Смерть в театре (сборник) - Пентикост Хью - Страница 35

Несмотря на приказание доктора Холмса, никто оттуда не ушел. Казалось, все были зачарованы работой доктора и тихими стонами Ксавье. Доктор Холмс разрезал пиджак адвоката острым ножом инспектора. Сняв пиджак, а затем сорочку и нижнюю рубашку, он оголил спину Ксавье с пулевой раной под лопаткой.

Эллери, пристально наблюдавший за лицом Ксавье, увидел, как его левая щека дернулась. На губах показалась кровавая пена, глаза слегка открылись.

Доктор Холмс открыл сумку, миссис Уири принесла огромный кувшин горячей воды. Энн Форрест взяла его из дрожащих рук старушки и поставила на пол около стоявшего на коленях доктора. Он оторвал большой кусок стерильной ваты и намочил ее водой.

Вдруг глаза Ксавье полностью открылись, и он окинул комнату бессознательным взглядом. Дважды он беззвучно пошевелил губами и, наконец, они услышали его шепот: «Я не убивал. Я не убивал. Я не убивал» — опять и опять, как будто он заучивал урок в школе.

Инспектор вздрогнул, наклонился к доктору Холмсу и спросил шепотом:

— Состояние тяжелое?

— Довольно тяжелое,— коротко ответил Холмс.— Кажется, попало в правое легкое.— Он быстрыми, но осторожными движениями промывал рану, вытирая кровь. Остро запахло дезинфицирующими средствами.

— Можно... разговаривать с ним?

— В обычных условиях я бы сказал вам «нет». Ему нужен только покой. Но в данном случае...— Англичанин, не прекращая своей работы, пожал плечами.

Инспектор быстро подошел к изголовью дивана, на котором лежал Ксавье, и встал около него на колени.

— Я не убивал. Я не убивал,— с утомительной настойчивостью повторял адвокат.

— Ксавье,— строго спросил инспектор.— Вы слышите меня?

Бормотание прекратилось, и голова слегка дернулась. Глаза Ксавье остановились на лице инспектора, в них появилось сознание и выражение боли. Он прошептал:

— Зачем вы стреляли в меня, инспектор? Я не убивал. Я не убивал.

— А почему вы убежали?

— Просто потерял голову. Я думал... Я так испугался. Это глупо... Я не убивал. Я не убивал.

Эллери судорожно сжал руки в кулаки. Он наклонился к Ксавье и отчетливо произнес:

— Вы в очень тяжелом состоянии, Ксавье. Зачем лгать теперь? Мы знаем, что это сделали вы. Вы единственный левша в этом доме, только вы могли таким образом разорвать шестерку пик.

Губы Ксавье задрожали.

— Я говорю вам, я не убивал.

— Но это вы разорвали пополам шестерку пик и вложили в руку умершего брата половинку для того, чтобы оклеветать невестку?

— Да...— прошептал Ксавье,— это правда. Это сделал я. Я оклеветал ее. Я хотел... но...

Миссис Ксавье медленно поднялась. В ее глазах застыл ужас. Она прижала руку ко рту и долго, пристально смотрела на деверя, будто видела его впервые.

Доктор Холмс быстро работал с помощью мисс Форрест, но промытая рана продолжала кровоточить.

Глаза Эллери сузились, губы подрагивали, на лице появилось странное выражение:

— Но тогда...— начал он медленно.

— Вы не понимаете,— задыхался Ксавье,— я не мог спать в ту ночь. Я метался из стороны в сторону. Потом решил взять книгу внизу, в библиотеке. О, что это такое? Эта дикая боль в спине?

— Продолжайте, Ксавье, продолжайте...

— Я... надел халат и спустился вниз...

—  В котором часу это было? — спросил инспектор.

— Два тридцать... когда я шел в библиотеку, то увидел, что в кабинете горит свет. Дверь была закрыта, но неплотно... Я вошел и увидел Джона... холодный, застывший, мертвый... И я... решил оклеветать ее, я оклеветал ее...

— Почему?

Он начал метаться.

— Но я не убивал, я не убивал Джона. Он уже был убит, когда я вошел туда, уверяю вас, он, мертвый, сидел за столом, застывший, как камень...

Рана уже была перевязана, и доктор Холмс собирался сделать подкожное впрыскивание.

— Вы лжете! — дребезжащим голосом сказал инспектор.

— Клянусь Богом, я говорю правду. Он уже был убит... когда я вошел к нему... я не убивал его.— Он слегка приподнял голову.— Но... я теперь знаю... кто это сделал... Я знаю, кто... сделал это...

— Знаете? — прорычал инспектор.— Откуда вы знаете? Кто это? Говорите немедленно.

В комнате воцарилось глубокое молчание. Как будто все перестали дышать, казалось, время тоже остановилось.

Марк Ксавье предпринимал отчаянные, нечеловеческие усилия. На него больно было смотреть. Левой рукой он старался помочь себе встать. Глаза, ставшие еще более красными, почти остановились.

Доктор Холмс сделал ему укол.

— Я...— Это все, что он смог произнести. Бледное лицо приняло землистый оттенок, на губах показалась кровавая пена, и он вновь потерял сознание.

Все снова начали дышать и двигаться. Инспектор поднялся на ноги, вытер влажные щеки носовым платком.

— Умер? — спросил Эллери, облизывая губы.

— Нет,— доктор Холмс тоже поднялся, печально смотря на распростертую фигуру Ксавье.— Потерял сознание. Я ввел ему морфий. Дозу совершенно достаточную, чтобы он отдохнул и успокоился.

— Как его состояние? — спросил инспектор.

— Очень опасное. Но, должен сказать, шанс у него есть. Все зависит от организма. Пуля попала в правое легкое...

— И вы не извлекли ее? — с ужасом спросил Эллери.

— Извлек? — приподнял бровь доктор.— Мой дорогой, это почти наверняка повлечет за собой фатальный исход. Как я сказал, все зависит от организма. По правде говоря, организм у него не очень крепкий, хотя он никогда не обращался ко мне за медицинской помощью. Он был склонен к обжорству, а следовательно, и к ожирению, имел нездоровый вид. Но...— Он пожал плечами и повернулся к мисс Форрест. Его лицо смягчилось.— Благодарю вас... Энн. Вы мне очень помогли... А теперь, господа мужчины, помогите мне отнести его наверх, только очень осторожно, а то можно вызвать внутреннее кровоизлияние.

Четверо мужчин — Смит продолжал сидеть в углу — подняли безжизненное тело и отнесли его наверх в спальню, выходящую окнами на автомобильную дорожку. Остальные, столпившись, последовали за ними. Казалось, никто не хотел оставаться в одиночестве. Миссис Ксавье все еще не покидало выражение изумления и ужаса.

Мужчины раздели Ксавье и осторожно положили в постель. Ксавье хрипло дышал, его лицо больше не дергалось, глаза были плотно закрыты.

Потом инспектор открыл дверь.

— Войдите все, но не шумите. Я хочу кое-что сказать, и надо, чтобы вы все это слышали.

Все послушно вошли в спальню, устремив любопытные взгляды на спокойную фигуру под простынями. Настольная лампочка, стоявшая на тумбочке около кровати, бросала тусклый свет на левую щеку и левый бок Ксавье.

— Кажется,— сказал инспектор спокойно,— мы опять вытянули пустой номер. Но я не могу уверенно сказать, лгал ли нам Марк Ксавье или нет. Мне приходилось видеть людей, которые продолжали лгать за три минуты до смерти. Нет никакой гарантии в том, что даже если человек знает, что он умирает, он обязательно будет говорить правду. В то же время было что-то... довольно убедительное в том, что он сказал. Если он действительно только оклеветал миссис Ксавье, а сам не убивал брата, значит, убийца кто-то другой и он находится в этом доме. И я предупреждаю вас,— его глаза зловеще сверкнули,— что в' следующий раз ошибки не будет.

Все продолжали молчать.

Эллери спросил:

— Доктор, как вы думаете, он еще придет в сознание?

— Возможно,— пробормотал доктор Холмс,— когда кончится действие морфия, он, может быть, снова придет в сознание.— Он пожал плечами.— А может быть, и нет. Можно ожидать всего, в том числе и смерти. Возможно, через несколько часов у него начнется кровотечение, возможно, произойдет заражение, хотя мы очень тщательно промывали рану. Все может случиться.

— Приятные новости,— пробормотал Эллери.— Значит, если всего этого не произойдет, он может и выжить? Так? Но меня интересует только одно: придет ли он снова в сознание? А когда придет...— Он окинул присутствующих многозначительным взглядом.

— Тогда он скажет,— закричали близнецы. Затем, испугавшись собственного голоса, они спрятались за спину матери.