Конец игры - Раевский Андрей - Страница 64

— Так скорей остынет… — пояснил он. — Что я скажу про любовные истории? Гм… Что тут скажешь нового? Всё уже сказано… Вот скажите лучше вы мне, почему в столь милых вашему сердцу любовных историях влюблённым всё всегда прощается? Почему любовь неподсудна и любовная страсть оправдывает любые поступки и проступки? Почему любовь выше закона? Почему человеку положено отвечать за всё, кроме того, что совершено в порыве любовной страсти? Почему даже рука отъявленного злодея не поднимается на влюблённых, если, конечно, он сам не оказывается в любовном треугольнике? А? Кто мне ответит?

— Ну, любовь — это так прекрасно… — подала голос подруга дамы с диадемой, поднимая глаза куда-то высоко к расписному потолку. — Любовь дарована богами, а божественное не подвластно человеческому суду…

— Вздор! — отрезал шут. — Зло никогда не останавливается ни перед прекрасным, ни перед божественным, что бы там ни говорили всякие писаки! А на самом деле всё очень просто! В давние времена никакой любви не было, а было просто продолжение рода. Вот это-то и было для всех святым. И для злых, и для добрых. И не было ничего страшнее и позорнее, чем помешать продлению рода. Вот с тех-то пор и живёт в человеке страх причинить вред влюблённым. На самих-то на них наплевать, — подумаешь, как прекрасно!… А вот род… Сейчас это всё, конечно, забылось. Теперь человек познал любовь ради самой любви. Но страх остался… А сочинители насочиняли сказок!

— А он, пожалуй, прав, — проговорил судья, — ведь не случайно же закон иногда бывает снисходителен к беременным женщинам. Вот помню я, судили у нас одну…

— Ты, Твенкард, всё про своё, — с лёгким раздражением произнесла его сидящая рядом жена, манерно обмахиваясь расшитым жемчугом веером.

— А что, в суде иногда такие истории бывают, — похлеще, чем в театре!

Незаметно в комнате появился дежурный секретарь регента. С несколько виноватым видом он поклонился гостям и склонился над ухом Элгартиса, достав какие-то свитки. Тот, стоически вздохнув, вопросительно поднял глаза.

— Отчёт градоначальника… — тихо забормотал секретарь.

— Ну?

— Во время процессии от Священной Горы к храму Всех Богов много людей залезло на крыши, чтобы лучше видеть. Одна крыша обвалилась. Нескольких — насмерть. И покалечилось человек двадцать. Обычно в таких случаях оказывается денежная помощь…

— Да, я знаю… Вообще-то всем этим должен заниматься сам градоначальник. Или, — регент слегка повысил голос, — почтеннейший Бринслорф хочет полностью избавить своих людей от всякой работы? Ну, распорядись, чтобы всё было как положено… Что ещё?

— Тот человек, который чуть не сорвал церемонию принесения даров…

— Да-да, — взгляд регента стал сосредоточеннее.

— Он покончил с собой сегодня на Дворцовой площади при стечении народа.

— Он что-нибудь говорил… перед этим?

— Да, он долго говорил, а потом пронзил себя кинжалом.

— О чём говорил?

— О скором пришествии истинного Пророка и нового бога. Люди слушали и отнеслись к нему с сочувствием. Почти никто не смеялся…

— Гм… — Элгартис задумался, потирая подбородок.

— Зачем ты пришёл? — с напускной обидой в голосе обратилась к секретарю жена регента, — ведь нельзя же всё время заниматься делами!

— Нет-нет. Он должен был доложить… — сказал Элгартис, не отрываясь от своих мыслей.

— Ох уж эти двуединщики! Пора бы с ними кончать! Доведут они страну до смуты! — проговорил новоиспечённый письмоводитель, накладывая себе сладких фруктов в серебряную чашу.

— Поздно! — тихо, но веско проговорил регент. — Теперь уже поздно! Это ведь не шайка взбунтовавшихся рабов. Это гораздо серьёзнее…

— Уж не намерен ли и ты, высокочтимый Элгартис, присоединиться к этим самым двуединщикам? — с усмешкой спросил молодой человек с бледным породистым лицом.

Регент коротко вскинул на него глаза, и усмешка вмиг слетела с лица шутника.

— Бывал я в трёх великих странах и видел трёх великих дураков! — провозгласил Маленький Оратор, взламывая напряжённую паузу.

— Ну-ну, поведай… — глуховато отозвался Элгартис.

— Живёт в восточной стране Тумран царь по имени Хартисефт. Так вот, он и есть первый дурак! А почему? А потому, что в своём безмерном самомнении не терпит он рядом никого, кто думал бы по-своему. Измучил он своими подозрениями всю страну и себя самого в первую очередь. Даже в тех холуях, что целуюют ему задницу, — и то видит врагов. Всё подозревает, подозревает… А если всех без разбора подозревать — разве можно по-настоящему насладиться дарованной богами властью? Вот оттого-то боги к нему и немилостивы. Как ко всем НАСТОЯЩИМ дуракам.

Пальчик шута наставительно застыл в воздухе.

Кривовато улыбаясь, регент продолжал молча слушать.

— Второй великий дурак — правитель славного города Карнател на острове Анрилта. Там, как всем известно, правителей выбирает народ. И этот самый выбранный правитель, уж не помню я, как его зовут, добился власти исключительно ловкостью своего языка. Всех сумел он убедить, что именно он-то и знает, что и как надо делать. Всё намекал, будто знает нечто такое… особенное. А как понял потом, что сделать-то ничего и не может, так стал искать, на кого бы свалить последствия своей беспомощности. Словом, сам принялся делать себе врагов. Ну и, понятное дело…

Гости сдержанно захихикали.

— Ну а третий дурак? — спросил регент.

— А третий дурак… И притом, дурак величайший… Третий дурак — это ты, достопочненнейший Элгартис!

— Это почему же?

— Ибо!… — голос Маленького Оратора набрал сценическую силу. — …Ибо ты в полной мере сочетаешь в себе черты двух первых!

Гости рассмеялись во весь голос, не забывая, впрочем, краем глаза следить за реакцией регента.

— Поешь фруктов… Оратор. Подумаю над твоей задачкой.

Не спеша опорожнив золотую чашу с кисло-сладким розовым вином, регент вновь повернул голову к секретарю.

— Ты посмотри на этого молодца! Какие советы даёт. Хоть шестой ранг ему давай!

— Не пойду в чиновники! Ни за что! И не уговаривай! — решительно отрезал шут.

— Ну ладно-ладно… Могу же и я пошутить… Значит, так… — голос Элгартиса мгновенно стал сосредоточенно-деловым. — Этого самого, ну который…