Про то, как вредно спасать драконов (СИ) - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 1

Евгения Барбуца

ПРО ТО, КАК ВРЕДНО СПАСАТЬ ДРАКОНОВ

Пролог

ОН лежал на земле, упершись в небо невидящим взглядом, дышал прерывисто и не глубоко. В груди зияла огромная рана, из которой время от времени толчками вытекала ярко алая кровь. Мысли ворочались медленно, да и не хотел он больше думать, не желал копаться в себе в попытке понять причины подобного исхода. Ведь не этого ли ОН добивался? Ведь именно он сделал тот выбор. Ветер трепал его черные с синевой волосы, трава была мягче перины, а лучи небесного светила ласкали кожу. Вокруг стояла мертвая тишина. Природа чувствовала его боль, его близкую смерть, она уже ничем не могла помочь столь прекрасному созданию: ни избавить его от страданий, ни дать ему своих сил. Окружающий мир готовился к смерти… его и своей. Он собирался сделать последний вдох и покончить уже со всем, когда на глаза упала чья-то тень.

— Ой, дяденька, а Вы что тут делаете? — спросил хрустальный колокольчик детского голоса.

— …

— Вы умираете, — доверительно сообщила девочка.

— И без тебя осведомлен, — он попытался повернуть голову набок. Убить ее что ли?

— Но Вам нельзя умирать, — грустно вздохнул ребенок.

— Иди прочь, — рыкнул он. И откуда, только силы взялись?

— Хотите жить?

Вокруг все так же играли лучи света, путаясь в изумрудной траве, стояла мертвая тишина, и даже ветер, что игриво ластился к нему, исчез.

— Хочу, — неожиданно ответил он, после продолжительного молчания. Неожиданно даже для самого себя.

— Хранитель, я дарую тебе жизнь.

— Ты понимаешь? Знаешь, кто я? — изумился мужчина. Его красивые глаза цвета небесного светила всматривались в силуэт девочки, но видели лишь кровавый ореол вокруг ее головы. И ее запах… Он знает ее запах. Галлюцинации? Нет, не будет он напрягаться, она все равно умрет, как и все живое рядом. А возможно и этот Мир не сможет пережить Его смерть.

— Знаю.

— И что же ты можешь, детеныш?

Она протянула к нему ладони, в которых плескалась чистая энергия ее Силы. Мужчина удивился: что же это за ребенок, который так просто держит в руках силу, способную уничтожить большую часть этого континента? Она явно знает, что делает. Какого же монстра послало ему Равновесие? И самое интересное: почему она кажется ему знакомой? В нем начал просыпаться давно исчезнувший интерес к жизни.

— Ты умрешь, — он по-прежнему не видел ее лица.

— Это неважно, — отмахнулось дитя и принялось творить запрещенное и давно забытое. Она пила Жизнь окружающего мира, чтобы потом отдать ее с частью себя. Не всякий его сородич способен на подобное, ибо расплата за эту силу слишком велика.

— Почему неважно?

Нет. Определенно он передумал умирать.

— … Пообещай мне, — она наклонилась к нему.

— Чего ты хочешь? — напрягся он. Представители его народа не любят давать клятвы. Но это цена за шанс.

— Клянись, что убьешь тех, кто повинен в смерти женщины с волосами цвета крови и глазами цвета ночи независимо от того, выживу я или нет.

Очень маленькая цена за подобный дар. Очень интересный ребенок для такой цены. Его пронзила догадка.

И он дал две клятвы. Одну ей и одну себе. О второй ей знать пока рано. Он сделает все, чтобы выполнить оба обещания. Его прекрасное лицо исказила усмешка. Та самая усмешка, что предшествовала гибели многих Миров.

Девочка наклонилась к его губам и поцеловала. Она привела в действие обряд, который знающие называли Воскрешающий Поцелуй Равновесия.

Глава 1

— САНАШАЯ!!! — проревел ректор. Его голос, усиленный магией, прокатился по всем уголкам Академии.

Санашая — это я. Можно просто Сана. Ученица этой самой Академии, в данный момент прячусь в библиотеке. Следует логический вопрос: почему прячусь? Да потому, что жить хочу, а после того, что я натворила, даже у ректора терпение лопнуло. Интересно, о чем он узнал? О том, что это я взорвала западную лабораторию башни Академии, — ну как я? И не я вовсе, а выпущенная нечаянно пьяная фейечка? Надеюсь за подобную невнимательность меня можно понять и простить. Или о том, что придворный маг, вместо работы, будет мекать по делу и без, конечно, не без моего участия? Говорили мне, не брать левых заказов у официальных лиц, тем более у подобных баранов. А может… Нет… О, Равновесие! Неужели ему пожаловалось эльфийское посольство? Но как они меня узнали? И я не виновата, они первые начали! Я просто шла своей дорогой пусть даже не под самым приятным мороком старой нищенки, а тут эти… Остроухие, чванливые, представители старшей расы. Видите ли, им противно по одному мосту с простолюдинкой шагать. Вот я и решила, что раз противно шагать, то пусть плывут. Ну и переместила мост чуть в сторону. Без эльфов. Сколько крику-то было… Мост, конечно, вернулся обратно буквально через минуту, но вот угрохала я тогда весь свой резерв. Чуть к Равновесию не отправилась. Ну, ничего, уползти, пока никто не заметил, сил хватило.

— САНАШАЯ, ЧТОБ ТЕБЯ!!! — вновь прокатилось по Академии. Надо бы выйти, вон как стены дрожат. Все равно найдет. А так глядишь, и поверит в искреннее раскаяние.

Выхожу. Народ смотрит на меня с веселым интересом. Опять тотализатор запустили, и, конечно же, я в главной роли. Совести у людей нет, вон даже декан нервно улыбается. Кстати разборки со мной имеет право наводить только ректор. Он же мой непосредственный учитель, наставник и контролер. Медленно плетусь к нему на повинную. Стучу в дверь ректорской. Тихо так, аки мышь скребусь. Поскреблась, упырь меня задери. Дверь резко отворилась, а меня втянуло в кабинет.

Стою, молчу, рассматриваю святая святых нашей Академии. Если честно, то я его обстановку уже на зубок выучила. С закрытыми глазами могу определить, где что стоит. Напротив меня находится стол. Хороший такой стол, из эльфийского дуба, и кресло у него хорошее, массивное. За всем этим великолепием, то есть за спиной у ректора, окно во всю стену. А вдоль боковых стен — стеллажи книг. Очень интересных, надо сказать, книг. Да и сами стеллажи имеют некоторые секреты. На полу постелен ковер. Не простой коврик, а специализированный на воров — стилизованный зыбучий песок, когда не ловит преступников, мягок и красив. Лично проверяла. И, собственно, сам Ректор.

Сколько ему лет не знает никто. Вид имеет невинный и молодой. А в целом его внешность зависит от возраста очередной пассии, — интересный нелюдь. Вообще-то он на половину эльф, на четверть человек, а остальные его гены покрыты тайной, так же, как и возраст, редчайший пример смешения крови. Отсюда и особенности внешности: острые уши, блондинистые волосы до плеч, смуглая кожа, фиолетовые глаза. Сколько девчонок пропало в этих глазках, как же часто эти глаза делались невинными зерцалами души, для наивных и еще невинных абитуриенток. Хищные черты лица, что зачастую видела только я, и те несчастные, которые уже не смогут об этом рассказать. Его красота не похожа на идеальную внешность слащавых эльфов, не был он и откровенным хищником. Он гибок, но не худощав, как все эльфы. Хрупким его тоже не назовешь. В общем, образчик красоты и мужественности с одной стороны, и этакий подросток с милым личиком, с другой. По крайней мере, другого такого я не встречала хотя, какие мои годы. Семьи у него нет, зато есть целая армия поклонниц. И чем меньше он появляется среди студентов, тем больше его армия — парадокс. Меня участь обожательницы сего субъекта миновала. Ну, вот как можно в него влюбиться, когда он сидит и гневно сверлит меня взглядом? При этом он нервно стрижет ушами и у него алеют скулы, красиво конечно, но забавно. А может это из-за того, что я знаю его с детства? Слишком многое между нами было. Или же правы злопыхатели, и я отмороженная по этой части? Впрочем, оставим данный проблемный момент.

— Вызывали, ректор Ларакинавель?

И кто этим эльфам имена дает? Даже самые сложные заклинания запоминаются быстрее, чем имя нашего ректора — это я утрирую, дабы оправдать себя в некоторых вольностях. За глаза я уже давно величаю его Лариком.