

Я смутно припомнила такой случай.

– А недавние истории об иммигрантах из Турции и Северной Америки? Несколько лет назад сотни родителей-французов заявляли, что они воруют, убивают и расчленяют детей, хотя на самом деле ни один ребенок во Франции не числился пропавшим без вести. А миф продолжает жить уже здесь, в Монреале, только теперь ритуальные убийства детей практикуют другие. – Она наклонилась ко мне, широко распахнула глаза и почти прошипела последнее слово: – Сатанисты.

Я никогда не видела ее такой разгоряченной. Слова Жанно пробудили воспоминания. Малахия на нержавеющей стали.

– И правда неудивительно, – продолжала она, – увлечение демонологией всегда усиливается во время социальных перемен. И в конце столетия. Но теперь опасность исходит от сатаны.

– Разве Голливуд не подталкивает к таким выводам?

– Не намеренно, конечно, но подталкивает. Голливуду просто нужны коммерчески успешные фильмы. Вечный вопрос: создает ли искусство время или просто отражает его? "Ребенок Розмари", "Знамение", "Изгоняющий дьявола". Что делают такие фильмы? Они объясняют страхи общества через демонические образы. А люди слушают и смотрят.

– Но разве они не просто одно из последствий растущего интереса к мистицизму в американской культуре за последние тридцать лет?

– Конечно. А что еще стало популярным у последнего поколения?

Я чувствовала себя как на экзамене. Какое отношение все это имеет к Анне? Я покачала головой.

– Фундаменталистское христианство. Здесь, конечно, все завязано на экономике. Приостановки производства. Закрытие заводов. Увольнения. Бедность и экономическая нестабильность уже повод для беспокойства. Но не единственный. Люди любого экономического уровня волнуются из-за смещения социальных норм. Стали меняться отношения между мужчиной и женщиной, между членами семьи, поколениями.

Она загибала пальцы на каждом пункте.

– Старые объяснения больше не работают, а новые еще не появились. Фундаменталистские церкви дают утешение, предлагая простые ответы на сложные вопросы.

– Сатана.

– Сатана. Все мировое зло от сатаны. Подростков вовлекают в поклонение дьяволу. Детей воруют и убивают в демонических ритуалах. По всей стране прокатываются сатанинские убийства рогатого скота. Логотип "Проктер энд Гэмбл" содержит тайный сатанинский символ. Побеги страха завязываются на слухах и питают их, вот они и растут.