Костер на снегу - Райан Нэн - Страница 1

Пустынный ландшафт дрожал и зыбился в дымке палящего августовского зноя. На добрую половину суток отставая от расписания, дилижанс компании “Уэллс-Фарго-Оверленд” катился по выжженным землям территории Нью-Мексико к крохотной станции под названием “Испанская вдова”.

Углядев впереди беленое глинобитное сооружение, потный кучер оживился, его дубленое лицо осветила широкая улыбка. Он облизнул растрескавшиеся губы при мысли о холодной воде и горячей пище, почти ощущая вкус рассыпчатого глазированного печенья. Благодаря несравненной стряпне хозяйки и компанейскому нраву хозяина “Испанская вдова” прославилась до самого Колорадо. Ее называли не иначе как жемчужиной этого изнурительного маршрута.

Добродушная мексиканская пара хозяйничала здесь чуть больше года, однако при виде белого зданьица станции любой путник спешил подстегнуть лошадь. Добряк Карлос коротал дни у крохотного окошка с видавшей виды подзорной трубой. Поводя ею из стороны в сторону, он высматривал на дороге облако пыли — знак того, что дилижанс на подходе. В эту минуту он, должно быть, как раз кричал своей толстушке жене: “Слава тебе Господи, едут! Мария, скорее сажай печенье в печь!”

Улыбка кучера стала еще шире.

Внутри дилижанса было немногим более комфортабельно, чем на козлах. В душной тесноте замкнутого пространства Натали Валланс заправила за ухо непослушный золотистый локон, потерла глаза и несколько раз передернула плечами. Когда же, наконец, можно будет размять затекшие ноги?

Другой пассажир — плотный коротышка — похрапывал на сиденье напротив. Натали позавидовала такому пренебрежению к неудобствам. Ей самой удалось забыться сном лишь ненадолго, сразу после выезда из Санта-Фе. О настоящем отдыхе не стоило и мечтать до тех пор, пока она не доберется до Клаудкасла, до своего ранчо, а это еще несколько дней пути.

Подавив вздох, Натали постаралась улыбнуться. Путешествие выдалось нелегким, но оно того стоило. Разве она не наслаждалась каждым днем в Санта-Фе рядом со своей названной сестрой? Долгое ленивое лето незаметно просочилось сквозь пальцы, промелькнуло чудесным сном именно потому, что они с Метакой снова были вместе. Индианка казалась вполне счастливой, как и ее муж Джейк, дружелюбный и работящий ковбой. Они уже успели обзавестись парой смуглых непоседливых ребятишек.

Натали хорошо помнила тот день, когда Джейк Томсон объявился в Клаудкасле. Было это в октябре 1867 года. В то холодное и ветреное утро они с Метакой вышли из лавки и увидели, как он — высокий, белокурый и широкоплечий — спешивается у дверей. При виде хорошенькой смуглянки глаза ковбоя загорелись, и Натали поняла, что он задержится в Клаудкасле дольше, чем предполагал.

Так и вышло. Джейк не уехал, пока не уговорил Метаку выйти за него замуж и перебраться в Санта-Фе. Натали помнила и то, как стояла на пронизывающем ветру, кутаясь в теплую Накидку, как махала вслед дилижансу, увозившему дочь старого вождя. Судя по сияющему лицу ее молодого супруга, Метака ехала навстречу счастью. Друзья и близкие выкрикивали пожелания, женщины бросали пригоршни риса, мужчины стреляли в воздух, и звук стрельбы далеко разносился в чистом, холодном, бодрящем воздухе Колорадо. Все это так живо в памяти, что выстрелы и сейчас звучат в ушах.

Да ведь они и впрямь звучат!

Натали выпрямилась, напряженно прислушиваясь, потом раздвинула пыльные занавески и выглянула в окошко. Опасливо отодвинулась. И, как оказалось, вовремя — пуля со свистом впилась в грудь пассажира напротив. Бедняга даже не проснулся, просто сполз по сиденью и рухнул на пол, пятная его кровью.

К ужасу Натали, где-то совсем рядом раздалось леденящее кровь улюлюканье атакующих индейцев. Ко всему привычный, кучер ожег кнутом спины усталых лошадей, пустив их в галоп. Когда дилижанс рванулся вперед, Натали, сидевшую против хода, бросило на пол, прямо на мертвое тело. Некуда было даже отодвинуться, и она прижалась к основанию скамьи, дыша пылью и молясь, чтобы все обошлось.

* * *

Помощник шерифа с улыбкой протянул опустевшую кружку. Наполняя ее, Мария Санчес охотно улыбнулась в ответ. Улыбка ее померкла, стоило ей повернуться к тому, с кем представитель закона был скован наручниками. Человек этот был загорелым, обросшим и нечесаным — настоящий головорез. Страшно подумать, на что способен такой тип, окажись он на свободе!

Заметив, что кружка его так же пуста, как и тарелка, Мария неохотно подошла к нему с кофейником. Руки у нее дрожали от страха. Бородач не подал виду, что замечает это. Он что-то буркнул в знак благодарности и поднес кружку к губам свободной левой рукой.

Вспомнив про десерт, Мария заторопилась к плите. Она как раз снимала с противня печенье, когда раздался первый выстрел. Решив, что это как-то связано с бородатым пленником, Мария поначалу окаменела в испуге, потом схватила кухонный нож и круто повернулась. Однако наручники оставались на месте, и головорез смирно сидел на скамье.

Зато помощник шерифа тянул шею и таращил глаза в сторону окошек. Вдруг он вскочил, вынудив пленника подняться.

— Иисусе!

В считанные секунды мирный летний вечер превратился в настоящий бедлам: воинственные крики индейцев, топот и фырканье лошадей, истошные вопли перепуганной Марии и выстрелы, выстрелы без конца.

Садясь за обед, помощник шерифа снял ремень вместе с револьвером. Все это висело сейчас на колышке у двери, но “винчестер” находился в пределах досягаемости, на краю скамьи. Однако помощник шерифа успел лишь взять его в руки. В дверь, что днем всегда стояла нараспашку, влетела пуля и угодила ему в самое адамово яблоко. Выронив “винчестер”, представитель закона обеими руками схватился за горло, тем самым рванув вверх и правую руку пленника. В его быстро гаснущем взгляде застыло недоумение.

До сих пор бородач не предпринимал ничего, лишь всматривался и вслушивался, ловя подходящий момент. Тело помощника шерифа стало, казалось, вдвое тяжелее, и чтобы этот мертвый вес не увлек его на пол, пленнику пришлось подхватить тело под мышки. Однако это не помешало ему вовремя подставить ногу, когда Мария бросилась к двери с криком: “Карлос! Карлос!”