Полночное свидание - Райан Нэн - Страница 4

— Деточка, — позвал он нежно.

Серина, глядя в пространство и продолжая петь, даже не повернула головы. Жан вздохнул, погладил ее по щеке и тихо сказал:

— Дорогая, я Жан Лаффит. Я приехал, чтобы помочь тебе.

Она медленно подняла измученное лицо и посмотрела на него огромными голубыми глазами.

— Я должна петь, — прошептала она. — Вы же видите: мой папа спит, и я… я… Он хочет… — Ее нижняя губа задрожала, словно взгляд черных глаз Жана вернул ее к реальности. — Пожалуйста, не могли бы вы… не могли бы вы прийти в другое время? Вы же видите… отец… он… он — Ее голос сорвался, а глаза наполнились слезами.

— Милая деточка. — Голос Лаффита был проникновенным и теплым. Он освободил руки Серины и притянул ее к себе. Она приникла к его груди, а Жан бережно положил голову ее отца на пол. Затем помог дрожавшей Серине подняться на ноги.

И тут она разрыдалась, спрятав лицо на груди Жана Он осторожно вывел ее из разрушенного дома, а затем приказал матросам похоронить Тейлора Донована. Подойдя к своему жеребцу, он взял плащ и закутал в него Серину. Она цеплялась за него, продолжая горько плакать. Жан отвел ее в сторону, нежно шепча:

— О, моя деточка, моя деточка…

Серина подняла к нему заплаканное лицо и прошептала:

— Мой отец мертв.

— Да, деточка. — Жан ласково поцеловал ее в мокрую щеку.

Она снова прильнула к нему, спрятав лицо у него на плече. Он долго держал ее в объятиях. Когда, наконец, она перестала содрогаться от рыданий, когда стала такой же спокойной, как и человек, обнимавший ее, Жан Лаффит повернулся и зашагал к ее дому.

К этому времени тело Тейлора Донована уже покоилось в земле. Когда Лаффит привел туда Серину, над могилой возвышался холмик, и необтесанный кол, воткнутый в песок, указывал на место его захоронения.

Увидев могилу, Серина упала на колени и обняла ее. Жан стоял сзади, опустив голову. Один из матросов Жана подошел к нему и прошептал:

— Капитан, скоро начнется прилив. Нам лучше уехать, иначе мы попадем в ловушку.

— Забирай людей и уезжай, — приказал Жан. — Мы скоро догоним вас.

Кивнув, суровый моряк вскочил на коня, остальные последовали за ним. Когда усталые люди двинулись вперед в надвигающихся сумерках, они услышали нечто, о чем, они знали, никогда никому не расскажут и не будут обсуждать даже между собой.

Жан Лаффит пел церковный гимн.

Он пел его вместе с Сериной, стоя рядом с ней на коленях, и его густой баритон красиво вплетался в ее уверенное сопрано. Когда они допели гимн, Серина повернулась к Жану:

— Не могли бы вы прочитать молитву?

Жан ласково посмотрел на нее, склонил голову и начал:

— Господь Всемогущий, прими в свое царство твоего смиренного слугу. Прости ему его прегрешения и прояви сострадание к его бессмертной душе. Во имя Сына своего Иисуса утешь дочь, оставленную им, и оберегай ее до конца ее дней. Аминь.

— Аминь, — тихо повторила Серина.

Жан поднялся.

— Деточка, если мы не поспешим, то не сможем отсюда выбраться. Прилив уже начался.

— Да.

Взяв Серину под локоть, Жан помог ей встать на ноги и повел к своему черному жеребцу. Взлетев в седло, он наклонился и помог ей взобраться на коня позади него. Она обхватила Жана руками за талию, и он пустил лошадь галопом. Мощный черный конь мчался по мокрому песку, хозяин подгонял его, чтобы преодолеть глубокий овраг, пока оставалось время. Если оно еще оставалось.

Но черная вода уже хлынула в овраг и выплескивалась на его берега. Жан осадил коня, и вороной нервно затоптался на месте. Жан посмотрел на бурлящие потоки воды, потом резко повернул коня в поисках более подходящего места для переправы.

— Это моя вина, — вздохнула Серина. — Я слишком долго оставалась с отцом…

— В этом нет твоей вины, — утешил ее Жан.

— Но мы ведь не сможем переправиться на другой берег, не так ли?

— Не сегодня, — ответил Жан. — Но тебе незачем беспокоиться. У меня с собой есть вода и пища. Мы поедем в «Мезон-Руж» завтра утром.

— Идем, — позвала Серина, взяв Жана за руку.

Через покосившуюся дверь она провела его в почти не пострадавшую от воды спальню.

— Это моя комната, — сказала она.

— Здесь мы и останемся, — решил он. — Деточка, у меня с собой фляга с водой. Сними с себя эти лохмотья и умойся. Тебе помочь?

— Я справлюсь сама. — Она туже запахнула плащ.

— Прекрасно. — Жан снял с себя черную рубашку. — Надень ее. Я выйду…

— Нет! Я знаю дом лучше, чем вы, и найду, где переодеться.

Серина сбросила плащ и вышла из комнаты.

Она вернулась через несколько минут. В комнате мерцала свеча. Жан лежал на своем плаще, заложив руки за голову и глядя в потолок. Остановившись в дверях, Серина молча смотрела на него.

Почувствовав ее взгляд, Жан приподнялся на локте.

— Входи, — приказал он.

Серина робко подошла и опустилась на колени на край плаща. Жан повернулся к ней лицом. Стояла оглушительная тишина, в которой слышалось только их прерывистое дыхание. Ее взгляд упал на его обнаженную грудь, мускулистую, покрытую густыми черными волосами. Она выглядела такой уютной, теплой и безопасной.

— Погрей меня немножко, — прошептала Серина и упала ему на грудь. Сильные руки обвились вокруг ее тела, и Серина, закрыв глаза, прижалась к нему. Она слышала стук его сердца и молча благодарила судьбу за его присутствие. Его сила перельется в ее холодное измученное тело.

Жан, обнимая Серину, думал о том, как утешить и защитить ее. Он гладил ее дрожавшие плечи, ощущая юное тело через мягкую ткань рубашки. Они молчали, прильнув друг к другу, и свет свечи освещал их лица. Жан, продолжая держать ее за плечи, слегка откинулся назад, глядя на нее горящим взглядом.

Он пытался бороться с эмоциями, переполнявшими его. Человек, который гордился тем, что может контролировать себя в любой ситуации, сейчас был охвачен безумным желанием, которое эта очаровательная молодая женщина породила в нем. Она смотрела на него доверчивыми голубыми глазами, ее рот полуоткрылся, и губы блестели во мраке спальни. Роскошные светлые волосы обрамляли ее бледное прекрасное лицо, а маленькие теплые ручки крепко обнимали его шею.

Жан чувствовал себя молодым бесстрашным воином, выигравшим битву со штормом. И теперь победителю требовалась награда. В этот торжественный момент он был молод, силен, полон надежд. Изящная блондинка, смотревшая ему в глаза, не была беспомощным ребенком, искавшим у него защиты, это была прекрасная женщина, жаждавшая его объятий. Сейчас они были на равных: оба молодые, смелые, страстные. Они были Адамом и Евой в раю.

Жан медленно приближал к ней лицо, давая ей возможность отвернуться, оттолкнуть его, отказаться от поцелуя.

Но она не сделала этого. Она потянулась к нему губами, вздохнула, и он ощутил на лице ее теплое дыхание. Жан нежно поцеловал ее, и пламя страсти охватило обоих. Он отстранился и посмотрел на Серину. Ее милое личико пылало, стройное тело льнуло к нему.

— Серина…

Впервые за все время он назвал ее по имени, и ее сердце наполнилось радостью. Он прильнул к ее губам, скинул с нее рубашку и крепко прижал к себе.

Серина страстно льнула к нему, а когда он положил ее на пол, закрыла глаза и прошептала:

— Жан, Жан, — словно не было на свете ничего прекраснее этого имени.

Наступило утро, и вместе с солнцем развеялись чары. Жан уже не чувствовал себя молодым страстным любовником, как это было накануне. Теперь это был усталый мужчина средних лет, воспользовавшийся неопытностью невинной девушки. Жан лежал неподвижно, ощущая печаль и отвращение к себе, прекрасно зная, что чувство вины никогда не покинет его.

Серина зашевелилась, и Жан напрягся. Подняв голову с его груди, она откинула назад волосы и улыбнулась милой очаровательной улыбкой. У Жана защемило сердце.

— Я теперь… твоя любовница, Жан? — сонно спросила она. — Я буду жить с тобой?

— Моя милая Серина, — печально ответил Жан, — у меня уже есть любовница. У меня есть семья… сын. — Ее голубые глаза наполнились слезами. — О Господи! — простонал он, беря в руки ее лицо. — Послушай меня, Деточка. Я поступил с тобой ужасно несправедливо. Мне нет прощения. Я не имел права так поступать.