Первопроходцы ада - Недозор Игорь Владимирович - Страница 5

«Беретта» брякнулась о доски пола.

Антон было дернулся к заходящейся в плаче девушке, но растерянно замер – уж что-что, а укрощать женские истерики он решительно не умел, – умоляюще посмотрел на сталкера, мол, помоги!

Но тот уже и сам выбрал среди бутылок полупустой сосуд с виски и быстро влил в рот Кире с полстакана из горлышка. Та закашлялась, отплевываясь, но кое-как пришла в себя, продолжая, впрочем, изредка всхлипывать. Сталкер дал ей запить огненную влагу водой из трофейной фляжки.

– Так, друзья, – вынес вердикт Дракон. – Вижу, нам всем надо отдохнуть, отлежаться и прийти в себя. Поэтому как самый умный тут приказываю – на боковую. Тем более, ночь уже, можно сказать, настала. Я пока подежурю. Впрочем, особо бояться нечего – там у нас лежат три свежих трупа, и найтвульфы если и припожалуют, то в первую очередь станут кушать их…

– Кто? – переспросил Арсеньев.

– Найтвульфы – это такие мелкие падальщики, – терпеливо пояснил сталкер. – Бывшие собаки, по крайней мере у них логово в бывшем Главном питомнике служебного собаководства Таможенного комитета. Крупные мутанты их не трогают, потому как шавки эти вонючие и злые. Опять же если чего тревогу поднимут… Ну, давайте спать, – и он погасил свет в землянке.

Кира растянулась на лежбище, принадлежавшем кому-то из бандитов, и тут же забылась, тонко посапывая.

А вот пристроившийся у стены Антон почему-то не мог уснуть. Адреналиновый отходняк пережитой опасности не давал нырнуть в сладостный сон.

Воспоминания лезли в голову, все еще чуть побаливающую после удара Летехи.

Пусть пройдет еще пять, десять, пятнадцать лет, а забыть то, что видел в эти дни, он не сможет. И по ночам будут сниться до самого конца жизни, какой бы долгой она ни оказалась.

Да уж, забудешь тут! Он ведь присутствовал при рождении Новой Зоны, можно сказать, лично наблюдал.

…В тот день Антон как раз направлялся в Москву по работе. Небольшой автобус со служебными номерами, в котором сидел он и его товарищи из Калужского филиала ЦАЯ, уже подъезжал к Тушино.

Водитель, вечно угрюмый Иван Наливайко, родившийся в Чернобыле за год до той, самой первой аварии, насвистывал что-то заунывное, кажется, свою любимую «Червону калину».

Их филиальский главсисадмин Игорь Михайлов играл на телефоне в преферанс – он был заядлый картежник и даже выступал на турнирах, а в Москву ехал за новыми спецпрограммами. Марина Серова, юное дарование из Тринадцатой лаборатории, не отрывалась от планшета, ведя бесконечную любовную переписку. Собственно, она и поехала с ними не по служебным надобностям, а потому что в ночном клубе «16 тонн» у нее было назначено свидание с очередным кавалером.

Физик Леонид Николаевич Палочкин, приятель и старый знакомый Антона по экспедициям, вез новые приборы, собранные в мастерских филиала, испытывать и калибровать на стенде Центра (эх, какой был стенд!).

Ну а он, старший научный сотрудник Арсеньев, сопровождал очередную коллекцию препаратов разной живности из трех Зон в хранилище ЦАЯ.

– Хватит свистеть, – бросила, не отрываясь от планшета, Марина Серова. – Включил бы радио какое, музыку, что ли, или новости. Да гнал бы побыстрее.

– Точно! – воскликнул Иван. – Щас же чемпионат по футболу, наши с немцами играют!

Но он был разочарован – радио не работало. Причем не просто сломалось, а выдавало в салон непонятный шум и треск.

– Как будто в грозу попали? А может, сдохла шарманка? – озабоченно пробормотал Иван, щелкая тумблерами.

Однако магнитола была вполне исправна – проигрыватель бодро заголосил какой-то шансон про «маруху, ждущую с кичи». Но новое переключение опять не дало ничего, кроме странной дроби сигналов и шумов.

Антон лишь досадливо хмыкнул, а вот Леонид почему-то помрачнел.

– Черт, странные помехи какие-то, – пробормотал он. – Это похоже на…

Но тут Иван резко дал по тормозам. Их остановили уже при повороте на Москву, как раз напротив АЗС с мерцающей в сумерках надписью «Лукойл».

Остановили, надо сказать, не на стационарном посту и не ГИБДД.

С нарастающей тревогой Антон рассматривал заслон – немолодой пузатый полковник, два курсанта с шевронами Красногорского университета МВД и молодой солдат с погонами рядового внутренних войск. У всех автоматы, даже у полковника, хотя тот явно забыл, когда последний раз стрелял.

Что еще более обеспокоило Арсеньева – гаишники тоже были рядом. Они как раз проверяли документы у водителя фуры со столичными номерами.

С полковником заговорил их водитель. Из-за стекла и шума идущих из Москвы машин («Что-то много их для понедельника!») ответов офицера не было слышно. Но все же то, что что-то не так, биолог понял по хмурому, напряженному лицу полицейского, вспотевшему лицу кабинетного сотрудника, выгнанного «в поле», и по вытянувшейся физиономии Наливайко да по его недоуменному взгляду, брошенному в сторону Москвы.

Раздраженная донельзя Марина выбралась через открытую дверь и вступила в перепалку с подоспевшим капитаном ВВ, тоже не похожим на оперативника и строевика. Скорее, интендант или еще какая канцелярская крыса. И автомат, который он сжимал обеими руками, ему явно не подходил.

Антон начал откровенно нервничать. Что бы там ни произошло, но это явно не стандартный блокпост и даже не обычная внеплановая проверка. Явно сюда кинули всех, кого удалось собрать. Первых попавшихся. В лесу, похоже, издохло что-то крупное…

Но вроде ни митингов оппозиции, ни проправительственных шествий на эти дни не было запланировано? (Арсеньев политикой не интересовался, имея на этот счет твердое убеждение, что от него все равно ничего не зависит.)

Или наши проиграли чемпионат, и фанаты от огорчения учинили погром, как в далеком уже 2002-м, когда начисто разнесли несколько улиц в центре столицы?

Пока закипающая Марина переругивалась с жалко оправдывающимся капитаном (у девицы могло сорваться «самое важное» в ее жизни свидание), Антон нервно вертел головой. До него долетало: «Приказ… Никаких исключений… Особая ситуация…»

– Антох, – послышалось у него за спиной. – Антох, глянь сюда!

Он еще отметил, как непривычно дрожит голос вечно спокойного весельчака Палочкина.

– Ты глянь и скажи, что видишь?

Арсеньев заглянул через плечо приятелю – тот держал на коленях перемигивающийся диодными лампами прибор – какую-то самоделку в кожухе от стандартной инфракрасной видеокамеры.

– Ты это тоже видишь? Ну, то, что детектор заработал?

– Ну, вижу! – не понял Антон. – И чего такого?

– Синяя и красная лампочки вместе?

– Точно, а чего?

– У-уф! – добродушно рассмеялся Леонид. – Слава Богу! Я думал, это я сошел с ума, а это, оказывается, всего лишь мир сбрендил! Детектор нестандартных аномалий у МКАДа аномалию нашел! Нестандартную! Ничего не понимаю!

И тут пресловутый детектор, истошно заверещав зуммером, вспыхнул разноцветьем всей панели, чтобы через секунду погаснуть.

Зато снаружи в салон пролилось непонятное сияние нежно-пурпурного с просинью оттенка.

Обернувшись на свет, оба замерли в ужасе. Над АЗС расцветал призрачный цветок наподобие актинии или морского анемона – вдвое выше бензоколонки, от которой, что-то крича, бежали двое в комбинезонах заправщиков.

Антон мельком подумал, что бежали парни напрасно.

Ибо тут возникла действительно редчайшая и нестандартная аномалия – «бензинна». Дрянь, заводившаяся в Зоне лишь там, где есть запасы углеводородного горючего, – будь то старое пустое хранилище мазута с остатками на дне, ржавая бочка солярки на забытом складе или бензобак брошенной бронемашины.

Ученые толком не могли ее изучить из-за уникальности, но эффект был очень хорошо описан уцелевшими после встреч с нею очевидцами. Сперва неведомое поле порождало из имеющихся нефтепродуктов воздушно-коллоидную смесь, а затем электроразряды ее поджигали.

Но в Зонах обычно взрывалось от силы несколько литров, а тут к услугам непонятно как оказавшейся аномалии здоровенная АЗС. Так что рванет не хуже какого-нибудь «Косильщика маргариток» – жуткой американской бомбы BLU-82, после которой в радиусе трехсот метров ничего живого не остается.