Шелковые узы - Райан Нэн - Страница 10

Невада все еще боролась, разрываясь между желанием и позором. В то время как разгоряченное тело требовало все большего наслаждения от его губ, мозг твердил ей, что она должна остановить его запретные ласки и бежать немедленно. Невада снова напряглась, пытаясь освободиться от его ищущего рта, тогда наконец Джонни поднял голову.

— Я по горло сыт твоими загадками, — сказал он раздраженно. Пьяный и болезненно возбужденный, Джонни хотел получить то, за что он платил деньги. И хотел он этого немедленно.

Он вцепился длинными пальцами в синюю атласную ткань на ее талии и сильно дернул вниз, не обращая внимания на протестующие вопли Невады. Платье легло блестящими волнами у ног Невады, и она осталась только в кружевных панталончиках. Джонни наклонился и поцеловал ее. Сначала она сопротивлялась, настойчиво пытаясь увернуться, но это было бесполезно. Наконец ей показалось, что он оставил ее — она больше не чувствовала прикосновения его губ. Она растерянно наблюдала, как Джонни сунул в рот указательный палец и облизал его. Немедленно его губы вернулись к ней. Пока он снова целовал ее, рука Джонни проникла под отделанные кружевом панталоны, прошлась вниз по дрожащему животу, пробралась сквозь черные завитки между ее ногами и разыскала ту женскую сладость, по которой тосковал Джонни и которой должен был обладать.

С первым прикосновением его влажного пальца к этой сверхчувствительной плоти Невада окончательно сдалась. Невероятная истома охватила ее, желание сопротивляться растаяло в охватившем ее огне. Она не имела представления, как долго она простояла у той двери, держа руки над головой, пока Джонни целовал ее, ласкал и вел ее вперед по дороге соблазна к чувственному наслаждению.

Она не помнила, когда Джонни отпустил ее руки. Не помнила, как они бессильно опустились и как ухватились за его твердые как камень плечи. Она только знала, что больше не хотела покидать эту комнату, этого мужчину, это великолепие.

В то время как его дерзкие губы и искусный язык превратили ее крики и стоны протеста в нежные вздохи удовольствия, его волшебные пальцы доставили ей новую неистовую радость, заполнившую все ее тело. Невада чувствовала, как последние следы сомнений отошли далеко на задний план. Ее тело и сердце были открыты для этого потрясающего мужчины, в чьих руках она становилась настоящей женщиной.

Итак, пока Джонни продолжал неторопливо, со знанием дела, возбуждать Неваду, ее собственные представления о добре и зле стали казаться ей ужасно глупыми, как если бы правила жизни не относились к ним. Она любила его. Какое имеет значение, если их медовый месяц случится перед свадьбой?

Губы Джонни наконец оставили ее.

— Все в порядке, дорогая, — бормотал он хрипло, прижавшись губами к ее шее, и его глаза светились влажным блеском. — Не сопротивляйся этому.

Он полностью завлек ее в ловушку и знал это. Она не причинит ему никаких неприятностей. Он целовал ее груди, пока они не загорелись розовым светом, и проворно закончил раздевать ее. И он шептал ей глубоким низким голосом о всех тех запретных вещах, которые ожидали ее.

— Держать твое обнаженное тело… целовать всю, дорогая… заниматься любовью, пока хватит сил…

Неваде нравилась каждая возбуждающая ласка его умелых рук, она трепетала от каждого дерзкого прикосновения, наслаждалась каждым прекрасным моментом своего сексуального пробуждения.

Испытывая совершенно незнакомое ей чувственное удовольствие, она стояла у двери и волновалась, и вздыхала, и пыталась запомнить все детали роскошной спальни плавучего казино, где ее сердце и ее девственность предназначались единственному мужчине, которому она могла когда-либо отдаться.

Бежевые шелковые стены красиво поблескивали в приглушенном свете одинокого позолоченного настенного бра, висящего прямо над широкой кроватью. Пара голубых бархатных кресел стояли друг против друга у круглого стола из сияющего золотыми прожилками бежевого мрамора. Высоко над столом были два открытых на ночь небольших иллюминатора. Раздвижные двери напротив кровати вели в просторную ванную комнату, где в центре, на возвышении, стояла мраморная ванна на золоченых ножках. С трех сторон к ванне вели покрытые ковром ступени, и на всех стенах висели высокие зеркала в золоченых рамах.

Джонни Роулетт чувствовал, как его сердце болезненно ударялось о ребра, когда он смотрел на крошечную темноволосую красотку, на которой ничего не было, кроме прозрачных черных чулок, синих атласных подвязок и таких же туфелек. Из всех обнаженных женщин, виденных им, та, что стояла перед ним сейчас, была самой красивой.

Отступив на шаг назад, Джонни покачал головой, не веря своим глазам:

— Господи, любимая, ты так хороша!

Невада шагнула к нему. Он жестом остановил ее.

— Постой так минутку. Позволь мне посмотреть на тебя.

Невада стояла перед ним застенчиво, как прекрасная нимфа из его затаенных сексуальных грез. Ее темные волосы каскадом спадали с плеч, длинный блестящий локон трогательно обвился вокруг одной груди. Ее сияющая алебастровая кожа напоминала дорогой жемчуг. Ее груди, высокие и полные, излучали бледно-розовый свет. Ее хрупкие ребра угадывались под бледной кожей над уже знакомой Джонни невероятно тонкой талией. Плоский живот казался вогнутым, но бедра женственно расширялись. Ее ноги не были очень длинными, но имели совершенную форму, ее округлые колени соблазнительно просвечивали сквозь черные чулки. Совершенный треугольник густых волос между ее матовыми бедрами был так же черен, как и полупрозрачные чулки, облегающие ее ноги.

Джонни, смотрящего на нее горящими благодарными глазами, снова поразило это удивительное сочетание детской невинности и яркой чувственности. Она была мечтой каждого мужчины — нежной и озорно-сексуальной.

Тяжело дыша, Джонни улыбнулся, подошел к ней, погрузил руки в ее распущенные волосы и склонил к ней лицо. Легко касаясь ее губами, он сказал:

— Позволь мне любить тебя.

Все, что было после, слилось для Невады в одно яркое наслаждение. Были горячие, огненные поцелуи, и Джонни, стоя перед ней на коленях, снял ее туфельки, потом спустил черные чулки с ног, и быстро, легко целовал крохотные пальцы на ногах, а она держалась за его широкие обнаженные плечи, чтобы не упасть.

Потом она лежала на спине в самой середине мягкой, прохладной кровати, а Джонни наклонялся над ней, бормотал комплименты, покрывал поцелуями ее глаза, уши, щеки, шею.

Когда он поднялся с кровати и начал расстегивать тугие черные брюки, Невада повернула голову и без всякого смущения наблюдала за ним. Ее глаза скользили по широкой мощной груди и сильным рукам, по длинным мускулистым ногам.

Но, когда он сорвал белое льняное белье и отбросил его на ковер, позволив своей мужественной плоти вырваться на свободу, Невада испытала приступ страха. Она никогда не видела обнаженного мужчину, и, хотя это зрелище внушало ей страх, она не могла отвести глаз от этого пугающе огромного копья налитой кровью плоти, окруженного густыми черными волосами.

Ее горло стало неприятно сухим. Слова, сказанные Джонни раньше, вспомнились ей и обрели новое значение. То, что я имею в виду, может быть невозможно для нас.

Глядя на этого пугающе большого, обнаженного мужчину, Невада точно поняла, что он хотел сказать, и ее опасения возросли.

Но Джонни снова вернулся в кровать, целуя ее, ласково гладя ее лицо руками, дотрагиваясь до нее языком, и ее тревоги испарились. Невада погрузилась в мягкую атласную постель и вздыхала от удовольствия, когда Джонни уверенно и неторопливо проложил поцелуями путь до ее груди. И когда она почувствовала, что его теплые влажные губы обхватили пульсирующий сосок, она прошептала его имя и погрузила руки в его волосы. Она прижимала Джонни к себе, а он нежно сосал ее грудь, его усы щекотали кожу, увеличивая наслаждение.

В течение долгих прекрасных минут Джонни только целовал ее губы и грудь. Когда наконец Невада начала корчиться от сжигающего ее тело жара, Джонни положил руку на ее плоский, вибрирующий живот. Его лицо дрогнуло, когда он понял, что эта красивая обнаженная женщина была настолько миниатюрной, что его большая ладонь полностью закрыла ее живот.