Солнце любви - Райан Нэн - Страница 52

А если он когда-нибудь и хотел ее куда-нибудь утащить, так только в постель.

Нарушив молчание, капитан заговорил. Самым холодным топом он пригласил Эми посетить праздник в честь Пятого мая. В его обществе, если ей угодно.

С той же холодностью Эми уведомила офицера, что у нее нет желания никуда с ним выходить, и сразу же вновь обратилась к книге. Ничуть не обеспокоенный отказом, Луис кивнул, повернулся и неторопливо удалился.

После его ухода Эми продолжала читать. Но утопическая легенда о благородных рыцарях и добродетельных дамах как-то утратила свою привлекательность. Когда она обнаружила, что читает одно и то же место в шестой раз, она сдалась и отложила книгу.

Вздохнув, она поднялась с кресла и пустилась в странствие по тихой гостиной, пытаясь найти, чем бы заняться. Она поменяла местами несколько диких гвоздик в большой фарфоровой вазе, стоявшей на фортепиано из вишневого дерева. Поправила несколько покосившуюся картину в серебряной раме, висевшую на стене. Смахнула пушинку, приставшую к бархатной обивке одного из кресел.

Снова вздохнув, она покинула пустую гостиную и принялась бесцельно бродить по дому, ненадолго задержавшись в столь же безлюдной кухне. Там она попробовала глоточек того, кусочек этого, но вынуждена была признать, что аппетит пропал начисто.

В девять часов Эми поднялась в хозяйские покои и, едва вступив в темную спальню, скорчила недовольную гримасу: звуки музыки, выкрики и смех, доносившиеся через распахнутые настежь балконные двери, здесь казались еще более назойливыми, чем внизу.

Что-то заставило Эми быстрым шагом пересечь комнату. Она вышла на балкон и всмотрелась в многолюдную толпу. Десятки мужчин и женщин смеялись, болтали, ели и пили, пребывая, очевидно, в наилучшем настроении. Несколько минут Эми обшаривала взглядом это людское скопище, но в конце концов осознала тщетность своих поисков.

Вернувшись в комнату, она саркастически пробормотала:

— Надеюсь, вы прекрасно проводите время, Кинтано!

Кинтано и в самом деле прекрасно проводил время. Пока Эми, стоя на балконе, безуспешно пыталась высмотреть в толпе его лицо, Луис стоял к ней спиной и осторожно сыпал соль на собственную левую ладонь.

— Salud![18] — провозгласил он, обращаясь к группе своих восторженных почитателей, столпившихся вокруг него.

— Salud! — Прогремело в ответ, когда он, слизнув соль с ладони и откусив солидный кусок лимона, опрокинул в рот стакан огненной текилы.

Почитатели разразились аплодисментами. Молодой бородач из отряда поспешил вновь наполнить стакан своего командира, когда Луис опять насыпал соль себе на ладонь. Одна из хорошеньких танцовщиц, приехавших из Сан-Антонио, придвинулась к нему вызывающе близко и хозяйским жестом положила руку на поясницу Луиса.

Заиграл оркестр мариачи. Зазвучали гитары, скрипки и трубы искусных музыкантов; над толпой полетели громкие завораживающие мелодии популярных мексиканских танцев. Галоп. Буле. Вальс с веерами.

Танцевали все. В том числе и капитан. В промежутках между танцами он пил текилу, ел тортильи и играючи очаровывал женщин.

На подмостки поднялись артисты из Сан-Антонио: две привлекательные женщины в сверкающих красных платьях, расшитых блестками, и мужчина в темном коротком болеро и плотных узких брюках с красным поясом. Они безупречно исполнили несколько танцев в стиле фламенко, снискав бешеный успех у орущих и восторженно свистящих зрителей; но громче всех аплодировал капитан Луис Кинтано.

Пустыню скрыла тьма.

На верхушку высокой пирамиды из сучьев мескитового дерева были заброшены горящие факелы. Ревущий огонь быстро охватил сухую растопку, и яркие оранжевые языки пламени высоко взметнулись в черное ночное небо. Веселье становилось все более буйным, по мере того как убывали запасы спиртного. Разгулявшиеся мексиканцы издавали громкие возгласы, свистели и хохотали. Влюбленные парочки в открытую целовались и обнимались во время танца. Не обходилось и без сцен ревности: кто-то выхватывал нож; другие палили в воздух из пистолетов.

Все развлекались на славу.

Все, кроме Эми.

Она лежала с широко открытыми глазами — заснуть все равно не удавалось. Призрачные оранжевые отблески костра создавали в комнате тревожную феерию света. Раздраженная донельзя, Эми встала с кровати и снова вышла на балкон — поглядеть на расшумевшихся участников празднества.

На фоне полыхающего костра четким силуэтом вырисовывалась единственная танцующая пара в кольце восхищенных зрителей, которые хлопали в ладоши, притопывали на месте и громкими выкриками выражали свое одобрение.

Высокий худощавый мужчина и мексиканка с соблазнительным телом, словно созданным для чувственных утех. Их движения были такими слитными, что они казались единым существом; подняв над головой руки со щелкающими кастаньетами, дробно постукивая каблуками по твердой утрамбованной земле, они не отрываясь смотрели друг другу в глаза.

Эми не требовались ничьи пояснения, чтобы понять: высокий мужчина, танцующий с мексиканкой, — это капитан Луис Киитано. Впиваясь взглядом в эффектную пару, она почувствовала, как обрушилась на нее волна ревности — точь-в-точь такая, какую ей довелось испытать, когда она увидела Луиса, сопровождающего в гостиницу ее подругу Диану Клейтон.

Эми быстро отвернулась, убеждая себя, что ей нет до него никакого дела. Ей безразлично, чем он занимается и с кем танцует. Или с кем развлекается в постели.

Она вернулась в спальню. Но перед глазами неотступно стояло видение: красавица танцовщица в красном платье, бесстыдно прижимающаяся к груди Луиса своим пышным бюстом.

Воздух в спальне казался спертым, плотным, удушающим. Ночь была безветренной: ждать прохлады не приходилось. Эми стало жарко. Длинная белая ночная рубашка липла к коже, и Эми совсем приуныла. Настойчиво уверяя себя, что ей совершенно необходим глоток свежего воздуха и что никому не повредит, если она несколько минут проведет среди участников веселья, она заторопилась в гардеробную.

Сняв горячую ночную рубашку, она бросила это надоевшее одеяние на пол, прямо там, где стояла, и быстро облачилась в чистую белую атласную сорочку и первые попавшиеся панталоны. Она схватила было тяжелую нижнюю юбку с множеством оборок, но тут же, решительно тряхнув головой, откинула ее в сторону: было слишком жарко, чтобы терпеть на себе нижние юбки и бумажные чулки. Кроме того, она же пробудет вне дома каких-нибудь пять — десять минут, а потом быстро вернется к себе и ляжет спать.

Для этой краткой прогулки Эми выбрала белую блузу в мексиканском стиле — с присобранными на шнурках рукавами и лифом и с синей вышивкой на кокетке. Она надела широкую юбку из хлопка в цветочек с бело-синим узором, взглянула в зеркало и состроила гримасу, после чего схватила широкий длинный шарф из алого шелка и повязала этот шарф как пояс вокруг тонкой талии. Затем надела на босу ногу мягкие лайковые домашние туфли, пару раз провела щеткой по длинным светлым волосам и устремилась к выходу.

Напустив на себя по возможности самый небрежный и беспечный вид, Эми направилась туда, где шло веселье. Капитан заметил ее сразу же. Но он не подошел к ней. Она почувствовала себя нелепо: здесь она была совершенно не к месту. Она уже жалела, что явилась сюда. На сердце навалилась лютая тоска.

После нескольких секунд замешательства Эми повернулась и с горящим от унижения лицом двинулась к дому. Она поспешно лавировала в толпе, и вот тут кто-то внезапно схватил ее за руку.

Резко обернувшись, она обнаружила перед собой Кинтано, чьи длинные смуглые пальцы цепко держали ее запястье; он не замедлил подтянуть ее поближе к себе.

— Отпустите меня, — холодно потребовала Эми.

— Потанцуйте со мной, миссис Парнелл, — последовал беспечный ответ.

— Нет. Я не могу. Уже… уже поздно…

Голос ей изменил: в его присутствии почва уходила у нее из-под ног.

Белая рубашка, влажная от пота, облепляла его грудь и плечи; как ни странно, это не отталкивало Эми, а, наоборот, привлекало. На красивом упрямом лице играли блики от пламени костра.