Конец игры - Раевский Андрей - Страница 123

— Да! — неожиданно откликнулся пророк. — Пойдёмте… скорей. Сегодня она ещё раз спасла мою трижды никчёмную жизнь!

Все двинулись к месту несостоявшейся казни, откуда начался бой. Олкрин в нетерпении забегал вперёд, суетливо разглядывая разбросанные повсюду тела. Вдруг он что-то неясно выкрикнул и склонился над кучей строительных обломков возле развороченного алтаря. Подойдя ближе, Сфагам увидел лежащую на земле Гембру. Сверху её придавливали тела двух убитых гвардейцев, и Олкрин первым делом спешно откинул их в сторону. Гембра лежала на спине. Из-под её правой ключицы торчал обломанный дротик. Лицо было обращено к небу, и плавный ход серых осенних облаков отражался в её неподвижных широко распахнутых глазах. Олкрин припал ухом к её груди.

— Не дышит! — Тихо воскликнул он срывающимся голосом.

Схватив холодеющую руку Гембры, он лихорадочно её ощупал. Затем с вялой обречённостью отпустил безжизненную кисть и, упав на колени, сорвал с головы шапочку и, прижав её к лицу, глухо зарыдал.

— Почему?!… Ну, почему?! — твердил он сквозь рыдания изменившимся голосом. — А я тогда над ней смеялся… И потом ещё!…

Сфагам молча и неотрывно смотрел на Гембру. Смерть сдула с её лица привычную маску угловатой резкости, и теперь оно приобрело мягкие, почти детские черты. А глаза уже подёрнулись мертвенной пеленой…

— Учитель! — вскинул голову Олкрин. — Может быть можно ещё что-то сделать? А? Может, попробуем…

Сфагам скорбно покачал головой.

— Нет, Олкрин, мы уже ничего не можем сделать.

Тот снова склонился над Гемброй. Айерен стал рядом с ним на колени, мягко обняв парня за плечи.

Анмист тоже подошёл ближе и хотел было что-то сказать, но, неловко потерев подбородок, промолчал и отошёл в сторону.

— Говорят, ты умеешь воскрешать мёртвых? — неожиданно обратился он к Айерену после долгой паузы.

— Её душа не блуждает в тёмных пределах ближнего тонкого мира. Её уже забрал Небесный Отец. Оттуда вернуть нельзя, — не поднимая головы, проговорил пророк. — Лучше бы он забрал всех этих… Хотя зачем они ему?… Я стал причиной её гибели, и на мою голову должны пасть ваши упрёки.

— Тебя никто не осуждает, — ответил Сфагам, — это был её выбор. Она до конца прошла свой недолгий путь и избыла свою судьбу… В полной мере.

Все замолчали. Притихли и стоящие вокруг люди.

— Дорогу светлейшему Элгартису!

— Дорогу регенту империи! — прорезали тишину зычные выкрики.

Небольшую повозку Элгартиса можно было бы назвать даже скромной, не будь она сделана из чистого золота. Именно её, а не носилки, использовал обычно регент для торжественных и ритуальных случаев. Правитель страны не стал подъезжать вплотную, а, выйдя из повозки, в сопровождении всего лишь двух охранников направился к алтарю. Народ расступился в поклоне.

— Поскольку Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, не выказывает намерения дерзновенно и незаконно проникнуть в священную Пещеру Света, то обвинения в святотатстве и богохульстве теряют смысл и снимаются с него! — громко изрёк регент. — Именем Его Величества Императора и властью, данной мне законом Алвиурийской империи, я отменяю приговор, вынесенный судом Айерену из Тандекара, и объявляю его свободным!

Народ ответил волной одобрительных возгласов.

— Эти люди, — продолжал регент, указывая на Сфагама, Олкрина и Анмиста, — тоже не несут ответственности перед законом, ибо в их действиях не содержалось ни смуты, ни оскорбления богов, а лишь стремление к справедливости. А то, что во имя торжества справедливости им пришлось прибегнуть к силе оружия, было вызвано особыми обстоятельствами, в которых мы, несомненно, разберёмся. Пусть идут с миром! Да пребудет с ними милость богов и Его Величества Императора! Да пребудет она и с вами, честные жители Канора!

— Из слов регента было понятно, что ему ежеминутно докладывали обо всех мельчайших изменениях обстановки на площади. И появился он в самый подходящий для себя момент. Ни раньше, ни позже.

— Мне остаётся лишь разделить вашу скорбь по тем, кто погиб сегодня на этой площади! — закончил Элгартис, искусно сменив интонацию. Взгляд его скользнул по мёртвой Гембре и вопросительно поднялся вверх.

— Она отдала свою жизнь за Айерена, — ответил Сфагам на немой вопрос регента. — Если б не она — он был бы убит.

— … Людьми Бринслорфа, — добавил Анмист.

— Да… — с удручённым видом кивнул Элгартис, ответив Анмисту почти незаметным, но весьма многозначительным взглядом. — Похоронить её с воинскими почестями. Как положено, по обряду, — отдал он распоряжение, выросшему будто из-под земли секретарю.

Тот подобострастно кивнул и исчез, а сам регент, придав лицу выражение скорбной озабоченности с оттенком стоического оптимизма, направился к своей повозке.

— Пойдём, я тебя перевяжу, — тихо сказала какая-то женщина, мягко касаясь плеча Олкрина, — а то в крови весь…

— Да что там… — утирая слёзы, пробормотал тот, отходя всё же с ней в сторону. — Учитель, можно, я приду к тебе сегодня вечером? — обернулся он к Сфагаму.

— Приходи, — тихо ответил тот.

— А куда теперь направишься ты? — спросил Анмист у пророка. — Ведь ты ещё много что сможешь сделать.

— Я уже сделал. Вернее, не сделал, а наделал. И наделал слишком много. Поистине слишком много! Довольно. Больше никто не услышит моего голоса. Никто… Ни один человек до самого моего последнего часа. Молиться… Молиться в уединении!

Говоря будто сам с собой, Айерен, низко до земли поклонившись своим спасителям, нетвёрдой, но поспешной походкой пошёл прочь. Его сподвижники едва успевали расступаться перед ним.

— Ну вот, всё, похоже, и разрешилось. Не совсем так, как думалось, но всё же… — с несколько озабоченным видом сказал Анмист.

— Всё, кроме наших с тобой дел, — уточнил Сфагам.

— Разумеется. Это своим порядком.

— Завтра, в том же кабачке. Вечером. Идёт?

— Договорились.

Коротко поклонившись на прощанье, Анмист удалился. А Сфагам ещё долго стоял неподвижно, не отрывая глаз от Гембры. И только когда офицеры императорской гвардии закрыли ей глаза, подняли её тело с земли и положили на погребальные носилки, он стряхнул с себя оцепенение и, протиснувшись сквозь толпу вновь набежавших зевак, покинул площадь.