Сокол и огонь - Райан Патриция - Страница 61

Позабыв обо всем, Торн поднял руки и нежно коснулся ее лица. Мартина зажмурилась, пытаясь противостоять ему, а затем вздохнула, сдаваясь, и прильнула губами к его ладони.

— Мартина, — хрипло выдохнул Торн, обвивая ее шею и нежно притягивая к себе, все ближе и ближе…

Прежде чем ее губы коснулись его губ, она на мгновение задержала свое лицо над ним, и ему показалось, что в ее глазах светится понимание. А потом она закрыла их и поцеловала его, поцеловала по-настоящему, с такой страстью и настойчивостью, что Торн невольно издал стон, идущий из самой глубины груди. Он запустил пальцы ей в волосы и с силой прижал ее лицо к своему, уже не отдавая себе отчета в том, что, может быть, делает ей больно, наслаждаясь теплом и ароматом ее рта.

Торн уже не мог себя контролировать. Его пальцы заскользили по нежной шее, опускаясь на округлые груди, такие восхитительно теплые под шерстяной туникой. Он почувствовал, как она слегка задрожала в ответ на это прикосновение, и его тело отозвалось мгновенно…

— Ляг возле меня, — хрипло прошептал он.

Мартина скинула туфли и прилегла рядом, опираясь на локоть, ища ртом его губы, снова и снова гладя его волосы, лаская грудь легкими прикосновениями пальцев… С бездумной, почти яростной, не терпящей возражений требовательностью он потянул ее за платье, приподнял подол и начал ласкать круглые, нежные бедра. Сначала он легонько погладил их, а затем раздвинул тесно сомкнутые ноги и стал ласкать ее изнутри.

Мартина замерла. Торн почувствовал, что она готова принять его, что хочет его. Он продолжал исследовать ее, с замиранием сердца чувствуя приглашающее, влажное тепло средоточия ее чувственности. Затем он провел пальцем по самой чувствительной, трепещущей от ожидания точке, и Мартина задрожала.

— О! О Боже!

Он продолжал ласкать ее, целуя в шею, в лоб, в глаза.

— Да, — прошептал он, когда она приоткрыла рот, извиваясь в такт движениям его руки. Мартина часто и прерывисто задышала и вдруг, содрогнувшись, как отпущенная тетива большого лука, впилась ногтями в его грудь и сдавленно вскрикнула, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушить стоны экстаза.

Торн держал ее за руки, пока она не успокоилась и не задышала ровнее, а потом провел ее рукой по льняной простыне в том месте, где ее приподнимала его возбужденная плоть.

— Скажи мне, что я должна сделать? — прошептала она.

— Тебе придется сесть на меня сверху.

Глаза Мартины изумленно расширились, но уже через минуту она понимающе кивнула. Убедившись, что занавески плотно закрыты, она сдернула с Торна простыню.

— Я постараюсь не шуметь, — пообещал он и почти тут же нарушил это обещание, вскрикнув от боли, когда Мартина, пытаясь сесть на него, слегка задела коленом его забинтованную ногу.

— О Господи… Торн! — Мартина опустилась на колени перед кроватью, беспомощно заглядывая в глаза и гладя его, пока он метался и скрипел зубами, словно волк, попавший в капкан. — Прости меня.

— Это не твоя вина, — проскрипел он сквозь стиснутые зубы.

Она склонилась над ним, нежно целуя его в макушку.

— Не надо было этого делать… так глупо. Ничего у нас не получится. Малейшее движение причиняет тебе адскую боль.

Он попытался улыбнуться.

— Некоторые вещи стоят того, чтобы потерпеть. Но вот только… слишком уж больно. — Он прислушался к мерному посапыванию спящих за занавеской. — Я никого не разбудил, но думаю, еще один такой крик, и кто-нибудь да проснется.

Она участливо посмотрела на него:

— Ты… ты разочарован?

Торн улыбнулся.

— Не имею ни малейшего желания остаться разочарованным. — Взяв ее руку, он прижал ее к острию своей страсти. — Существуют другие способы.

Некоторое время она молча наблюдала за тем, как он направлял ее руку вверх и вниз по нему, а потом продолжила ласкать его самостоятельно.

— Это то, чего ты хочешь? — спросила Мартина. — То есть я хочу сказать, это все или… — она сделала паузу, смущенно смотря на него, — или что-то еще?

Взгляд остановился на ее губах. Да, было что-то еще, конечно, чего он страстно желал сейчас, но сомневался, можно ли просить ее об этом. Ведь, несмотря на свой ум и познания, в том числе и в медицине, она все же была неопытной девушкой, лишь недавно потерявшей невинность и ставшей женщиной. Его просьба могла быть ей неприятна, может, даже могла обидеть ее.

Мартина перехватила его взгляд. Неосознанно, с очаровательной невинностью и поэтому еще более искушающе для него, она провела языком по губам. Торн закрыл глаза, призывая всю свою силу воли справиться с этим искушением.

— Помнишь, прошлым летом, — сказала Мартина, — там у реки, когда мы… с тобой вместе, ты… ты тогда поцеловал меня?

Торн, конечно, понял, о каком поцелуе она говорит.

— Да.

Мартина опустила глаза, украдкой взглянув на свою руку, ласкающую его, потом посмотрела ему в глаза:

— Ты хотел бы, чтобы я сейчас сделала это?

Вопрос прозвучал так трогательно-наивно, что Торн не смог сдержать улыбку.

— Да, очень.

— Скажи, что мне надо делать.

Он нежно провел пальцами по ее губам.

— Я… не знаю. Просто делай, как тебе представляется нужным, чтобы доставить мне удовольствие. Все, что ты сделаешь, будет мне приятно.

Она склонила голову, и ее пышные волосы, упав на его лицо, скрыли ее от его взора. Ему подумалось, что, может, она таким образом пытается скрыть свое смущение.

Торн закрыл глаза, ожидая ее, и через минуту, показавшуюся ему вечностью, ощутил первые, осторожные, восхитительные прикосновения ее губ. Они мягко заскользили по нему, а затем он почувствовал нежные удары ее влажного язычка. И то, как нерешительно она это делала, будто исследуя его, возбуждало еще сильнее, и вскоре, забыв обо всем на свете, думая только о ней и о том, что она с ним сейчас делает, Торн полностью отдался наслаждению. Мысль о том, что она старается сделать ему приятное, заставляла его сердце трепетать от восторга. Он был до глубины души тронут ее великодушием, тем, что она согласилась на это ради него. И раз так, то, значит, где-то, в самых укромных уголках ее сердца, все же живет любовь, любовь к нему, Торну, первому и единственному мужчине в ее жизни.

Когда она целиком обхватила ртом его страждущую плоть, он застонал по-звериному, вцепившись рукой в ее волосы.

— О Боже, Мартина! Да-да!

Он был на грани.

— Мартина, я сейчас…

Торн обхватил руками ее голову. Она не поняла значения этих слов, продолжая эту сладостную пытку.

— Мартина, — прошептал он, тряся ее за плечи.

— Я что-то делаю не так?

— Нет, ты чудо, но… — Торн обнял ее, принуждая лечь рядом с собой, — но сейчас просто гладь меня там рукой… как раньше, хорошо? Вот так… да!

Сердце готово было выпрыгнуть из его груди, он с силой прижал ее к себе, и в этот момент наступил оргазм. Торн сотрясался от пробегающих по телу волн экстаза, рыча как дикое животное. Потеряв представление о времени и пространстве, он чувствовал, как извергается его семя в руки любимой, и весь мир перестал существовать для него в этот момент.

Ничего, кроме них. Только Мартина и он. Только они вдвоем.