Игры Черта (СИ) - Никитина Елена Викторовна - Страница 32

Он что-то задумал. Непременно ужасное и зловещее.

— Тебя угнетает неизвестность. Ты же так стремишься к свободе и независимости.

— Тем не менее, зеркальное отражение зависит от меня, но никак не наоборот. Если я улыбнусь, оно отразит мою улыбку, если мне взгрустнется, отражение тоже будет грустным.

— И все же одно останется неизменным — в зеркале всегда ты увидишь себя.

— Зеркало — символ неопределенности. Так можно ли полагаться на него? Хочешь, я перебью все твои зеркала?

— Зеркала — это только отражение реальности. Ты перебьешь эти, и тут же их сменят другие, и вновь они станут отражать лишь то, что существует.

И в доказательство своих слов, Черт подходит к зеркалу и легонько стучит по его поверхности кулаком. Зеркало дребезжит и рассыпается. Я только слышу хруст надтреснутой поверхности, и в этом пронзительном звуке вижу конец своих надежд, начало разрушения того, в чем я была твердо уверена.

Мне становится тесно, словно я нахожусь в клетке и чувствую себя маленькой птичкой, обязанной сидеть на жердочке и повторять заученные фразы. И это не стены давят на меня, а условности, обреченность, отсутствие выбора. Возможно «судьба» — это и есть клетка, но я всегда верила, что сидеть в ней или нет — должен решать сам человек, а в этот момент почему-то сомневаюсь. А вдруг я не права? Вдруг Аля права, и каждому человеку отведен один, единственно верный путь? Что за процесс я запустила своей строптивостью? И смогу ли найти верный ответ хотя бы на один вопрос?

Мерцающий калейдоскоп осколков, сорвавшийся с зеркала, словно подхваченный невидимой силой, взмыл ввысь и с мелодичным звоном закружил вокруг меня.

— И это не изменит ровным счетом ничего. — Черт громко цокнул языком.

— К чему столько патетики?!

Он ненадолго замолкает.

— Скажи, ты до сих пор уверена, что сумеешь обмануть меня и Судьбу? Веришь, что совершишь благо, если оставишь Катю в живых?

Я чувствовала себя полной дурой, ничего не понимающей из туманных намеков Черта, но на вопрос упрямо кивнула:

— Да.

Сердце бьется быстро и тяжело. Независимо от того, что ждет меня, любой финал, как бы ужасен он не был для других, предназначен именно мне. Как награда за упрямство и неуместный героизм.

— Никто просто так не попадает на Арену. Для этого нужен мощный стимул — ненависть, жажда убийства, откровенная злоба. Ты шла на поводу чувств, и они привели тебя ко мне.

Нет ничего привлекательней для нечисти, чем низменные чувства человека. А именно такими и были мои чувства, когда темной августовской ночью, я попыталась найти квартиру.

— Знаешь почему, когда ты спасешь Катю, то не сможешь быть со Стасом?

— Нет, не знаю.

— Это комната твоего мужа. Ты вытащишь Катю, но он погибнет.

И с этих слов начинается мое падение. Я падаю в пропасть, со свистом рассекая воздух. Стремительно несусь на самое дно. И чем ниже опускаюсь, тем четче понимаю, — я не вижу выхода.

Не вижу ничего.

Меня окружают: тьма, страх и безысходность.

Черт, как невидимый шторм, блуждает вокруг меня, и с каждым его едва уловимым движением я понимаю: для меня есть одно будущее, если я не хочу видеть смерть человека по своей вине. И в этом будущем нет меня. И он это знает.

— И это последствие твоего выбора, — снисходительно пояснил он, указывая на пустое зеркало.

Мой язык словно примерзает к небу, я совершенно точно не могу произнести ни слова, и поражаюсь когда слышу свой уверенный голос:

— Только это?

В ответ на мой вопрос, словно из невидимых складок воздуха выныривают новые зеркала. Сколько их, затрудняюсь сказать, пять-десять, двадцать.

Со звериным, чудовищным рыком Черт выныривает из Мрака и бросается к зеркалам. Я непонимающе смотрю на его спину. Он всегда держался в тени, неужели ответ на мой вопрос был для него непредсказуем?

Смущенная, огорошенная видом его мощной высокой фигуры, смотрю на широкие плечи, обнаженную спину.

— Вон! — не оборачиваясь, грозно приказывает Черт. Голос становится страшным, излучает сверхъестественную силу. Я молча смотрю на него, понимая что он обезумел, и это безумие только усилило его власть. Каждое его движение вызывает волнение Мрака, клубящегося вокруг хозяина — он извивается, дрожит, в ожидании приказа.

— Пошла вон!

Струи Мрака тянутся ко мне, подхватывают и бесцеремонно кружат в воздухе, уносят вдаль. Прочь от разъяренного Черта.

Часть вторая

«Искажение Судеб»

Глава двенадцатая

Если после прошлого пребывания в Мире Нави я плавилась от страха, то теперь он меня растворил, расщепил без остатка. Жизнь воплотилась в самый страшный кошмар.

«Как бы ты себя не обманула, девочка. Обмануть Черта невозможно».

Помню, как лежала в постели, натянув до подбородка махровое покрывало, и пришла в себя от дичайшего крика. Конвульсивно сжимая влажное от собственного пота покрывало, я орала, сотрясаясь в лихорадке.

— Девочка…

Голос Евдокии Александровны звучал далеко, в другой реальности. Моя реальность сомкнула стальные прутья, захлопнула дверцу клетки, где на жердочке сидел обезумевший от горя попугай.

Что было дальше, помню смутно. От собственного крика закладывало уши. Голова немного прояснилась, когда в ноздри ударил тошнотворный запах нашатыря. Я согнулась в приступе кашля, да таком сильном, что едва не выплюнула легкие.

Кашель перешел в громкие рыдания. В руках каким-то образом оказалась металлическая кружка, во рту две таблетки.

— Пей.

Я замотала головой, выплевывая таблетки на кровать.

— Пей, тебе нужно успокоиться, — старушка подобрала таблетки с постели и настойчиво протянула мне, но я не хотела успокаиваться! Я хотела сойти с ума! Забиться в самый темный угол своего сознания, спрятаться за криками и истерикой, утонуть в густой темноте, забыться. Потому что как только эти таблетки начнут действовать, мне придется возвратиться в тот маленький мир, где уже нет места Кате и Стасу. Где настойчиво приближается новый день.

— Пей, девочка, нет такой проблемы, которую невозможно решить. Или принять.

Принять?! Запрокинув голову, я завыла. Как можно принять этот выбор? Если я спасу одну жизнь, то угроблю другую. И мой продуманный план, в правильности которого еще вчера я не сомневалась, теперь представляет собой лопату, которой я собственноручно выкапываю Стасу могилу.

— Дьявол сломил тебя.

Оторвав взгляд от потолка, я посмотрела на Евдокию Николаевну и замерла. Она понимающе кивнула, продолжая держать перед моим лицом раскрытую ладонь с двумя крошечными таблетками.

— Почему… ваш Иегова… наказывает нас?

— Бог не наказывает, человека наказывает жизнь. Бог не просто создал наше тело и дух. Он заложил в нас ум и эмоции, вложил свободу воли. Мы не бездумные роботы, мы свободно мыслим, что-то понимаем, делаем свой выбор. «Где Дух Господень, там свобода!». Никакой человек не сможет смириться, если его жизнью управляют. Именно поэтому Бог наделил нас этим даром. Но трудно представить себе мир, где нет законов. Ты переходишь улицу на зеленый свет, в то время как машины должны пропустить тебя. А как переходить дорогу, если нет правил дорожного движения? Иегова создал законы праведности. Идти вопреки его воле все равно, что прыгать с крыши, сопротивляясь земному притяжению. Но человек может сделать выбор — жить по этим законам или нет. Так ли несправедливо Иегова налагает ограничения моральные и нравственные? Каждый человек должен понять, что законы, прежде всего, направлены во благо человека. Ты ступила на опасный путь. Но никогда не поздно раскаяться в содеянном.

Я хохотнула. Громко, с явными истерическими нотками.

— Раскаяться?! Да что я сделала? Захотела мужа вернуть в семью? Это грех?

— Пожелать смерти человеку, возненавидеть его это грех. Ты нарушила заповедь. В Нагорной проповеди Иисус сказал: «Если вы любите только тех, кто любит вас, какая вам награда?».