От ненависти до любви - Райан Нэн - Страница 14

Часом позже Марти уже сходила по ступенькам, напоминая сияющего ангела, спускающегося с небес на землю. На ней было модное бальное платье из мерцающего белого шелка. Короткие рукава оставляли обнаженными ее изящные руки, плотно пригнанный корсаж тянулся до глубокой впадинки на плоском животе. Всякий мог любоваться плечами, словно выточенными из слоновой кости, и высокой грудью Марти. Узкоприталенное платье облегало округлые бедра до колен, а ниже эффектно расширялось, позволяя девушке свободно двигаться и танцевать.

Золотистые волосы Марти, стянутые на затылке, были украшены золотом и жемчугом. Надушенные локоны ниспадали на обнаженную спину. В миниатюрных ушах девушки блестели жемчужные серьги, жемчужная нить обвивала ее обнаженную шею. Белые атласные перчатки обтягивали руки, а изящные бальные башмачки выглядывали из-под шуршащей белоснежной юбки. В руке Марти держала благоухающую белую гардению.

Спустившись с лестницы и даже не бросив взгляд в высокое зеркало холла, она величаво вошла в гостиную, где ее поджидали отец и чета Эмерсонов, и подождала, когда все три пары глаз остановятся на ней. Затем Марти улыбнулась и, вытянув руки, повернулась кругом.

Эффект превзошел все ожидания. Хотя все они считали Марти потрясающей красавицей, на этот раз у них' просто захватило дух. Она никогда еще не выглядела прелестнее, изящнее, невиннее. Бетти Джейн Эмерсон прижала руки к груди и глубоко вздохнула. Полковник Дольф Эмерсон вскочил со стула, подошел к Марти и взял ее за руку.

— Дитя мое, вы поистине чудесное видение!

Отец тоже поднялся. Его зеленые глаза остановились на прелестной дочери, грудь защемило от гордости и страха.

Боже, как она поразительно хороша и чертовски наивна в своем кокетстве. Может ли он быть спокоен за столь ослепительное создание? Есть ли уверенность в том, что даже майор Бертон, воспользовавшись своим положением, не обманет это восхитительное дигя? Охранит ли ее всемогущий Бог?

— Папа, ты так странно смотришь на меня, — заметила Марти.

— Да, — улыбнулся генерал. — И так будут смотреть на тебя все мужчины этим вечером. Ты на редкость хороша сегодня, мой ангел.

Марти подошла к отцу, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ты и раньше говорил мне это, папа.

Не успел генерал ответить, как она уже поспешила к парчовой софе, где расположилась Бетти Джейн Эмерсон, и присела рядом с ней.

— Мне так хотелось бы, чтобы вы, полковник и папа отправились со мной на званый вечер!

Бетти Джейн улыбнулась:

— Мне тоже, дорогая, но Регина Дарлингтон пригласила только молодежь. Она сочла, что так будет лучше для вас. Думаю, это вполне разумно. Вам, молодым, будет приятно провести хоть один вечер без старших.

— А я полагаю, что… — Марти прервал громкий стук дверного молотка.

— Это ваш поклонник. — И полковник Эмерсон пошел открыть дверь.

Майор Бертон, в синем мундире, чисто выбритый и с тщательно расчесанной светлой шевелюрой, расплылся в широкой улыбке, переступив порог дома. Он выглядел по-юношески привлекательно и держался очень застенчиво. Увидев Марти, майор онемел. Обменявшись рукопожатием с генералом Киддом и галантно поклонившись Бетти Джейн Эмерсон, он уставился на Марти, грациозно поднявшуюся с софы.

— Привет, Ларри. Как приятно видеть вас этим вечером.

Майор Лоренс Бертон лишь кивнул и натужно улыбнулся. Его охватила благодарность к полковнику Эмерсону, когда тот хлопнул его по спине и сказал:

— Сынок, тебе непременно нужно выпить. Небольшой стакан бурбона действительно был сейчас необходим майору. Вскоре, вовлеченный в беседу, он слегка успокоился и уже страстно желал пуститься в путь с Марти к подножию Скалистых гор.

Через полчаса, пожелав всем спокойной ночи, молодые люди направились к двери. Генерал внимательно наблюдал, как, остановившись в фойе, Лоренс накинул на обнаженные плечи Марти изысканную кружевную шаль.

Генерал озабоченно подошел к ним.

— Дитя мое. — Он обнял дочь и прижал ее к груди.

— Папа, — удивилась она. — Что случилось? Генерал погладил дочь по спине.

— Ничего, любимая. Просто хотел еще разок обнять свою крошку.

Положив ладони на плечи отца, Марти нежно улыбнулась ему.

Попрощавшись с молодыми людьми и проводив взглядом экипаж, генерал приказал двум кавалеристам:

— Не спускайте с нее глаз этим вечером.

Потом генерал Кидд вернулся на веранду и, стоя один в сгущающихся сумерках, размышлял, надолго ли его прелестная дочь останется в безопасности и сохранит невинность.

Ощутив щемящую боль в сердце, генерал направился в дом, но внезапно появившийся курьер окликнул его.

Бригадному генералу Уильяму Дж. Кидду надлежало прибыть в Вашингтон на первом же поезде, отправляющемся из Денвера.

Бальный зал Дарлингтонов был одним из самых огромных в штате, и Регина очень гордилась этим. Полдюжины высоких французских дверей выходили на длинную и широкую каменную галерею, откуда открывался вид на сады, разбитые за домом, и отлично ухоженные лужайки, простирающиеся вплоть до подножия горы, заросшей исполинскими пихтами и кедрами.

Особняк Дарлингтонов занимал самую высокую заселенную точку предгорий западного Денвера. Глядя отсюда на простирающийся далеко внизу город, обитатели дома наслаждались полным уединением.

В бальном зале царила совсем иная атмосфера. Гости чувствовали себя здесь так, как будто действительно находились высоко в горах, и не одна элегантная леди, выйдя на каменную веранду, вскрикивала от удовольствия при виде молодого оленя, проносящегося по дворику, заросшему пышной растительностью.

Из леса доносился жалобный вой койотов, а рысь пре следовала испуганную антилопу прямо на глазах хозяев дома и гостей. Не раз полковник Томас Дарлингтон, куря сигару поздним вечером на каменном крыльце, видел, как светятся глаза пантеры, хотя никогда не делился своими наблюдениями ни с женой, ни с гостями. Он лишь предупредил, чтобы гуляющие парочки не отходили ночью слишком далеко от хорошо освещенного особняка.

Без четверти девять Регина Дарлингтон, облаченная в бледно-лиловый фай, спустилась по витой мраморной лестнице. Бриллианты сверкали на ее шее и запястьях, переливались в изящных ушах. Новое парижское платье отмечалось вызывающей смелостью, ибо едва прикрывало ее полную грудь, приподнятую выше обычного тугим неудобным корсетом. Но что только не стерпишь ради красоты! Длинная бледно-лиловая юбка плотно облегала фигуру до колен, где фай сменялся пышным шифоном.