Пленница моего сердца - Райан Нэн - Страница 4

Несколько лет они вместе учились в школе и играли, как обычно играют мальчишки, но однажды все же настал день – сперва для Клея, потом и для Мэри Эллен, – когда они вдруг с полной ясностью осознали, что принадлежат к противоположным полам.

Клей сделал это открытие неожиданно в один недоброй памяти новогодний вечер, когда он, дрожа от холода, проделал неблизкий путь от дома до Лонгвуда, чтобы поздравить Мэри Эллен, вернувшуюся с зимних каникул, которые она провела с родителями.

Преблы отправились в Южную Каролину, чтобы отметить Рождество с семьей Джулии Пребл, и должны были вернуться в Лонгвуд в первый день нового, 1845 года.

Когда карета подкатила по мостовой к дому, Клей бросился к экипажу.

Мэри Эллен, разумеется, выскочила первой – ее золотистые кудряшки сверкали в неярком зимнем солнце; подбежав к Клею, она, как это бывало тысячу раз прежде, крепко обняла его и чмокнула в смуглую щеку.

– Соскучился по мне, да? – задорно спросила она.

Клей отреагировал как всегда, когда импульсивная Мэри Эллен демонстрировала ему свою горячую привязанность: он состроил кислую мину и демонстративно вытер щеку там, где она его поцеловала.

– Вообще-то нет, – буркнул он. – Слишком был занят.

Однако сердцебиение выдало его ложь.

Мэри счастливо засмеялась и потащила юношу к дому.

– Не надо притворяться, Клей, я знаю, что ты скучал по мне так же сильно, как и я по тебе. Скажи мне, что ты скучал, не то я тебя ущипну.

Клей наконец смилостивился и улыбнулся:

– Ну если только совсем немножко.

В ту ночь, после того как встреча с Мэри Эллен осталась далеко позади, Клей никак не мог уснуть: волнующий эпизод встречи все никак не шел у него из головы. Мэри миллион раз обнимала и целовала его, но до сих пор ни ее поцелуи, ни объятия на него так не действовали. Утро приближалось, а он все никак не мог уснуть, вспоминая прикосновение ее теплых нежных губ и чистый запах золотистых волос.

К пятнадцати годам Клей уже был без памяти влюблен в Мэри, но он никак не решался сказать ей о своем чувстве. Он вообще никому не говорил о своей любви, решив хранить эту тайну до тех пор, пока Мэри не повзрослеет и не поймет, что она тоже его любит, если, конечно, это в самом деле случится.

А если ей не суждено его полюбить – что ж, он будет хранить свою тайну вечно.

За памятной ночью потянулись дни и недели, обернувшиеся для Клея сладкой мукой. Они с Мэри по-прежнему все время проводили вместе, но теперь все выглядело по-другому, по крайней мере для него.

Всякий раз, когда Мэри улыбалась ему, называла его по имени, прикасалась к нему, он чувствовал слабость в коленях и едва удерживался от желания обнять ее дрожащими от страха руками и прижать к своему отчаянно бившемуся сердцу.

Пришло лето, а вместе с летом – новые мучения.

– Пойдем плавать, – позвала Мэри в первый по-настоящему теплый день, когда молодой человек пришел навестить ее в Лонгвуд.

– Нет, не думаю, что нам стоит это делать. – Клей потупился.

– Клейтон Террел Найт, что это с тобой? С чего ты взял, что нам не стоит этого делать? – Мэри не верила своим ушам. – Разве мы с тобой каждый год не ходили плавать, когда погода позволяла?

– Да, но... – Он так и не нашелся что сказать.

– Ну так в чем же дело?

Клей смотрел в ее темные глаза и не мог отвести взгляда.

– Боюсь, ты не поймешь. – Он покачал головой.

– Я что, тупая? Давай объясняй.

Клей нервно засмеялся, он не мог назвать ей истинную причину.

– Послушай, Мэри. Я не хочу плавать, вот и все.

– Ну и оставайся тут, зануда, – в запальчивости выкрикнула она. – А я пойду плавать без тебя.

Клей едва успел удержать ее за руку.

– Ты же знаешь, что тебе не велят купаться одной.

– Да, знаю, – сказала она и обезоруживающе улыбнулась. – Поэтому ты должен пойти со мной. Ну пожалуйста...

Клею ничего другого не оставалось, как сдаться, и они пошли плавать.

Спуск вел к их излюбленному местечку – безлюдной заводи в трех милях от порта Мемфиса, которую они обнаружили пять лет назад. С тех пор считали этот уютный уголок в тени деревьев своим тайным убежищем. И действительно, постороннему не так легко было обнаружить это место, отгороженное скалами как от берега, так и от главного русла реки.

Раскрасневшись от радостного возбуждения, Мэри скинула туфли, как только они подошли к заводи. С чарующей непосредственностью она через голову стянула платье, стащила кружевную нижнюю юбку, оставшись только в лифчике и панталонах.

– Кто последний, тот дурак! – крикнула она и, зажав нос двумя пальцами, с удовольствием нырнула в чистую прохладную воду.

Однако Клей все еще стоял на берегу, переминаясь с ноги на ногу, пока наконец не заставил себя раздеться до белья. Но присоединиться к Мэри он так и не решился, поскольку слишком хорошо знал ее. Если он прыгнет в воду, ей захочется поиграть, и она станет подныривать под него, а потом оседлает, изображая наездницу верхом на коне. Прежде это бывало не раз, но сейчас Клей не был уверен в том, что сможет выдержать такое.

Он медленно опустился на корточки:

– Пожалуй, сегодня я пас...

– Да? Но мне же холодно! – крикнула Мэри Эллен, стуча зубами. – Это ты нарочно меня раздразнил, чтобы заставить прыгнуть в ледяную воду!

Он усмехнулся и промолчал.

– Ну хватит, Клей, я совсем заледенела!

Взяв в руки полотенце, Клей медленно подошел к кромке воды:

– Почему бы тебе не вылезти из воды?

– Да, ты, наверное, прав. – Она подплыла к нему и, протянув руку, позволила вытащить себя на берег. Несмотря на то что солнце стояло в зените и палило нещадно, Мэри вся дрожала, зато Клея, который смотрел на нее во все глаза, внезапно бросило в жар.

Мэри стояла перед ним, в своей ребяческой невинности не осознавая, как очаровательна ее распускающаяся весенняя женственность. Закинув руки за голову, она выжимала воду из длинных золотисто-льняных волос, совершенно не замечая того, что намокшее белье нисколько не скрывает от глаз спутника стройное девичье тело.

Зато Клей не мог этого не замечать.

Смуглое лицо его горело от стыда – как ни старался, он не мог отвести взгляда от тугих сосков, приподнимавших липший к телу намокший батист. Затаив дыхание, он скользнул глазами вниз, туда, где между бледных бедер прорастал золотистый пушок, и задержался взглядом на этом запретном месте лишь на долю секунды, после чего рывком отвернулся и накинул на плечи Мэри Эллен полотенце, словно стараясь защитить ее от жара своего же взгляда.

– Вытри меня. – Она поежилась под теплым полотенцем.

– Сама вытирайся, – пробурчал Клей непривычно грубо и стремительно отошел от нее.

– Да что с тобой сегодня? – Мэри Эллен с недоумением посмотрела ему в спину. – Может, я чем-то тебя обидела?

Клей беспомощно зажмурился, потом сжал руки в кулаки:

– Нет, ничего. Все хорошо, Мэри, только, пожалуйста, одевайся побыстрее, и пойдем отсюда.

Мэри всегда была более нетерпеливой и импульсивной, чем Клей; она почувствовала, что должна непременно все ему рассказать, в тот самый день, когда поняла, что любит его. Правда, случилось это не в самый подходящий момент – в школе на уроке английского.

Мисс Закери, худосочная старая дева в роговых очках и бесформенном платье, преподавала английскую литературу двум классам сразу, и из-за этого, несмотря на то что Мэри Эллен была на класс младше Клея, на этот предмет они ходили вместе.

Стояло хмурое февральское утро, и почти всем ученикам в душном классе очень хотелось спать. Мисс Закери вызывала их по одному, заставляя по выбору либо читать короткие сочинения о любимых писателях, либо декламировать любимые стихи. Сидя на задней парте, Мэри радовалась тому, что ее очередь придет не скоро.

Сквозь дремоту она услышала, как мисс Закери вызвала Клея, и подперла кулаком подбородок. Ее веки сами опустились...

В полусне она слышала знакомый голос Клея, который читал свое любимое стихотворение – сонет о море. Ритм стихотворения завораживал, и даже самые шаловливые ученики затихли, слушая его. В классе воцарилась полная тишина – звучал лишь четкий голос Клея Найта.