Такой прекрасный день - Азимов Айзек - Страница 6

Какое-то мелкое животное пробежало по траве, спасаясь от приближающихся ног. Ричард посмотрел ему вслед и пожал плечами.

— Их невозможно поймать. Я пробовал.

Мимо пролетела бабочка, махая желтыми крылышками. Доктор Слоун проследил за ней глазами.

Отовсюду слышалось чириканье и щебетание, веселое и очень разноголосое. По мере того, как его слух обострялся, доктор Слоун начал различать тысячи звуков, и ни один из них не был искусственным.

На землю упала большая тень, быстро приблизившись, она накрыла Слоуна. Стало прохладнее, и он, вздрогнув, посмотрел вверх.

Ричард сказал:

— Это просто облако. Через минуту оно проплывет дальше. Посмотрите-ка лучше на эти цветы. Они пахнут.

Сейчас они были в нескольких сотнях ярдов от дома Хэншоу. Облако ушло, снова сияло солнце. Доктор Слоун посмотрел назад и ужаснулся, увидев, какое расстояние они прошли. Если они потеряют из виду дом, а Ричард убежит, сможет ли он, взрослый человек, найти дорогу обратно?

Он отогнал эту мысль и снова стал смотреть на полоску воду, и за нее, туда, где должен стоять его собственный дом. Слоун с удивлением думал: «Светло-зеленый?»

Через некоторое время он сказал:

— Ты, должно быть, настоящий исследователь.

Ричард ответил со сдержанной гордостью:

— Когда я иду в школу и возвращаюсь обратно, я всегда стараюсь идти другой дорогой и увидеть что-нибудь новое.

— Но ведь ты не идешь улицей каждое утро, верно? Иногда, я думаю, ты пользуешься дверью.

— О, конечно.

— Почему ты поступаешь именно так, Ричард? — доктор Слоун почему-то был уверен, что все это имело какой-то особый смысл.

Но Ричард разочаровал его. Удивленно подняв брови, он сказал:

— Ну, черт возьми, иногда по утрам идет дождь, и мне приходится пользоваться дверью. Я страшно не люблю этого, но что же делать? Недели две назад меня застиг дождь, и я… — он автоматически оглянулся, и голос его понизился до шепота: — простыл, и мама очень расстроилась.

Доктор Слоун вздохнул:

— Ну а сейчас, не вернуться ли нам назад?

На лице Ричарда мелькнуло разочарование:

— А зачем?

— Я подумал, что твоя мама, наверно, ждет нас.

— Наверно. — мальчик неохотно повернул обратно.

Они медленно возвращались к дому, Ричард непринужденно говорил:

— Недавно я написал в школе сочинение о том, как стал бы путешествовать на каком-нибудь древнем средстве транспорта (слово «средство» он произнес с величайшим старанием). «Я бы путешествовал на стратолайнере и смотрел на звезды и облака…» Каким же я был дураком!

— Теперь ты выбрал что-нибудь другое?

— Разумеется. Я бы поехал на автомобиле, и очень тихо. Тогда я увидел бы все вокруг…

Миссис Хэншоу казалась озабоченной, неуверенной.

— Так вы не думаете, что это ненормально, доктор?

— Необычно — да, но ничего ненормального я здесь не вижу. Ричарду нравится бывать на свежем воздухе.

— Но почему? Там так грязно, так неприятно.

— Это вопрос вкуса. Сто лет назад наши предки проводили на свежем воздухе большую часть времени. Даже сегодня, смею сказать, существуют миллионы африканцев, которые никогда не видели двери.

— Но Ричард всегда учили вести себя так, как подобает достойному жителю района А-3, — с гневом сказала миссис Хэншоу. Он ведь не африканец, боже упаси, и… и в конце концов не предок…

— В этом-то и заключается часть проблемы, миссис Хэншоу. Мальчик чувствует потребность выйти на свежий воздух, но знает, что этого нельзя делать. Он стыдится говорить об этом с вами или со своей учительницей. Он уходит в себя, а это опасно.

— Как же нам переубедить его?

Доктор Слоун уверенно сказал:

— И не пытайтесь. Лучше направьте его активность в определенное русло. В тот день, когда сломалась ваша дверь, он был вынужден выйти на улицу и обнаружил, что там ему нравится. Ричард использовал хождение в школу и обратно как предлог для того, чтобы повторить это первое волнующее впечатление. Теперь предположим, что вы согласитесь выпускать его из дома на два часа по субботам и по воскресеньям. Ричард поймет, что на улицу можно выходить и без определенной цели. Вам не кажется, что после этого он охотно будет пользоваться дверью, направляясь в школу и возвращаясь обратно? Я думаю, что это в корне решит проблему.

— Но тогда положение вещей остается таким же? Какой в этом смысл? Станет ли мой сын когда-нибудь снова нормальным?

Доктор Слоун поднялся:

— Миссис Хэншоу, он и сейчас абсолютно нормален. Но сейчас он вкушает радости запретного плода. Если вы ему поможете, покажете, что вы не против, это немедленно потеряет кое-что из своей привлекательности. затем, став старше, он начнет яснее понимать, чего от него ожидает и требует общество. Он научится подчиняться. В конце концов во всех нас дремлет бунтарь, но стремление к бунту, обычно, угасает по мере того, как мы стареем и устаем. Конечно, если это стремление неразумно подавляют, возможен психологический взрыв. Не делайте подобной ошибки. С Ричардом все будет в порядке.

Слоун пошел к двери.

Миссис Хэншоу спросила:

— А вам не кажется, доктор, что лучше сделать психозондирование?

Он повернулся и, не скрывая раздражения, воскликнул:

— Нет! Определенно нет! В мальчике нет ничего, что говорило бы о необходимости такого вмешательства. Понимаете? Ничего.

Пальцы Слоуна застыли в дюйме от наборного диска, а выражение лица стало быстро меняться.

— В чем дело, доктор Слоун? — спросила миссис Хэншоу.

Но он не слышал ее, потому что думал о двери, о психозондировании, об удушающем засильи технологии.

Потом сказал негромко, опуская руку:

— Знаете, сегодня такой прекрасный день, что, мне кажется, лучше пройтись пешком… — а ноги его уже несли прочь от двери…