Начало Игры - Раевский Андрей - Страница 13

— Кто знает…

— Я знаю. Точно. А эти не знают ничего. Тёмные они. Дурачки. Я знаю… да знаю… Точно. Я знаю всех своих предков на ЧЕТЫРЕСТА ЛЕТ. — Неожиданно ясно и чеканно сказал он, глядя прямо на Сфагама. — А кто из них знает своего прадеда? А? — красные глазки снова забегали, — Вот я и говорю — тёмные людишки! Живут, как травинка в поле. Куда ветер подует, туда и они. Что с них взять. Так, разве что… А если и знают чего — не скажут. А почему? Потому, что боятся! Всего боятся… А вот вы — другое дело. Да вы не слушайте… Это я болтаю чушь всякую, чтобы эти не слышали. Вон тот в углу. Видите, как смотрит. Видите, да? Нечисто здесь. Это они так думают…

Это почти бессвязное словоплетение словно клейкой паутиной опутывало и без того усталый мозг Сфагама. «Если он выпрямиться, то будет пожалуй довольно высок.» — подумалось ему.

Гембра рассматривала собеседника со смесью ироничного умиления и какой-то свойственной только женщинам наигранной брезгливости, как рассматривают какого-нибудь диковинного, но не слишком чистого зверька.

— Вы меня послушайте, — тихо забормотал человечек, — Точно, точно, я то знаю. Длинные желтые ногти заскребли по столу. — Это они боятся. Дурачки такие…

Сами— то глупые, но при этом…, при этом…Тело много чего знает, правда ведь? Каждое, причём! Знает, но не говорит. Каждое тело знает всё о вселенной, но не говорит и страхом своим защищается, так, нет?

— Ты хочешь сказать, что каждое тело есть сколок космоса и лишь ум убеждает нас, что оно занято только собой? — устало спросил Сфагам.

— Во-во, ну да, стало быть. Мысль у меня была вроде этой… Вот эти всё строят, делают, копошатся — умом мир обустраивают, верно? И что? Ничего и не выходит. Как были травинки, так и есть. Не так разве? А если тело, как ты сказал — сколок космоса, то через него, стало быть, можно сразу до всего дотянуться, точно? И сразу всё узнать. А кто знает, тот и хозяин. Уж это точно. Тут и у зверей есть чему поучиться. Правда звери строить не умеют… Но так ведь на то и ум у нас. Уж мы то…

— У кого у нас?

— Ну, у нас, стало быть вообще… — пробормотал человечек, глядя куда-то вверх.

— Но это всё так, в общем, неважно. Вы меня не особо-то слушайте. Находит иногда… Поговорить-то здесь не с кем…-Знаю я, где эти разбойники сидят. — Вдруг быстро заговорил он, наклонившись вперёд. — Знаю, точно. Сейчас расскажу. Только, чтоб эти не видели, то есть не слышали, понятно? А то мало ещё чего придумают… Верно ведь? Вот, отсюда дорога идёт в деревню. Которую бросили. Слышали, да? Дальше — луг будет. Через луг пройдёте — дерево увидите сухое. Одно оно там — не ошибётесь. Оттуда дорожка на болота идёт. Это ничего, там пройти можно. Да, самое-то главное! По дорожке пройдёте — направо дом увидите. Там дорожка-то и кончается. Ну дом, как дом, рядом дерева два-три. А вокруг болота… Да болота там… Вот в том доме они и отсиживаются. А что? Солдаты на лошадях-то в болото не полезут. Да и не узнают они. Не скажет никто. А если узнают, то в болото и не полезут. Кто ж в болото полезет без дорожки то? Верно ведь, а? А дорожка есть там… Да, есть дорожка, есть. Уж я то знаю.

— А сами они где лошадей прячут?

— Вот чего не знаю, того не знаю. Врать не буду. Может в другой деревне. У мельника, говорят. А может и нет. Чего не знаю, того не знаю. Врать-то зачем? Вам ведь не лошади нужны, верно ведь, а? Мне тоже лошади не нужны, — опять неожиданно чётко и вразумительно добавил он.

— Ну вот… Вон опять подслушивают нас. Пошёл я… Пошёл, да. А про разбойников это я вам точно сказал. Точно, да. Только этим не говорите. Пошлют они вас… Ну пошёл я, ага?

Человек в коричневой шляпе суетливо поднялся и вышмыгнул вон.

— Чудной какой-то, но проверить надо, — деловито заявила Гембра.

— Придётся проверить. Пошли. Надо лошадей пристроить. Да и отдохнуть надо. Завтра с утра — на болота.

Глава 6

Сфагам и Гембра шли уже полдня. Дорога оказалась намного длиннее, чем представлялось. Они отправились в путь ещё рано утром, переночевав и оставив коней в доме у пожилой женщины, которая, судя по тому, с какой настойчивостью она отговаривала их идти на болота, казалась вполне заслуживающей доверия.

Солнце стояло уже в зените, а они дошли только до брошенной деревни. Никаких разрушений не было видно, но и признаков жизни — тоже. Дальше дорога, делаясь всё уже, огибала лес и уходила в сторону болот.

На душе у Сфагама было тяжело и неспокойно. Утром он уже не чувствовал дурноты, но его многолетние наработки сверхчувственного видения оставались отсечены незримой заслонкой. После утренней медитации он понял только то, что дело не в нём самом. Это были действия какой-то внешней силы, против которой не было возможности бороться. Оставалось лишь приспосабливаться к сложившемуся положению дел.

Гембра, напротив, всю дорогу пребывала в бесшабашной весёлости, всем своим поведением пытаясь показать, что ей море по колено. Она то ли действительно радовалась предстоящему и давно ожидаемому бою с разбойниками, то ли наоборот, старалась погасить глубоко спрятанную неуверенность и тревогу. А главное, она полуосознанно искала пути как-то приблизиться к своему замкнутому и немногословному другу, с которым, как она прекрасно чувствовала, было что-то неладно. Эти нехитрые попытки развеселить-расшевелить казались Сфагаму трогательными. Он подыгрывал, как мог.

— А вон и то дерево. Помнишь он говорил? — Гембра, указала на скорченный узловатый скелет высохшего дуба, торчащий среди высокой травы.

Возле самого дерева дорожка сузилась до едва заметной тропинки. Да и та казалась не слишком надёжной.

— Это и есть тот самый луг? — спросила девушка.

— Может он и считает это лугом, но я бы назвал это болотом. Старайся идти за мной следом и с тропинки не сходи.

— Он сказал, что болота дальше…

Они довольно долго шли по узкой тропинке, среди высокой травы.

— Во! Вижу дом! Большой, двухэтажный. Вон там виднеется. Справа, как говорил. Всё точно.

— Ага. Но идти ещё долго.

— Слушай, по-моему это всё таки ещё луг. Я хочу идти рядом с тобой!

— Не сходи с тропинки. Иди за мной.

Пройдя ещё десяток шагов по узкой тропинке, Гембра не выдержала и свернула вбок, пытаясь догнать Сфагама, не обращая внимания на предательское хлюпание под ногами. Ступив, как ей казалось, на вполне надёжную зелёную кочку, она соскользнула и провалилась по колено в вязкую болотную жижу. Спеша выбраться, незаметно для своего спутника, она стала делать резкие торопливые движения и увязла ещё глубже. Теперь, стоя в трясине почти по пояс, она вынуждена была окликнуть Сфагама. Тот в два прыжка оказался рядом, крепко стал на ближайшую кочку и протянул подруге ножны. Ухватившись за них, Гембра удивилась той силе с которой монах вытягивал её из болота. Предательски отяжелевшие складки плаща путались и тянули назад. Пришлось освободиться от него, расстегнув застёжку на плече. Выбравшись, наконец, на твёрдую землю, девушка обнаружила, что один сапог остался в болоте. Сначала она растерянно оглядела свои ноги, а затем стала деловито стаскивать второй.

— Придётся пятками посверкать! Ничего, я привыкла. Не в первой! — Она вылила из сапога грязную болотную жижу и с размаху зашвырнула его подальше за кочки. Послышался глухой шлепок.

— Как я, ничего? Сверкают пятки? — Продолжала она, закатывая свои уже довольно жалкого вида штаны до середины икр.

— Твои пятки неотразимы. — улыбнулся Сфагам, — Вот солнце сядет — впереди пойдёшь дорогу освещать. Так что постарайся их не особенно пачкать.

— Точно! Я на носочках пойду!

Сфагам понимал, что вся эта игривость и напускная бравада — на самом деле бессознательный призыв к защите, хотя сама Гембра ни за что бы в этом не призналась.

— Поторопимся! Как бы не сверкали твои пятки, лучше бы нам добраться до захода. Ты как?

— А мне-то чего! Ну колется чуть-чуть, подумаешь! Трава щекотная. Зато с землёй связь… Плохо что ли? А до дома мы сто раз до темноты дойдём. Тут ведь рукой подать.