Любовь – это безумие - Колдер Эйлин - Страница 8

– Твоя гордость была уязвлена, потому что я ушел от тебя? Да? Таким образом получается, что моя мать заслужила то, что она получила?

Ну, может, на какую-то ничтожную долю – да, подумала Абигайль. Но не более.

– Я всегда любила и уважала твою мать, – сказала она вслух.

– Как жаль, что Хэмфри думал иначе, – саркастически заметил Мартин. – Моя мать не сделала ничего плохого. Она много лет работала на твоего отчима как ломовая лошадь. И в благодарность он не только вышвырнул ее на улицу, но и отказался дать ей рекомендательное письмо.

Абигайль почувствовала неприятный укол совести – ей было стыдно за отчима. Она не знала, заметил ли муж ее реакцию, но он вдруг резко поднялся, повернувшись к ней спиной. Абби видела, как напряглись его плечи, с каким трудом ему удается держать свои эмоции под контролем. Она поняла, что сейчас творится в душе ее мужа, который очень редко демонстрировал свои истинные чувства.

Ей вдруг захотелось – совершенно неосознанно – подойти к нему, обнять за плечи и погладить его по волосам, по щеке, как она часто делала в прошлом. Абби понимала, что изменившемуся Мартину это может не понравиться.

– Что с ней было потом? – спросила она.

Голос мужа снова зазвучал спокойно. Сдержанный, невозмутимый, деловой тон.

– Что обычно происходит с одинокими женщинами, когда они достигают среднего возраста и вынуждены начинать все сначала? Я давал ей кое-какие деньги, заработанные по случаю физической работой, которую ты так презирала. Но в конце концов она была вынуждена согласиться на государственную помощь по безработице. Будучи гордым человеком, мать с трудом мирилась с этим подаянием, – сказал Мартин, разговаривая как бы сам с собой. – Через какое-то время она нашла себе работу, тоже в большом поместье. Такие работящие женщины, как моя мать, всегда находят себе занятие. – Глаза Мартина отливали стальным блеском. – Но это было уже не то. Она никого не знала там и была уже не в том возрасте, чтобы заводить новых друзей. К тому же я уехал в Австралию. У нее в итоге пропал интерес к жизни. Если прибавить к этому плохое питание, экономию на отоплении и так далее, то ничего удивительного в том, что через два года наступил конец. Она умерла от сердечного приступа.

– О, Мартин, мне очень жаль, – тихо сказала Абби.

Он обернулся к ней, его голубые глаза были полны муки.

– Правда? – хрипло спросил Мартин.

Она почувствовала горечь и обвинение, прозвучавшие в его вопросе.

– Боже мой, Мартин, неужели ты винишь меня в смерти твоей матери? – спросила шокированная женщина. – Ты поэтому заварил сегодня всю эту кашу?

– Я сам не знаю, в чем я тебя обвиняю! – сердито проговорил он. – Может, в том, что, несмотря на прошедшие годы, я все еще хочу тебя!

Абигайль стояла ошеломленная. Он грубо схватил ее, рывком поднял с дивана и заключил в объятия в диком, неконтролируемом порыве. Он целовал ее с какой-то первобытной, животной страстью – точно так же, как это было в самый первый раз.

Его горячие губы впились в рот Абби, мгновенно воспламенив ее кровь. Мартин целовал ее с ожесточенной, требовательной настойчивостью, не встречая со стороны жены никакого сопротивления. В этот момент она понимала, что муж наказывает ее таким образом, и почти с радостью приветствовала эту кару. Она целовала Мартина в ответ, так же выплескивая в своих поцелуях накопившуюся горечь. В минуту этого бешеного взрыва страстей они не задумывались над тем, что пытаются сделать друг другу больно своими грубыми, жестокими поцелуями. Они не понимали, что с каждым новым, наполненным бурной страстью поцелуем, они лишь еще больше втягиваются в горячую сексуальную борьбу, у которой может быть только один конец.

Мартин на секунду оторвался от ее губ и хрипло прошептал:

– Да, я хочу тебя! Ты, как похотливая сука, продолжаешь возбуждать во мне эту животную страсть, несмотря на то что я презираю себя за эту слабость.

Руки Мартина опустились по спине Абби к ее ягодицам, плотно обтянутым черным бархатом платья. Он ладонями больно и грубо прижал ее бедра к себе, невесело рассмеявшись своему жесту.

– О да, Абби, я хочу сорвать с тебя это красивое, маленькое платьице, – приглушенным голосом произнес Мартин. Неприкрытое желание, прозвучавшее в его затуманенных страстью словах, снова вызывало жар в крови Абигайль. – Я хочу посмотреть на тебя в твоих черных тонких чулках и трусиках. Ты должна показать их мне и только мне. Ты хоть понимаешь это, Абби? Это должно быть предназначено только для моих глаз. И затем я начну медленно раздевать тебя – так, как ты это любишь.

Я хочу снова видеть твою нежную белую кожу. Хочу спрятать свое лицо в твоих грудях и ласкать твои соски до тех пор, пока ты не начнешь плакать от удовольствия. Я хочу лежать на твоем обнаженном теле, хочу войти внутрь тебя и зажечь твое нутро. Ты ведь тоже хочешь этого. Хочешь, моя маленькая соблазнительница Абби?

К своему удивлению, она услышала свой предательский, едва различимый голос, произнесший утвердительный звук. Сейчас во всем мире ничего не существовало, кроме них двоих. Как естественно было снова находиться в объятиях сильных рук Мартина, чувствовать, как их обоих, как и прежде, охватывает непреодолимое желание. Только Мартин мог превратить ее тело в пылающий, неукротимый, чувственный огонь. Только он! Хьюго ни разу не…

Всплывшее в памяти имя жениха подействовало на Абби как ушат холодной воды. Она открыла глаза, приготовившись увидеть в глазах мужа бушующую страсть. Но он моментально почувствовал перемену в ее настроении. Его голубые глаза снова смотрели на нее с бесстрастным любопытством. Только его воспаленные от поцелуев губы свидетельствовали о том, что он чувствовал минуту назад.

Она стыдливо ощущала горячее движение крови в своих распухших, пульсирующих грудях. Она поймала взгляд Мартина, брошенный на ее разгоряченную плоть, и увидела удовлетворение в его голубых глазах. Абби понимала, что любое возражение или возмущение по поводу непрошеных поцелуев может вызвать у него лишь презрение и насмешку. Ничего удивительного, подумала она, ведь ты могла остановить его. Более того, ты должна была остановить его, промелькнуло в сознании Абигайль.

Но смогла бы она в действительности сделать это? Как можно остановить то, что наполняет тебя таким восхитительным, божественным желанием? Это все равно, что пытаться задержать морской прибой.

Абби решила, что ей ничего не остается, как сделать вид, будто ничего не произошло.

Она спокойно посмотрела на Мартина, ее сердце уже билось почти в нормальном ритме.

– Я надеюсь, что твое предложение о поездке в Австралию было шуткой? Не мог же ты серьезно думать об этом?

– Вот здесь ты ошибаешься, Абигайль. В данном случае я серьезен, как никогда.

– Ты все-таки негодяй, – почти добродушно произнесла Абби. – Что я скажу Хьюго?

Он пожал плечами.

– Думаю, тебе не стоит посвящать его во все подробности, – насмешливо сказал он, подчеркнуто переводя взгляд на ее налившиеся желанием груди. Абигайль едва удержалась от того, чтобы не влепить ему пощечину. Рукоприкладство только обострило бы и без того накаленную эмоциональную атмосферу. – Такая предприимчивая молодая женщина, как ты, Абби, обязательно найдет выход из этой ситуации. Напиши ему небольшую записку, в которой сообщи, что уехала из Лондона максимум на две недели, скажем, для покупки приданого. Намекни, что готовишь ему сюрприз для первой брачной ночи. Такое объяснение должно его удовлетворить. – Мартин прищурил глаза, как бы размышляя вслух. – А может, и нет. Не исключено, что твой жених тоже очень расстроится. – На губах Мартина появилась безжалостная улыбка. – Ты-то была явно раздосадована, когда целовала меня.

Абби вздрогнула.

– Держи свои гнусные намеки при себе! Ты дикарь, Мартин, самый настоящий дикарь. Всегда им был и таким останешься!

– И ты, разумеется, ненавидишь эту мою дикость? Как ты, к примеру, довольно недвусмысленно продемонстрировала это в своем ответном поцелуе? – Мягко поддев ее, Мартин с насмешливым укором покачал головой. – Ну ладно, оставим в стороне твои сексуальные предпочтения. Итак, что ты решила по поводу моего предложения?